Лунная радуга. Волшебный локон Ампары - Павлов Сергей Иванович (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗

– Агафон Виталианович! – окликнул он фундатора сквозь источаемую олифектором белую марь.

Было слышно, как Ледогоров глубоко вздохнул, тихо скрипнули подлокотники. Голос экзарха – странный голос – подал команду:

– Свет!

Освещенность в зале резко возросла. Белая марь отступила, как туман под натиском ветра. В креслах амфитеатра – никакого движения: затылки недвижных голов на валиках подголовников… Беспокойно вела себя только одна голова – заметная по встрепанным волосам голова Алехандро Эроховерро.

– Что это было? – странным голосом задал Ледогоров странный вопрос.

– Пиктургия о моем знакомстве с Планаром, – ответил Кир-Кор осторожно.

– Тебе не кажется, что… э-э… ты немного переборщил?

– В каком смысле? – не понял Кир-Кор.

– В смысле интенсивности псиманации. Такой мента-аурической мощью камни можно… э-э… обтесывать. Как ты себя чувствуешь?

– Гм… довольно бодро.

– Чего до сих пор не могут сказать о себе остальные участники сеанса. Не заметил?

Встревоженный каменотес поторопился возобновить разветвленный ментаконтакт с аудиторией, неосмотрительно оставленной где-то на полдороге от Планара к Новастре. На ментасвязь не вышли двое. Один из них – коммуникатор, это он знал заранее. Второй?.. Он обернулся. Златоглазый Ксюм Пикчу с полуулыбкой на бесстрастном лице чуть качнул головой: дескать, со мной все в порядке, займись остальными.

Кир-Кор мысленно извинился перед оцепенелыми интротомами: «Прошу прощения, если интенсивность нашего пиктургического взаимодействия была чрезмерной. Я настраивал свою энергетику на взаимообмен с аудиторией в двести участников – возможно, поэтому… Благодарю за интерес к результатам моего юбилейного тревера, сеанс окончен, призываю вас всех выйти из пиктургического транса».

Пиктургенты дружно зашевелились.

Первым поднялся из кресла региарх курии фармакопеев Олег Владимирский-Люпусов. Вскинул руку, желая, видимо, что-то сказать. Но раздумал и, махнув рукой с несвойственным ему выражением безнадежности на опечаленном чем-то лице, опустился на место.

Похожим жестом Ледогоров тоже вскинул было руку над головой. Устыдившись белой своей перчатки, спрятал истерзанные ладони в коленях, сказал:

– Ну вот, коллеги… Как мы только что убедились, грагал действительно ничего от нас не утаивал. Момент инициации им не был осознан. Он искренне полагал, что ощутил удар гравитационной волны непонятного происхождения.

– Факт инициации не вызывает сомнений, – подал голос хальфе, – а неведение грагала уже потеряло свою актуальность. Теперь главный вопрос в другом: кто автор инициации?

– Инициация на Планаре хорошо согласуется с нашими представлениями о верховенстве воли Ампары в Галактике, – спокойно ответил фундатор.

Умар Ибн-Махмуд ал-Хорезми возразил:

– Мне неприятно говорить об этом, коллеги, но в пиктургических эпизодах, показанных грагалом, я что-то не заметил ничего из того, о чем толкует нам Агафон. Инициация состоялась на краю угрюмого, набитого пылью провала. Не знаю, уважаемые ревнители Этимона, сумел ли кто-либо из вас даже сквозь крупнейшую в мире замочную скважину высмотреть Величие Ампары. Или хотя бы небольшое свидетельство Верховенства Ее Воли. Я, например, не сумел. Может быть, я ухитрился что-нибудь такое-этакое проглядеть?.. Вряд ли. Эффект присутствия, навеянный на меня пиктургией грагала, был выше всяких похвал.

– Уважаемый захид! – вступил в разговор сократоголовый байкаларх Борисфед Лапов. – Возможно, я ошибаюсь, однако мне кажется, что вам удалось проглядеть сам Планар – довольно большой планетарный сфероид, раскатанный в блин проявлением воли Ампары.

– Наша Галактика, молодой человек, впрочем, как и мириады ее соседок, тоже раскатаны если и не в блин, то, по меньшей мере, в лепешку, – не сдавался хальфе. – Должно быть, не все блинно-лепешечные раскаты суть проявления воли Ампары.

– Давайте послушаем мнение специалиста по космогонии, – предложил Ледогоров. – Гулиэвг, тебе слово.

– Планар – искусственно преобразованное планетарное тело, и в этом смысле он – артефакт, – сухо проговорил эрил. – Я полагаю, стихийно создать такой объект Природа не в состоянии. Что о нем можно сказать?.. Планар – молодой объект, создан недавно, поскольку на его поверхности нет кавационных бассейнов, нет метеоритных ударных кратеров, нет реголита. Уровень энергетических и технологических возможностей творцов Планара превосходит мое воображение. И не только мое. Земная космофизика пока не способна определить, какого характера силы понадобились творцам Планара для преобразования топологического фазиса довольно массивного планетарного тела. В нашем понимании это уровень космофизической магии. Вот, пожалуй… Добавить мне больше нечего.

Хальфе промолчал. Заговорил фундатор:

– Я хорошо понимаю тех, для кого свидетельство планетного масштаба – не аргумент. Взглядом не окинешь, руками не обхватишь. Но и свидетельство, сопоставимое с масштабами человека, воспринимается тоже с трудом, хотя, скажем, факт инициации Кирилла Всеволодовича нами признается. Как будет воспринято свидетельство промежуточного масштаба?.. Я обещал вам передать очень важные, на мой взгляд, фрагменты ретроспективной пиктургии дальнодея Сибура Корнеева. Извольте их воспринять и не судите строго, если энергетика моей псиманации будет слаба. Здесь я, понятно, не могу тягаться с грагалом.

Освещение потускнело, олифектор утопил амфитеатр в молочной белизне.

– Минуту терпения, коллеги! – напряженным голосом предупредил Ледогоров. – Мне нужно сосредоточиться, чтобы как можно отчетливее показать вам… э-э… сооружение, которое Сибур Корнеев называет странным словом «эколат». Возможно, это аббревиатура, он не объяснил…

В последней фразе фундатора слышался скрытый вопрос, и Кир-Кор не промедлил с ответом:

– Название «эколат» я тоже слышу впервые.

Сначала он увидел вверху слева опутанный протуберанцами оранжевый диск Пянжа. Не очень ясная картина: Пянж просвечивал словно бы сквозь белесый флер… Затем он увидел под острым углом освещенную Пянжем четырехлучевую звезду – расплывающийся маслянисто-мутный блеск ее светлой поверхности не помешал ему узнать сут и догадаться, что это сут Мирана… Золотисто-оранжевый кругляк Планара был далеко внизу, под ногами.

«Первой заметила эколат ориент-система лювера моего напарника, – глухо сообщил почти неузнаваемый голос Сибура. – Это случилось во время второго нашего тревера по следам отца к Планару. Сразу после выхода из гипра в нопр. Было решено осмотреть эколат на сутах. Мы решили, что первым пойдет на сближение с этой штукой первооткрыватель, а я – за ним, соблюдая дистанцию в километр. Мы, конечно, связались с наблюдательным стационаром „Феникс“ на Планаре, сверили время и сообщили о своем намерении. Словом, сделали все, что предписывалось делать в подобных ситуациях согласно кодексу дальней разведки в режиме свободного поиска. Нет, мы не думали о возможной опасности. Напротив – было такое предчувствие, будто мы на пороге необычайного открытия. Это здорово возбуждало. Тем более что первый наш парный тревер не дал ничего нового по сравнению с уже известным тревером отца. Естественно, мы возлагали большие надежды на следующий свой визит к строптивому Планару и… не ошиблись…»

Кир-Кор, теряя терпение, вглядывался глазами Сибура в том направлении, куда стремительно уносилась четырехлучевая белая звездочка с красивым (как ему было известно) названием «Эспуар» [32], – Миран на предельной скорости спешил на свидание с неизвестностью, впереди, в мутном беззвездном мраке пространственно-космической ночи, забрезжила длинная узкая полоса… Издалека эта штука напоминала парящий в межзвездном вакууме клинок золоченой шпаги… «Объект геометрически незатейлив», – сделал предварительный вывод Кир-Кор.

Контуры «Эспуар» и лезвия «шпаги» то и дело подергивались волнистой рябью, и он, наконец спохватившись, вспомнил о Ледогорове. Это же надо – маракас! – забыть, в каком состоянии Агафон!