Белый ящер - Вежинов Павел (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
И выпорхнула из комнаты. Несси осторожно осмотрелся Не следит ли кто за ним? Похоже, нет. Вокруг, можно сказать, одни дети. Впрочем, кто знает, есть же агенты-женщины, почему бы не быть и агентам-детям? Он в этом не слишком разбирался. Девушки и парни продолжали беззаботно веселиться, никто не обращал на Несси никакого внимания. Нет, один из них, похоже, на него посматривает. Он? Или другой? В голове у него все спуталось. Кто он? О ком идет речь? Среди гостей были иностранцы — две маленькие вьетнамки, нежные, как самые первые весенние крокусы. Кто мог знать, что одной из них суждено погибнуть? Был пылкий перуанец, в бурном потоке своих речей путавший испанские и болгарские слова. Его круглые птичьи глаза сияли. И ему была уготована та же участь. Остальным тоже, но пока все они еще веселились. Наконец вернулась Рени, принесла белый бумажный стаканчик из тех, в которых продают мороженое, налитый до половины какой-то жидкостью.
— Это ром! — сказала Рени. — Я еще никогда не пила рома. Ты вообще-то пьешь?
— Пью, — ответил Несси. — Немного…
— Говорят, он вкусный.
— Кто из них твой друг?
— Узнаешь, — сказала она. — Скоро узнаешь…
Он подозревал каждого, но доподлинно узнал это, лишь когда начались танцы. Они танцевали вдвоем под аккомпанемент гитары, остальные только хлопали в такт. Несси не верил своим глазам. Парень был невысок, возможно даже ниже Рени, с мелкокудрявыми и пышными, как у женщины, волосами. Да, именно женскую прическу напоминали его пышные африканские волосы. Очень смуглое, почти без румянца лицо казалось чувствительным и интеллигентным. Танцевал он замечательно, невозможно было оторвать глаз от его легкого гибкого тела. Все и глядели — гораздо больше на него, чем на Рени, хотя она тоже танцевала прекрасно. Так же, как сам Несси еще недавно превосходил других, этот юноша явно превосходил здесь всех, вообще всех… может быть…
Несси вдруг понял, что эти двое любят друг друга. Глаза их сияли счастьем, почти жадным — настоящим, идущим изнутри наслаждением. Звенела гитара, все громче хлопали ладони, перуанец что-то неистово кричал по-испански. Он еще не знал, что живет последние минуты. Но и Несси не знал этого. Собственно говоря, сейчас он не знал ничего. Он просто сунул руку в карман, вытащил нож и встал. Это было последнее, что он запомнил. Все остальное утонуло в крови, стонах, небытии.
5
Ужасная новость потрясла город. Казалось бы, древняя страна, пережившая за свою долгую историю немало войн, разрушений и убийств, должна была привыкнуть к крови. Но то, что случилось в этот спокойный, мирный день, в обычной молодежной компании, было не просто ужасно — это не поддавалось никаким объяснениям. И потому казалось особенно зловещим. Ведь и причин вроде бы не было никаких. Ни с того ни с сего Анастас выхватил свою ржавую финку и набросился на незнакомых людей. Убил троих и тяжело ранил еще нескольких. После невероятной борьбы парням удалось наконец повалить его и крепко связать ремнями. Когда прибыла машина «скорой помощи», врачи, потрясенные, остановились на пороге. За долгие годы практики они привыкли и к крови, и к страданиям, но такое увидели впервые. Хоть бы один невредимый. Правда, некоторые молодые люди даже не сразу заметили, что ранены, — настолько все были потрясены неожиданным нападением — в самый разгар веселья.
Пресса откликнулась на это событие лишь кратким сообщением, но город захлестнула волна слухов, предположений и страха. Никто не мог поверить, что такое случилось в нашей стране. Но волнения эти продолжались сравнительно недолго. Странная биография Анастаса Алексиева как будто бы объясняла многое. От человека, который родился не как все, можно было ожидать и не такого. Лишь ученые мужи, продолжавшие наблюдать за Несси, никак не могли оправиться от потрясения. Они-то знали, что по всем законам разума и практики их питомец абсолютно нормален, может быть, даже слишком. В конце концов, еще неизвестно, что считать ненормальным. Можно ли, скажем, акселерацию считать ненормальным явлением? Очевидно, нельзя, раз она вызывается объективными и постоянно действующими причинами. И вообще, а вдруг эта самая акселерация возвещает появление нового вида человека?
Как и каждое преступление, дело Несси тоже породило кучу бумаг. Но нам нет никакого смысла в них копаться. Ни один из этих документов не скажет нам ничего нового, за исключением, пожалуй, медицинской экспертизы, которая все-таки проливает какой-то свет на эту историю. Упомянем только, что после ареста Анастас Алексиев был помещен в одиночную камеру. Допросить его не удалось — он просто не мог дать никакого вразумительного ответа. Как было сказано в экспертизе, он «в течение нескольких часов находился в состоянии ступора с поднятыми вверх руками, в позе человека, собирающегося что-то бросить. Неподвижен, в словесный контакт не вступает (мутичен). Все данные свидетельствуют о том, что ступор носит кататонический характер». Таковы были первые констатации психиатров.
В последующие два дня состояние Несси оставалось почти неизменным, хотя он начал двигаться и понемногу принимать пищу. Но время от времени, как отмечали врачи, «застывает в своеобразных позах, стоя или сидя. Наблюдаются выделения из полости носа, которые высыхают на коже. На обращенные к нему вопросы по-прежнему не реагирует. На третий день он вцепился в рукав милиционера, принесшего ему еду, словно утопающий, который пытается за что-то ухватиться. „Сила у него нечеловеческая!“ — впоследствии рассказывал милиционер.
Окончательное мнение медиков было единодушным: «Все данные свидетельствуют о том, что состояние больного представляет собой эндогенный психоз шизофренического цикла». Диагноз вызвал у юристов сомнение. Смущало их прежде всего то, что до совершения преступного деяния Анастас Алексиев был вполне нормален — «чрезвычайно уравновешенный, корректный, крайне стабильный человек, неспособный к вспышкам возбуждения и каким бы то ни было непредсказуемым и противозаконным действиям». Верно, соглашались психиатры. Психоз обрушился на него, как летняя гроза обрушивается на беззаботного путника в открытом поле. И ссылались на самоубийство его матери как на фактор наследственной отягощенности. А особенно — на невероятно ускоренные в данном случае темпы акселерации, «которые и могли явиться причиной серьезных нарушений в психике еще не сложившегося организма, равно как и возникновения в нем опасных патогенных изменений». Так или иначе мнение медиков оказалось решающим. Анастаса Алексиева признали невменяемым и, следовательно, не подлежащим суду, после чего его немедленно препроводили из тюрьмы в специальное лечебное заведение, в обиходе более известное под названием сумасшедшего дома.
Но еще до отправки в больницу Несси постепенно пришел в состояние, которое и самый придирчивый психиатр счел бы абсолютно нормальным. Два раза его вызывали на длительный допрос к следователю, известному специалисту по деяниям, совершенным в невменяемом состоянии. Анастас отвечал разумно и логично, не делая никаких попыток увернуться или оправдаться. Но ни на один вопрос, который помог бы выяснить причины его бесчеловечного нападения, ответить не смог. Ревность, подстрекательство, оскорбление? Нет, нет!.. Ни в коем случае!.. То есть он не помнит, не уверен. Девушку он видел второй раз в жизни, ее убитого друга — в первый. Если и было что-нибудь подобное, то возникло оно неожиданно и в резко гипертрофированном виде. Но он и в самом деле этого не помнит. Почему он напал на Рени и ее друга, как раз когда они танцевали? Не раньше и не позже? Может, он заметил в их поведении что-то особенное?
— Да, я понял, что они любят друг друга, — вспомнил Анастас.
— И это возбудило в вас ревность?
Но этого уже Несси не помнил, хотя, объективно говоря, подобное признание было бы ему только на пользу. Именно тут следователь задал свой самый важный вопрос, который должен был объяснить все:
— Вы утверждаете, что перед тем, как пойти на этот день рождения, были или по крайней мере чувствовали себя вполне нормальным.
