Трудно быть богом. Хищные вещи века - Стругацкий Аркадий Натанович (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Да, — сказал я. Оскар промолчал.
— Вы нашли его уже без сознания?
— Он лежал и бредил, — сказал Оскар.
— Это вы перенесли его сюда?
Оскар помедлил.
— Я только укрыл его портьерой,- сказал он.- Когда я пришел, он лежал, как сейчас. Я боялся, что он простудится.
Врач некоторое время смотрел на него, потом сказал:
— Впрочем, это безразлично. Вы можете идти. Оба. С ним останется сиделка. Вечером можете позвонить. Всего хорошего.
— А что с ним, доктор? — спросил я.
Врач пожал плечами.
— Ничего особенного. Переутомление, нервное истощение… Кроме того, он по-видимому, слишком много курит. Завтра он станет транспортабельным, и тогда увезите его домой.У нас ему оставаться вредно. У нас слишком весело. До свидания.
Мы вышли в коридор.
— Пойдемте выпьем, — предложил я.
— Вы забыли, что я не пью, — заметил Оскар.
— Жаль. Вся эта история меня так расстроила, что хочется выпить. Римайер всегда был таким здоровяком…
— Ну, в последнее время он сильно сдал, — сказал Оскар осторожно.
— Да, я с трудом узнал его, когда вчера увидел…
— Я тоже,- сказал Оскар. Он не верил ни одному моему слову. Я ему тоже.
— Где вы остановились? — спросил я.
— Здесь же,- сказал Оскар. — Этажом ниже, восемьсот семнадцатый номер.
— Жаль, что вы не пьете. Мы бы могли посидеть у вас и хорошо поговорить.
— Да,это было бы неплохо.Но,к сожалению, я очень спешу. — Он помолчал. — Знаете что, дайте мне ваш адрес, завтра утром я вернусь и зайду к вам. Около десяти — вас устроит? Или вы позвоните мне…
— Отчего же… — сказал я и дал ему свой адрес. — Честно говоря, меня очень интересует «Девон».
— Я думаю, мы сумеем договориться,- сказал Оскар.- До завтра.
Он сбежал по лестнице.Он действительно,по-видимому, спешил. А я спустился в лифте и дал телеграмму Марии: «Брату очень плохо чувствую себя одиноким бодрюсь Иван».Я и в самом деле чувствовал себя одиноким.Римайер снова вышел из игры- по крайней мере на сутки.Единственный намек,который он мне дал, это совет насчет рыбарей.Ничего определенного у меня не было.Были рыбари,которые обитают где-то в Старом Метро; был «Девон», который, возможно, каким-то боком касался моего дела, но с тем же успехом мог не иметь к нему никакого отношения; был Оскар, явно связанный с «Девоном» и с Римайером, фигура достаточно неприятная и зловещая, но, несомненно, лишь одна из множества неприятных и зловещих фигур на местных безоблачных горизонтах;был еще какой-то Буба,снабдивший «Девоном» пористый нос…В конце концов я здесь всего сутки, подумал я. Время есть. И на Римайера в конце концов можно еще рассчитывать,и Пека, может быть, удастся найти… Я вдруг вспомнил вчерашнюю ночь и дал телеграмму Зигмунду: «Концерт самодеятельности двадцать восьмого подробности не знаю Иван». Потом я подозвал портье и спросил, как быстрее пройти к Старому Метро.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Приходили бы вечером, сейчас слишком рано.
— А мне хочется сейчас.
— Приспичило, значит… А вы, может, адресом ошиблись?
— Да нет, не ошибся.
— И вот именно сейчас вам и надо?
— Именно сейчас. И не позже.
Он поцокал языком и дернул себе нижнюю губу. Он был коренастый, плотный, с круглой,гладко выбритой головой.Говорил он, едва шевеля языком, и утомленно заводил глаза под верхние веки.По-моему,он не выспался.Его приятель,сидевший за барьером в кресле, по-видимому, тоже не выспался. Но он вообще не говорил ни слова и даже не смотрел в мою сторону. Помещение было мрачное, затхлое, с отставшими от стен покоробившимися панелями. С потолка свисала тусклая от пыли лампочка без абажура на грязном шнуре.
— Почему бы вам все-таки не прийти попозже?- промямлил круглоголовый. — Когда все приходят…
— Так уж мне захотелось, — скромно сказал я.
— Захотелось…- Он пошарил на столе.- У меня вот и бланка не осталось… Эль, у тебя есть бланки?
Эль молча нагнулся и вытянул откуда-то из-под барьера мятый лист бумаги. Круглоголовый сказал, зевая:
— Приходите ни свет ни заря… Народу никого нет, девчонок тоже… Спят еще… Веселья никакого…-Он протянул мне бланк.- Заполните и подпишите,- сказал он. — Мы с Элем подпишемся за свидетелей. Деньги сдайте… Не беспокойтесь, у нас честно. Документы у вас есть какие-нибудь?
— Никаких.
— И то хорошо.
Я просмотрел бланк. «Настоящим я,нижеподписавшийся (пропуск),в присутствии свидетелей (большой пропуск) убедительно прошу подвергнуть меня приемным испытаниям на соискание звания члена общества ДОЦ. Подпись соискателя. Подписи свидетелей».
— Что такое ДОЦ? — спросил я.
— Это мы так зарегистрированы,- ответил круглоголовый. Он пересчитывал деньги.
— Но ДОЦ как-то расшифровывается?
— А кто его знает…Это еще до меня было.ДОЦ и ДОЦ… Ты не знаешь, Эль? — Эль лениво помотал головой. — Ну в самом деле, не все ли вам равно…
— Абсолютно все равно,- сказал я, вставил свое имя и подписался.
Круглоголовый посмотрел,тоже вписал свое имя и подписался, и передал бланк Элю.
— Похоже, вы иностранец,- сказал он.
— Да.
— Тогда припишите ваш домашний адрес. У вас родные есть?
— Нет.
— Тогда и не надо. Готово, Эль? Положи в папку… Ну, пойдемте?
Он поднял барьер и подвел меня к массивной квадратной двери, оставшейся, наверное, еще с тех времен, когда метро оборудовали под атомоубежище.
— Выбора-то никакого нет,- сказал он,словно оправдываясь.Он выдвинул засовы и с натугой повернул ржавую рукоять.- Пойдете прямо по коридору, — сказал он, — а там сами увидите.
Мне показалось,что Эль позади хихикнул. Я обернулся. В барьер перед Элем был встроен небольшой экран. На экране что-то двигалось, но я не разглядел что. Круглоголовый,налегая всей тяжестью на рукоять, откатил дверь.За дверью открылся пыльный проход. Несколько секунд круглоголовый прислушивался, затем повторил:
— Прямо по этому коридору.
— А что там будет? — спросил я.
— Чего хотели, то и получите… Или, может, вы раздумали?
Все это было явно не то,что надо,но, как известно, никто ничего не знает, пока сам не попробует. Я перешагнул через высокий порог, и дверь с чмоканьем закрылась за мной. Было слышно, как заскрежетали засовы.
Коридор освещали несколько уцелевших ламп. Было сыро, на цементных стенах цвела плесень. Я постоял, прислушиваясь, но ничего не услышал, кроме редкого стука капель. Я осторожно двинулся вперед. Под ногами скрипела цементная крошка. Коридор скоро кончился, и я очутился в сводчатом бетонном тоннеле, освещенном совсем уже скверно. Когда глаза привыкли к сумраку, я разглядел рельсовый путь. Рельсы были ржавые, между ними темнели лужи неподвижной воды. Под сводом тянулись провисшие провода. Сырость прохватывала до костей, и отвратно пахло — не то падалью, не то испорченной канализацией. Нет, это было совсем не то, что нужно. Мне не хотелось терять времени даром, и я подумал, что, пожалуй, сейчас вернусь и скажу, что приду в другой раз. Но сначала я решил- просто из любопытства- пройти немного по тоннелю. Я пошел направо, на свет далеких ламп. Я перескакивал через лужи, спотыкался о прогнившие шпалы, путался в оборванных кабелях. Дойдя до первой лампы, я снова остановился.
Рельсовый путь бы разобран. Шпалы валялись вдоль стен, а на пустом полотне зияли дыры,наполненные водой.Затем я увидел рельсы. Никогда мне не приходилось видеть рельсы в таком состоянии.Некоторые были скручены штопором. Они были начищены до блеска и напоминали огромные сверла. Другие были с огромной силой вбиты в полотно и в стены тоннеля. А третьи были завязаны в узлы.У меня мороз пошел по коже, когда я увидел это. Простые узлы, узлы с бантом, узлы с двумя бантами, как шнурки на ботинках… Они были сизые от окалины.
Я посмотрел вперед,в глубину тоннеля.Оттуда тянуло гниющей падалью,тусклые желтые огни редких ламп мерно мигали,словно что-то раскачивалось на сквозняке,заслоняя и снова открывая их.Нервы мои не выдержали. Я чувствовал, что это не более чем дурацкая шутка, но я ничего не мог с собой поделать. Я присел на корточки и осмотрелся. Скоро я нашел то, что искал: метровый обломок железного прута. Я взял его под мышку и двинулся дальше. Железо было холодное, влажное и шершавое от ржавчины.
