Считайте его мертвым - Рассел Эрик Фрэнк (читать книги без регистрации TXT, FB2) 📗

— Хотите, чтобы я туда приехал?

— Нет. Это нарушит весь наш план. Мы пришлем всю четверку к вам. Взгляните на них проницательным взором и скажите — да или нет.

— Хорошо.

— Спасибо. Есть еще кое-что. До сих пор никто не вцепился вам в задницу. Как вы сами сказали, все зависит от того, запомнили они ту девушку или нет, и было ли убийство на заправке случайным совпадением. На данный моменту нас нет доказательств того, что они действительно знают, что их разыскивают, знают, что нам известно о возвращении корабля. Поэтому…

— Корабль еще не нашли? — перебил Харпер.

— Никаких следов. Он не мог разрушиться до неузнаваемости; чтобы избавиться от такой массы металла, команде профессионалов с газовыми резаками и плавильными печами понадобился бы месяц. Последняя версия — он затерян где-то в арктических пустынях или упал в океан. Последнее кажется более вероятным. В таком случае экипаж должен был добраться до берега, воспользовавшись резиновым плотом. Мы обшариваем побережье, пытаясь отыскать плот.

— Что ж, это мысль. Что вы говорили насчет того, что никто пока в меня не вцепился?

— Я имел в виду — до прошлой ночи противник мог не знать наверняка, что охота идет полным ходом. Но заметка в газете, где прямо упоминается ферма Ранковичей, может нас выдать, если Лэнгли ее прочтет. Мы пытались убедить прессу оставить эту историю в покое или, по крайней мере, не сообщать название фермы, но в ответ услышали лишь блеяние о свободе слова и праве на информацию. Теперь, вполне возможно, беглецы больше не чувствуют себя в безопасности. Они могут задуматься о том, что их выдало, и в конце концов выйдут на вас. Вам следует быть крайне осторожным.

— Я скажу Норрису, — отозвался Харпер. — Он моя нянька.

— В этом нет необходимости. Если даже он нас сейчас не слушает, ему вскоре сообщит обо всем тот, кто слушает. Все ваши звонки контролируются.

— Исключительно ради моей безопасности? — спросил Харпер.

— Да, — без колебаний ответил Джеймсон и отключился.

Экран погас.

— Вшивый лжец! — Харпер яростно уставился в стену. — Их больше беспокоят мои большие уши, чем моя шкура целиком.

Четверка подозреваемых прибыла за несколько минут до закрытия конторы. Норрис выстроил их в ряд в механической мастерской. Они стояли в наручниках, оглядываясь по сторонам, явно озадаченные, что оказались в подобном месте. Их сопровождали полдюжины агентов, пристально наблюдавших за каждым.

— Они здесь, — сообщил Норрис, входя в кабинет. — Что скажете?

— Не повезло, — ответил Харпер. — Они вполне нормальны, хотя и откровенно тупы.

— Ладно.

Норрис вышел и вскоре вернулся.

— Я распорядился, чтобы троих доставили обратно. Джеймсона интересует ваше мнение насчет оставшегося. Тот признался, что принимал участие в перестрелке, но утверждает, будто сам не понимал, что делает. Это правда?

Отодвинув в сторону бумаги, с которыми работал, Харпер откинулся на спинку стула, размышляя над заданным вопросом. Прислушавшись, он уловил беспокойство, пульсировавшее подобно зубной боли, но не дававшее ответа на вопрос. Он попытался проникнуть глубже в разум находившегося в соседнем помещении человека, стремясь уловить хоть какие-то мысли о недавно случившихся событиях.

— В общем, правда. Он настолько перепугался, что ничего не соображал.

— Это все, что мы хотели узнать.

Харпер посмотрел им вслед, тяжело вздохнул, убрал бумаги в ящик и посмотрел на часы. Пора было заканчивать дела.

Назавтра в три часа дня впервые дал о себе знать неуловимый враг. В тот момент Харпер беззаботно сидел, откинувшись на спинку стула и положив ноги на край стола, лениво наблюдая за Мойрой, разбиравшей счета.

Его мысленный дар мог функционировать в двух различных режимах, которые Харпер называл «радио» и «радар». В режиме радио он просто слушал передававшиеся в ближайших окрестностях «программы». Переключаясь же в режим радара, он посылал собственный импульс, побуждая чужой разум дать ответ.

Когда он просто слушал, он воспринимал все, независимо от того, несли чужие мысли информацию или нет. В девяноста девяти случаях из ста эти мысли оказывались не стоящей ни малейшего внимания чушью. Но когда Харпер проникал в чужой разум, он получал то, что хотел, подталкивая мысли другого в нужное русло. Пока речь шла об обычных людях, было все равно, какой метод использовать, поскольку они не догадывались ни об одном, ни о другом.

С венерианским разумом дело обстояло иначе; это был первый урок, который Харпер получил, установив контакт с существом, овладевшим телом мисс Уитгингэм. Он мог слушать венерианца в режиме радио, о чем тот даже не подозревал. Но если, подобно радару, Харпер пытался проникнуть в чужой разум, чтобы получить необходимые сведения, венерианец ощущал толчок и немедленно поднимал тревогу.

Телепатические способности имели свои ограничения. Никто не знал этого лучше Харпера. Ему часто приходилось задавать наводящие вопросы даже обычным людям, проникая в их мозг под прикрытием разговора, подталкивая размышления собеседника к желаемому ответу. Иначе Харпер не услышал бы ничего, кроме бесполезной мешанины чужих мыслей.

С венерианским разумом все обстояло сложнее — и вдвойне сложнее было иметь с ним дело, сидя в засаде. Харпер мог прислушиваться в надежде, что добыча выдаст свое приближение, но должен был соблюдать крайнюю осторожность, посылая мысленный импульс. Если бы он сделал это слишком рано, венерианец мог сбежать, неся весть о том, что некий разум, а может, и не один, в состоянии обнаружить скрытое от миллионов остальных людей. А если бы Харпер опоздал — это могло бы закончиться отчаянной схваткой и гибелью того, кто нужен был живым.

Харпер медленно и ритмично покачивался на стуле, задние ножки которого протестующе скрипели. В последние несколько дней он не слушал чужие мысли постоянно — было невозможно одновременно заниматься этим и уделять внимание другим делам. Кроме того, в том не было необходимости. Достаточно было раз в несколько минут на пару мгновений окинуть мысленным взором окрестности — так маяк освещает лучом темное штормовое море.

Покачнувшись в сотый или тысячный раз, Харпер перестал терзать стул и сел прямо. Мойра выжидающе посмотрела на босса, но, видя, что тот не обращает на нее внимания, продолжила перекладывать бумаги.

Харпер вновь прислушался к чему-то находившемуся очень далеко, возможно в тысяче ярдов отсюда или даже дальше, отчасти заглушенному общим шумом. Оно приближалось, медленно, но верно, не быстрее идущего пешком человека. То был нечеловеческий разум, бормотавший словно рассерженный гусь.

— Норрис! — крикнул Харпер.

Мойра вздрогнула, уронила бумаги и наклонилась, чтобы их поднять.

Дверь приоткрылась, заглянул агент.

— Что случилось?

— Кажется, он здесь.

— Вы хотите сказать…

— Он идет пешком. Без машины. По тротуару.

— Оставайтесь на месте! — приказал Норрис и скрылся из виду.

Подойдя к окну, Харпер посмотрел на находившуюся в десяти футах внизу дорогу. Потом распахнул раму и наклонился, чтобы лучше видеть. То, что это превращало его в превосходную мишень, нисколько не беспокоило Харпера: враги могли охотиться за ним только для того, чтобы узнать его секрет, а мертвые не выдают секретов.

Разум, который он искал, принадлежал одному из группы пешеходов, двигавшихся по левой стороне улицы в четырехстах или пятистах ярдах к северу. В своей способности ориентироваться Харпер не сомневался, но не мог выделить одного индивидуума из далекой группы неотличимых друг от друга людей.

Высунувшись из окна, он ждал, когда странный разум приблизится.

Триста ярдов, двести, сто пятьдесят. К этому времени его выбор сузился до трех человек: опрятно одетая домохозяйка, бойко шагавшая по улице, преуспевающего вида толстяк-бизнесмен лет сорока и худой тип со впалыми щеками, который крадучись двигался вдоль стены.

За спиной Харпера вновь появился Норрис.

— Все в порядке, — сказал он. — Не могли бы вы…