Синдром МакЛендона - Фреза Роберт А. (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗

Я заступал на вахту с полуночи. Шагая по коридору, я заметил, что Саша-Луиза отрыгнула комок шерсти в подарок Макхью — комок лежал как раз под ее дверью. Когда я вошел в рубку, за пультом сидел Клайд.

— Привет, Клайд, как дела? — поздоровался я. Он поднял взгляд.

— Мисс Вайма Джин ужасно на меня разозлилась. Похоже, я теперь несу вахту с тобой, — неуверенно проговорил он.

— Что ты натворил?

— Не знаю, мистер Кен. Совсем не знаю, — грустно признался он.

— Ты же умеешь разговаривать. Чудо из чудес. Перестань называть меня «мистер Кен». Достаточно просто Кена.

— Хорошо, Кен.

— Я уже вполне привык сам вести корабль, так что, если хочешь, можешь пока сходить на камбуз.

— Нет, спасибо. Мисс Вайма Джин многому меня научила, так что я думаю, что вполне смогу помочь.

— Хочешь провести общую проверку?

— Запросто, дядя. — Он пробежал пальцами по клавишам. Работал он ужасно медленно, но старательно. — Везде зеленый, — объявил он.

— Неплохо. Ты произвел впечатление. Он задорно улыбнулся:

— Это лучше, чем шарить по карманам.

— Ты всю жизнь провел на Мире Шайлера? Он посмотрел на приборную панель.

— Если не возражаешь, я бы не стал об этом говорить. Вот так я и испортил отношения с Ваймой Джин.

— Да ладно, — буркнул я, пытаясь не смотреть на' него.

Я листал руководство по эксплуатации и следил за приборами. Мы немного поговорили о воровском ремесле, и оказалось, что Клайд был приверженцем простой доморощенной философии, основанной на правиле «хранителей» и «искателей». Согласно объяснению Клайда, все, что не прибито гвоздями к своему месту, можно находить, а все, что можно отодрать, не считается прибитым. К тому времени, как он закончил свои умопостроения, мы оба обхохотались до упаду. Я послал его за чашкой кофе, который он тут же и залил в надлежащее отверстие в своей голове.

— Все время забываю, какое здесь ужасное пойло, — хмыкнул он, когда вернулся, задумчиво глядя в пустую чашку.

— Возьми мой кофейник. Я купил себе на Шайлере.

— Когда мы вернемся? Я посмотрел на панель.

— По-видимому, в теперешнем увечном состоянии на это потребуется еще часов этак двадцать девять.

Он снова уселся в свое кресло.

— Э-э: Кен:

— Да. Что?

— Кен, Вайма Джин очень переживает из-за своего веса. Не знаю, говорила ли она тебе когда-нибудь или нет, но в детстве она была очень толстой, и, чтобы попасть в космонавты, ей пришлось сбросить чуть ли не тридцать килограммов.

— Нет, она никогда об этом не говорила. Я запомню.

— Да ладно уж. Она очень хорошо о тебе думает — она говорит, что ты классный пилот.

— Очень мило с ее стороны, — фыркнул я, смутившись.

Некоторое время он молча смотрел на приборную панель.

— Кен, ты когда-нибудь разговаривал, если в этом не было острой необходимости?

Я поморщился:

— И не раз. Я ухитрился напрочь испортить семейную жизнь всего за шесть недолгих месяцев. А ты?

— А я нигде не застревал так надолго, чтобы успеть что-нибудь как следует испортить, — ответил он, и это были последние слова, которые я услышал от него за остальные семь часов вахты.

Сменившись, я швырнул слаксы на спинку стула, запер дверь и уснул как убитый.

Три или четыре часа спустя мне приснилось, что Катарина едва слышно зовет меня. Но проснулся я, только когда понял, что почему-то трудно дышать. Воздух больше не циркулировал. Из воздуховода раздавалось лишь слабое шипение.

Свет мне удалось включить с первого раза. Спотыкаясь, я доковылял до двери и стукнул по замку.

Дверь не открылась. Электромагнит крепко держал ее, а замок кто-то заклинил снаружи. Я шарахнул по двери кулаком, что не принесло ничего хорошего ни двери, ни кулаку. Перед глазами у меня уже мелькали яркие сполохи

Надо было хоть чем-нибудь открыть замок. В кармане брюк у меня до сих пор лежала отвертка, но потребовалась целая вечность, чтобы найти этот карман. Сосредоточившись, я вытащил отвертку из кармана и покрепче вцепился в рукоять. Потом попытался ее включить.

Я услышал, как она зажужжала, но, вращается она или нет, не увидел. В ушах гулко отдавались удары крови. Я попытался вставить рабочий конец в замочную скважину. Первый раз угодил в левую руку, но с третьего все же добрался до замка. Отвертка утонула в канале. Я отпустил ее и, схватившись за ручку, всем телом навалился на дверь.

Створка распахнулась. Я кульком повалился через порог, разевая рот, что твоя рыба. Никогда еще воздух не пах так прекрасно. Наверное, я потерял сознание, потому что, очнувшись через несколько минут, обнаружил, что руки у меня в крови, а голова раскалывается от боли. В гостиной никого не было, но я услышал, как Катарина кричит и стучит кулаком в свою дверь.

Я лежал на пороге — ноги в комнате, все остальное в гостиной.

— Все в порядке, — слабым голосом сообщил я. Затем заполз на ковер и попытался развеять туман перед глазами.

— Кен, что случилось? Ты жив?

— Да. Нет. Кто-то пытался сделать так, чтобы я | уснул вечным сном. Я поранил руку.

Спотыкаясь, я кое-как доорался до ее двери и просунул руку в щель, чтобы Катарина забинтовала мне порез.

— Спасибо, — чуть позже поблагодарил я. Голова немного прояснилась. Еще через несколько минут я поднялся и, хромая, подошел к выходу из гостиной. Коридор был пуст. Я сходил на склад за другой отверткой и воспользовался ею, чтобы добраться до распределительного щитка в коридоре, откуда шел воздуховод ко мне в комнату. Отводная труба была забита. Кто-то вставил в нее баллон с двуокисью углерода, который весело шипел, выпуская газ. Я вытащил его, закрутил клапан и, вернувшись в каюту, снова мешком повалился у двери Катарины.

— Кен, что случилось?

— Кто-то пытался меня убить. — Я закашлялся и потряс головой, чтобы облегчить поступление кислорода в легкие. — Кто-то вставил баллон с углекислым газом в мой воздуховод и заклинил замок на двери в спальню.

— Я слышала, как кто-то входил. Потому и пыталась тебя разбудить.

— Ты узнала, кто это был?

— Нет. Вообще-то я могу различать шаги, но тот, кто приходил, шел на цыпочках, и я так и не поняла, кто это.

Мое дыхание снова пришло в норму, хотя голова все еще болела.

— Ты знаешь, а ведь если бы они потом вернулись и забрали баллон с газом, моя смерть выглядела бы вполне естественной. — Я посмотрел на свою руку. — Чем это ты перевязала меня?

— Своей рубашкой. Я слабо улыбнулся.

— Ты изодрала ее на лоскуты: Думаю, одежды у нас стало поровну.

Я почти почувствовал, как она улыбается там за дверью.

— Наконец-то.

— Надеюсь, все будет хорошо. Кто бы ни пытался сделать это, он вряд ли повторит попытку сегодня ночью.

— Но я все равно хочу посидеть и послушать, просто на всякий случай. Покойся в мире.

Я усмехнулся и вернулся в свою каюту. Вместо того чтобы лечь спать, я достал маленький бразильский орех и расколол его при помощи сломанной отвертки. Он распался на две равные половинки, что было довольно странно, потому что бразильские орехи обычно состоят из трех частей и мне приходилось как следует потрудиться, чтобы расколоть хотя бы один.

Я сел и прогнал в памяти все подряд: Фридо, чужой корабль, монета, изумруд, распечатка, подсунутая под дверь Макхью, появляющиеся и исчезающие кровь и порошок. Мне удалось собрать немало улик, хотя я и не имел ни малейшего представления, что с ними делать, к тому же я уже устал отбивать атаки людей, старающихся меня убить. Тот, кто пытался это сделать, раз от разу становился все более опытным.

Значит, следует отнестись к этому как к инженерной задаче. Чтобы вычленить необходимую функцию, я воспользовался дедуктивной и индуктивной логикой. Провел диагностирование. Проверил подсистемы. Разобрал и проверил каждую деталь и все же не нашел человека, на которого можно было бы свалить вину за содеянное.

Когда все методы не дают результата, опытные инженеры, как правило, берут молоток побольше — хорошенько шарахнуть по неработающей заразе. Вырабатывая план действий, я просидел на стуле, сутулясь и моргая, в течение двух часов — и наконец включил переговорное устройство.