В глубине Великого Кристалла. Том 2 - Крапивин Владислав Петрович (книга бесплатный формат TXT) 📗
— А может, ты этот… инопланетянин? Правда или понарошку?
— Кто, я? А! Ну, может быть. — Мальчик вдруг улыбнулся. — В известной степени…
Тогда все с облегчением засмеялись. И Валентин тоже.
— Садись с нами… Ты что, заблудился?
Мальчик неторопливо сел поближе к огню, подышал на ладони, потер ими расцарапанные ноги.
— Заблудился?.. — Он посмотрел на всех по очереди. — Пожалуй, следует сказать, что да…
Опять кто-то хихикнул. Мальчик глянул в ту сторону. И объяснил уже без акцента:
— Меня, разумеется, найдут. Друзья… Но искать будут прежде всего там, где люди… Можно, я побуду с вами?
— Да ради Бога! — воскликнул Валентин. И вдруг забеспокоился: — Послушай, скажи честно. Может, ты грешным делом удрал из дому?
Мальчик глянул непонимающе. Но через секунду засмеялся опять. Без обиды:
— Ну посудите сами! Разве убегают из дому так налегке? И не куда-нибудь, а в болото!
Выражался он, пожалуй, чересчур по-взрослому, но на акцент не было уже и намека. Речь теперь звучала совершенно как у здешних мальчишек: с этаким чуть уловимым намеком на ощетиненность и насмешку. А раньше-то что же? Притворялся?
Не дожидаясь новых вопросов, мальчик объяснил:
— Видите ли, я живу в поселке Лесной Шорох… Не слышали? Про него почему-то мало знают. Он маленький… Под вечер я пошел за рощу: показалось, что там эти самые… инопланетяне. Хотел посмотреть. Но не рассчитал время, стало темно, я заплутал в кустах. Потом это болото… Вот так…
— Но тебя же, наверно, весь поселок с фонарями ищет! — воскликнул Валентин.
— Вовсе нет. Мы жили на… даче одни, без взрослых. С приятелем. Родители его уехали. Ребята, наверно, думают, что я отправился домой, в город, я сегодня говорил им, что собираюсь. Так что хватятся меня не раньше чем завтра к вечеру. Да и то не испугаются сразу…
— Ты ведь, наверно, есть хочешь! — спохватился Валентин.
— Нет, ничуть не хочется, спасибо… Если я что-то и хочу, то прежде всего спать… — признался мальчик. И откровенно зевнул.
— Да мы все уже спать хотим, — сказал Валентин. — Правда, ребята? Пошли…
Залили костер. Луна сделалась еще ярче, раскидала по траве длинные тени.
— Как тебя зовут? — спросил у мальчика Валентин.
— Юр… Юрик.
Юрик прижился. В первый же день с утра он повел себя так, словно давным-давно был в этой компании. По просьбе Алены охотно отправился с Кренделем щепать лучину для плиты, на которой готовили завтрак. Весело и умело успокоил и помирил Гошку и Настюшку, которые что-то не поделили и чуть не подрались (Гошка даже ревел потихоньку). Деликатно сторонился Ласьена и быстро сошелся с Шамилем. Он и Шамиль были чем-то похожи друг на друга: не внешностью, а самостоятельностью и спрятанной в характере командирской жилкой…
День прошел беззаботно. Не спеша готовили еду, долго купались в прогретой воде пруда, гоняли на лужайке мячик. Потом Ласьен с дружками опять гулял по окрестностям (ну и наплевать), Алена и Шамиль сидели с книжками в беседке, остальные строили на пустыре индейский вигвам. Юрик умело помогал им.
Только Илюшка Митников был невесел и один раз озабоченно спросил:
— Валентин Валерьевич, а вы точно уверены, что мы уедем отсюда вовремя?
— Совершенно уверен, — бодро отозвался Валентин. И подумал, что почему-то не очень уверен…
Вечер подоспел незаметно. Валентин сказал Юрику:
— Что-то никто не приходит за тобой… Да и как догадаются, что ты здесь?
— Почуют, — объяснил Юрик. Как-то виновато и уклончиво.
— А почему бы тебе не вернуться в ваш Лесной Шорох самому? Мы тебя проводим. Далеко это?
Юрик опустил голову.
— Вы думаете, я знаю? Я же первый раз в этих местах…
— А в Краснохолмске ты где живешь? У вас есть телефон? Можно позвонить отсюда…
— Телефон? Есть… Только… мама и папа уехали в дом отдыха, квартира пуста…
“Что-то ты крутишь, голубчик”, — подумал Валентин. И посмотрел на мальчишку в упор. Вернее, в его пушистое, с травяным мусором в волосах темя, потому что голова у Юрика была опущена. Они разговаривали, оставшись вдвоем в лагерной столовой после ужина. Неяркий свет лампочки мешался с закатным солнцем, бросавшим лучи сквозь марлевые занавески. При этом свете видно стало, как наливаются краснотой Юркины уши. Он вдруг прошептал, царапая сандалией половицу:
— Валентин Валерьевич, не прогоняйте меня, пожалуйста… Мне теперь некуда деться. А здесь меня найдут обязательно…
— Ну, тогда объясни правду: что с тобой случилось?
— Я объясню обязательно… Только попозже, ладно?.. Да вы не бойтесь, я не беглец какой-нибудь! — Он вскинул печальные, с большущей просьбой глаза. — Никаких неприятностей у вас из-за меня не будет, честное-честное слово!
И Валентин поверил. И подумал: “Зачем копать душу у мальчишки? Пусть живет. А то, глядишь, уйдет неизвестно куда, хуже будет… А послезавтра так или иначе все кончится…”
Потом опять был вечер у костра. Ленивые разговоры о том о сем. Несколько раз проплывали над лагерем неторопливые НЛО, но приземляться не пожелали, и никаких контактов, конечно, не случилось. “Дурь одна”, — думал Валентин.
Второй день прошел, как и первый: неспешно, слегка бестолково и без всяких происшествий. А на следующее утро оказалось, что продуктов осталось только для завтрака. Автобус же должен был приехать лишь под вечер.
Валентин ругнулся и пошел в лагерную контору: звонить в город, чтобы пошевелились и прихватили еды.
Но телефонный аппарат был безмолвен, как чугунный утюг. Случайность? Или тут что-то не то? Вернее, наоборот “то”! Одно к одному… “Ладно, не будем трепать себе нервы раньше срока”, — решил Валентин. А ребятам сказал:
— Приключения есть приключения. Робинзону приходилось труднее…
— Не помрем! В кладовке мы с Кренделем полкуля картошки раскопали, — похвалился Кудрявость Номер Один. — Правда, дряблая малость, да в костре печь можно…
Для обеда сэкономили буханку хлеба и банку тушенки, приготовили картофельную кашицу с мясными прожилками. Мишка Дыров, приятель-адъютант Ласьена, проворчал в сторонке:
— И так жрать нечего, дак еще нахлебник дачник тут же…
Ласьен дал Мишке леща и оглянулся, ища одобрения. Валентин отвернулся. Юрик всего этого, к счастью, не видел и не слышал. Он и Сопливик на костровой площадке готовили сучья и щепки. Словно знали заранее, что вечером автобуса не будет. Любопытно, что Юрик относился к Сопливику с заметной симпатией. Не только не прогонял от себя, но часто о чем-то с ним разговаривал. И если дело какое-то, они, как правило, оказывались в паре. Сопливик тихонько цвел от этой мимолетной дружбы и даже перестал липнуть к Валентину. Но впрочем, все равно часто крутился неподалеку, на глазах…
Вечером автобус не пришел. “Как и следовало ожидать”, — с тихой яростью подумал Валентин. Телефон, естественно, не работал.
Снова провели вечер у костра, закусывая разговоры испеченной в углях и посоленной картошкой (соли-то хватало!).
Когда все улеглись (а случилось это чуть ли не в полночь), Валентин при свете чудовищно располневшей, тяжелой луны пошел опять в кабинет начальницы со слабой надеждой на чудо: вдруг заработал телефон?
Чуда, разумеется, не было.
Когда Валентин шел обратно, его встретила у крыльца спальни Алена.
— Валентин Валерьич, Илюшка Митников не спит, плачет…
Илюшка плакал тихонько. Подрагивал под натянутой простыней плечами, всхлипывал в подушку. Валентин присел на краешек его кровати. Положил руку Илюшке на голову. Тот притих. Валентин поднял мальчишку, посадил к себе на колени, будто малыша (и ощутил на расстоянии, как ревниво напрягся в своей кровати Сопливик; ничего, потерпишь).
— Ну, что ты, Илюшка… Чего ты так боишься? Никто от тебя не откажется из-за опоздания… Они, наоборот, беспокоятся за тебя сейчас…
Он опять всхлипнул:
— Сперва беспокоятся, а потом… надоест…
— Разве может надоесть тот, кого любят? Смешной ты, честное слово…
