Цель и средства - Михановский Владимир Наумович (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Ну, а весь мир, рассуждали физики, разве не состоит он из частиц и только из частиц? Разве есть во Вселенной что-либо, помимо атомов? Но если так, то вопрос об описании мира решается просто. Мир не таит никаких загадок.
Ярче всех эту мысль выразил Лаплас. Предоставьте мне начальные данные для каждой из частиц, составляющих Вселенную, сказал он, и я скажу вам, каков будет мир в любой последующий момент времени.
Это был высочайший расцвет детерминизма, когда вера естествоиспытателей в уравнения механики Ньютона, которые описывают мир, была безгранична.
Через некоторое время, однако, выяснилось, что мир не так прост, как хотелось бы. Оказалось, что законы Ньютона имеют ограниченное применение. Они становятся несправедливыми как для слишком малых частиц, так и для огромных скоростей, сравнимых со скоростью света.
Малые участки пространства жили по своим законам, не похожим на ньютоновские.
Электрон – и частица, и в то же время волна. Он находится в некоторой точке пространства и одновременно не находится в ней. И дело тут отнюдь не в несовершенстве, «грубости» наших физических приборов, которые не могут определить точное местоположение электрона. Просто такова природа вещей: в микромире царствует «принцип неопределенности», который «запрещает» слишком малым частицам подчиняться уравнениям Ньютона.
Надежда на всеобщность механики Ньютона, на то, что ее уравнения суть подлинные «уравнения» мира, умерла. С тем, чтобы никогда не воскреснуть.
Эйнштейн предложил более общие уравнения, в которые ньютоновская механика включалась, как частный случай. Но и эйнштейновские уравнения не могли включить в себя всего многообразия мира…
Старик, задумавшись, смотрел на стол, заваленный грудами исписанной бумаги. Работа отвлекала и убаюкивала, ее действие можно было сравнить с «сигаретами мечты», напитанными цеоном.
Услышав бой часов, он поднялся, прошел на кухню, открыл холодильник.
Продукты были на исходе, но в город идти не хотелось: его донимали уличные сорванцы.
Старик снова вернулся к столу и принялся просматривать то, что набросал во время привычной бессонницы. Он отстал от мировой научной мысли, и сам понимал это. Годы отшельничества в Вороньем гнезде не прошли даром.
Что реального внес он в физику? Несколько статей по единой теории поля, опубликованных еще в университетские годы? Но какими наивными, неглубокими и путаными выглядят они теперь. Это вчерашний день науки.
Он переложил с места на место обрывок перфоленты, и мысли потекли по новому руслу.
Где-то теперь Исав? Абор сбежал, воспользовавшись тем, что Жильцони забыл сменить в передатчике аккумулятор, и интенсивность связующих радиосигналов упала до нуля.
После ухода Исава Жильцони окончательно опустился и потерял счет дням. Он был не так уж стар, но выглядел стариком. Этому немало способствовала борода, которую он снова отпустил, как когда-то, в Вороньем гнезде.
Проседь в бороде придавала Альвару вид библейского пророка.
Вид людей был для него невыносим. Род человеческий его жестоко обманул, не сумев – в лице своих лучших представителей, отобранных длинным Бигом, – подарить уравнение мира.
Мог ли Жильцони после этого не презирать людей? Горожане ему платили тем же.
Неудача с последним избранником длинного Бига подкосила Альвара. Акробат Лиго Ставен, препровожденный с большими трудностями в Воронье гнездо, оказался в физике таким же нулем, как и все те, кто был в списке перед ним.
Последняя ставка Жильцони была бита.
Перекладывая бумаги, Альвар нашел биопередатчик и с досадой отбросил его.
Наступил вечер. Заря слабо окрасила башню космосвязи, торчащую в окне, словно кость в горле. Закат брызнул на низко плывущие облака, и они затлели, так догорающее пепелище в последний раз вспыхивает под порывом ветра.
Жильцони, скрестив на груди руки, стоял у окна, неподвижный, словно изваяние, и очень похожий в эту минуту на Исава. Он вообще многое перенял от Абора, сам того не замечая. То же безразличие ко всему, то же подсознательное подчинение командам некоего хозяина.
Только хозяином Альвара являлась его навязчивая идея – завершить единую теорию поля, вывести УРАВНЕНИЕ МИРА.
Жильцони по-прежнему самозабвенно трудился, по ночам выводя формулы, утром просматривая написанное. Откуда ему было знать, что в пухлой папке с надписью «готовые результаты» бережно хранились выводы, в которых студент-первокурсник обнаружил бы десятки крупнейших ошибок?
Снова бессонная ночь, тревожный сон на рассвете.
Быть может, еще несколько дней – и он откроет уравнение мира. Трудно здесь работать, а атмосфере всеобщего недоброжелательства. Хорошо бы вернуться в Скалистые горы! Взрыв манипуляторов, однако, уничтожил Воронье гнездо. Жилой купол был разрушен. Им троим – Альвару, Исаву и Ставену – еле ноги удалось унести.
Хорошо еще, что взрыв произошел днем. По сигналу тревоги они успели выскочить из купола и спрятаться за скалу. Альвар выхватил самое ценное – свои бумаги.
Потом они пробирались по обледенелым перевалам и каменистым склонам, ориентируясь по звездам.
Будто исчезла на этой планете многовековая цивилизация, и они превратились в первобытных дикарей, которые могут надеяться только на собственные мышцы.
Надо ли говорить, что похищение акробата оказалось напрасным?
В пути Лиго совсем ослабел. Однажды их застигла метель. Полумертвые от усталости, они забились в небольшую пещеру и сбились вместе, стараясь отогреться. Лучше остальных чувствовал себя Исав, менее чувствительный к холоду и лишениям, но и он в последние дни начал сдавать.
Как бы пригодился им сейчас старый орник! Но он сгорел во время вспышки, словно стрекоза, залетевшая в костер.
Жильцони, не задумываясь, бросил бы своих попутчиков, чтобы пробиваться к долине на свой страх и риск, но он понимал, что с ними у него больше шансов на спасение.
Жильцони проснулся на рассвете, когда метель утихла. Одежда его заиндевела, несмотря на термоткань.
Вход в пещеру замело снегом, и только через небольшую отдушину сверху пробивался слабый свет.
Вторым проснулся Исав. Он подошел к Лиго и принялся тормошить его. Прошло некоторое время, прежде чем акробат открыл глаза. Но он был настолько слаб, что не мог подняться на ноги.
– Пора в путь, гений, – сказал Жильцони.
– Лиго не может идти, – произнес Исав, стоя перед Ставеном на коленях.
Жильцони пожал плечами:
– Вольному воля.
Некоторое время он наблюдал за безуспешными хлопотами Исава, затем велел ему:
– Расчисти выход из пещеры.
Исав замешкался, и Альвар, сунув руку в карман, слегка сжал передатчик.
Абор оставил Лиго и медленно двинулся к выходу. Затем коротко разбежался и, нагнув голову, ринулся прямо в снежную толщу. Через несколько минут проход был расчищен.
Первым покинул пещеру Жильцони. Он шел, не оглядываясь. Исав некоторое время топтался на месте, но никакого приказа извне не последовало. Фигура хозяина медленно удалялась. Абор чуть не завыл от тоски – он не привык самостоятельно принимать решение.
Жильцони умышленно не дотрагивался до передатчика: ему захотелось, чтобы Исав по своей доброй воле оставил Лиго на произвол судьбы в пещере.
Пройдя сотню шагов, Альвар обернулся и опешил: Исав, согнувшись, тащил Лиго на спине. Шагал он размеренно, вперевалку, иногда поглядывая на хозяина.
Первым побуждением Альвара, он помнит, было сжать биопередатчик, заставить Исава упасть на снег и корчиться от боли. Но горячая волна неведомого чувства остановила руку Жильцони. Он молча подождал, пока Абор поравняется с ним, и дальше они двигались вместе.
Выбирались они долго, потеряв счет дням, почти утратив надежду на спасение. В последний момент их заметили со случайной машины, которая пролетала над Скалистыми горами.
Жильцони не боялся, что Лиго Ставен причинит ему неприятности, вернувшись к людям. У бедняги было неладно с памятью – очевидно, после дозы цеона. Лиго не вспоминал ни о похищении, ни о странных домогательствах Альвара, который хотел выколотить из него уравнение мира.
