Журнал «Если», 1995 № 05 - Хигон Альбер (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
От старости механизм истерся, однако бабушка быстро заметила, что будильник продолжает работать, если его поставить вверх ногами. Так что последние годы будильник стоял на звонке, и, чтобы разобрать цифры, приходилось наклонять голову, неудобно выворачивая шею.
Бабушка усадила Севодняева пить чай со вкусными конфетами. Чаепитие затянулось до самого вечера, бабушка пересказывала все телевизионные передачи, что видела за последнюю неделю, а Севодняев не перебивал ее. Наконец, и конфеты, и бабушкины новости кончились, Севодняев поднялся, чтобы идти домой. Скособочившись глянул на будильник, сравнил время со своими. Электронные часы убегали на две минуты.
— Еще новые купил? — спросила бабушка.
Она по-хозяйски задрала рукав севодняевского пиджака, критически оглядела электронное чудо и вынесла приговор:
— Модные. Я такие не люблю. Не понимаю, что они там показывают…
Севодняев опустил рукав. На улице был мороз, и Севодняев опасался, что жидкий кристалл застынет.
Выйдя во двор, он окунулся в темноту декабрьского вечера. Фонари горели на улице, а здесь лишь отсветы окон редили мрак. В подворотне Севодняев придержал шаг, чтобы взглянуть на часы. Не мог он отказать себе в удовольствии определить время в полной темноте.
— А часики придется снять! — прозвучал рядом хрипловатый юношеский басок.
Севодняева ухватили за локоть, чужая лапа полезла в карман.
Севодняев совершенно не испугался. Прежде его никогда не грабили, да и денег у него с собой не было. Происходившее напоминало игру, и Севодняев игру поддержал.
— Я-а!.. — красиво заголосил он, саданул ребром ладони по серевшей на фоне подворотне фигуре и тут же получил ответную плюху в лоб. Севодняев покачнулся и впечатался затылком во что-то мягкое. Стоявший сзади взвыл от боли, выпустил левую руку Севодняева и наугад ткнул кулаком. Это уже не был грабеж, в подворотне происходила глупая мальчишеская драка, в которую зачем-то втянули взрослого человека.
Неизвестно, как бы все это закончилось, но вдруг Севодняев почувствовал, как стал просторным тугой ремешок часов, и часы, в которые он уже почти поверил и к которым почти привык, уклонившись от судорожно сжавшихся пальцев, скользнули вниз.
«Раздавят!» — ужаснулся Севодняев.
От страха он замер, но первый же пинок привел его в себя.
— А-а-а!.. — завопил Севодняев, вслепую размахивая кулаками. Напор был таким неожиданным, что трое юнцов, карауливших среди мусорных баков более смирную добычу, в панике бежали.
Севодняев исчиркал полкоробка спичек, прежде чем отыскал удравшие часы. Найдя он осторожно поднял беглеца, вынес к свету, осмотрел. Часы показывали нечто несусветное. Менялись не только секунды, но и число, показывающее час тоже непрерывно мигало, словно его бил нервный тик. Севодняев бегом кинулся к ближайшей мастерской. Ему казалось, что он слышит скрип и скрежет, доносящийся из электронного тела часов, мнилось, будто каждая вспышка доламывает их окончательно.
Мастер, разумеется знакомый, выслушав несвязную речь Севодняева, усмехнулся, ткнул утопленную кнопку кончиком шариковой ручки, привычно сверился по казенным часам, поколдовал еще немного, и Севодняев получил свою драгоценность обратно.
— Сколько с меня? — выдавил он.
— Нисколько. Они у вас исправные, я только минуты подвел.
— А почему тогда мигали?
— Кнопку перевода задели. Или сама нажалась от удара. Часы, вообще-то, бить не следует. Вам повезло, ваши в порядке, а то эти электрошки иной раз так чудят, что не знаешь, смеяться или плакать…
Клиентов в мастерской не было, часовщик, обрадовавшись возможности развлечься, принялся рассказывать одну историю за другой, а Севодняев стоял, с нежностью наблюдая за бегом секунд. И вдруг ему показалось, что как-то по особому дрогнули мерно снующие цифры. Вроде бы ничего не изменилось, но Севодняев мог поклясться, что часы с напряженным интересом прислушиваются к очередной байке мастера. Севодняев поспешно втянул браслет в рукав, зажал его перчаткой, но все же продолжал чувствовать дрожащие толчки, словно второй пульс проснулся в предплечье.
На следующий день Севодняев опоздал на работу. Вышел из дома вовремя, шел привычным ровным шагом и… опоздал на двадцать минут. И ровно на двадцать минут отстали часы на руке Севодняева.
«Неужто снова в мастерскую?» — тоскливо подумал Севодняев.
Однако, к вечеру «Электроника» показывала время совершенно точно. Весь рабочий день часы мчались как угорелые, и вслед за ними лихорадочно торопился Севодняев. За день Севодняев подготовил к согласованию нормы расхода пара на единицу продукции, а часы вернули себе славу точного инструмента.
С этого дня между Севодняевым и его часами установилась прочная, хотя и не очень понятная связь. Часы уже не вихлялись на ремешке, не старались незаметно потеряться, они сидели как влитые. Кроме того, больше Севодняев никуда не опаздывал, в ответственные минуты часы были точны, как хорошо вышколенный секретарь. И все же Севодняев знал, что с часами не ладно.
Порой секунды на циферблате засыпали, время цедилось по каплям, и вместе с часами впадал в спячку и их владелец. В такие моменты Севодняеву казалось, что весь мир, взбесившись, галопирует куда-то, и догнать его нет никакой возможности.
Иногда же, вселенная замирала, один Севодняев оставался нормальным человеком среди всеобщей летаргии. В недолгие периоды просветления Севодняев узнавал, что его видели стремительно несущимся куда-то.
— Бег трусцой, — вынужденно врал Севодняев. — Очень полезно.
— Ничего себе — трусца, — возражали знакомые. — На рекорд шел.
Такое положение дел привело к тому, что Севодняев, вместо того, чтобы вести, как собирался, активную жизнь, перестал поддерживать какие бы то ни было контакты с другими людьми и остался один. Теперь Севодняев подолгу сидел за столом, наблюдая, как часы откусывают от настоящего одну секунду за другой, превращая их в прошлое. Серый экранчик двадцать на десять миллиметров заменил ему и немногих друзей, и развлечения, и даже телевизор. Иногда Севодняев вспоминал, что надо бы сходить к бабушка, поздравить ее с приближающимся новым годом, но наплывала ленивая истома, и Севодняев оставался за столом.
Новый год Севодняев встречал возле часов. За стеной глухо играла музыка, в окнах дома напротив разноцветно мигали елки и голубели пятна включенных телевизоров. В комнате разливался полумрак, цифры на экране различались с трудом. В последний момент Севодняев врубил подсветку. Двадцать три часа, пятьдесят девять минут, пятьдесят девять секунд… Еще чуть-чуть, и перед Севодняевым выстроился ряд нолей. Вот и весь Новый год.
Правда, где-то в полупроводниковой глубине произошли изменения. Сменилось число, передвинулся месяц. Время идет, оно уходит даже если непрерывно смотришь на часы, стараясь поймать его.
Севодняев коснулся выступающей кнопки, чтобы взглянуть на наступивший в часах январь. Ему нравилось манипулировать с часами, сам себе он казался в эти мгновения пианистом или оператором изысканно-сложной машины.
Цифры послушно переменились. Теперь часы показывали число и месяц. Тридцать второе декабря.
У Севодняева больно кольнуло под лопаткой, волной отдало в руку.
Опять ремонт! Опять жить по чужим часам, не понимая, куда уходят твои минуты и годы. Опять мечтать, что вот попадутся хорошие часы, и время перестанет исчезать впустую, и жизнь наладится. Опять…
Севодняев отер пот. Может быть еще ничего страшного не произошло, просто надо подвести месяц, как это делал мастер. А еще лучше, второго числа с утра сбегать в мастерскую, пусть часы переведут специалисты.
Севодняев вздохнул, успокаиваясь, и запоздало откупорил бутылку шампанского.
Проснувшись в одиннадцать часов, Севодняев первым делом поинтересовался месяцем. Тлела внутри надежда, что все исправится само.
Часы по-прежнему показывали прошлый год.
Весь день Севодняев провалялся в постели, лишь к вечеру встал, поджарил яичницу и допил выдохшееся шампанское. Делать было нечего, и Севодняев снова завалился в смятую постель. Завтра на работу. Время там тоже уходит безнадежно, но все же рядом люди, присутствие которых разбавляет пустоту.
