Плоть - Фармер Филип Хосе (читать полную версию книги TXT) 📗
– Если я добуду корабль, то уж позабочусь, чтобы каждому из вас на нем досталось по койке. Прежде всего, вам нужно быть готовыми заменить моряков. Это означает, что придется присоединиться в какому-либо из морских братств, а затем походить в море для тренировки. Осуществление этого плана требует времени. Если же вас это не устраивает, то всегда можете попробовать добраться по суше.
После двухчасового бурного обсуждения все члены экипажа решили следовать за Черчиллем.
– Вот и прекрасно, – заключил он, поднимаясь из-за стола. – Пока не последует дальнейших указаний, оставайтесь здесь, как в нашей штаб-квартире. Вы знаете, как связаться со мной. До скорого! Удачи вам!
Черчилль не стал гнать оленей, позволив им идти тем шагом, который им по душе. Он все еще опасался того, что выяснится, когда он вернется в дом Витроу, а ведь он до сих пор еще не решил, как ему поступить.
Наконец, карета остановилась перед домом. Слуги выпрягли оленей. Черчилль заставил себя войти в дом. Робин и ее мать сидели за столом и стрекотали как пара счастливых сорок.
Робин соскочила со стула и побежала к нему. Глаза ее сияли, она восторженно улыбалась.
– О, Руд, это случилось! Я ношу ребенка Героя-Солнце, а жрица сказала, что это будет мальчик!
Он попытался изобразить улыбку, но это ему не удалось. Даже, когда Робин обняла его и расцеловала, а затем стала весело танцевать, ему все не удавалось справиться с собой.
– Хотите холодного пива? – предложила мать Робин. – У вас такой вид, будто вы получили плохие вести. Надеюсь, это не так. Сегодняшний день должен быть днем веселого праздника. Я сама дочь Героя-Солнце и дочь моя – дитя Героя-Солнце. А вот теперь и внук мой будет сыном Героя-Солнце. Трижды благословение Колумбии простерлось над этим домом! Мы должны отблагодарить ее весельем.
Черчилль сел и выпил кружку пива. Вытер пену с губ и произнес:
– Вы должны простить меня. Я выслушивал жалобы моих товарищей. К вам это не имеет никакого отношения. Меня сейчас больше всего интересует дальнейшая судьба Робин.
Анжела Витроу понимающе посмотрела на него, как бы ощущая, что сейчас происходит в его душе.
– Что ж, она возьмет себе в мужья какого-нибудь удачливого молодого человека. Похоже на то, что ей самой будет весьма трудно сделать выбор, так как не менее десятка мужчин имеют серьезные намерения по отношению к ней.
– Предпочитает ли она кого-нибудь? – как ему самому показалось, не очень-то тактично спросил Черчилль.
– Она ничего не говорила мне об этом, – ответила мать Робин. – Но будь я на вашем месте Черчилль, я бы спросила у нее об этом прямо здесь и сейчас – пока не объявились другие соискатели.
Он смутился, но ничем не выдал волнение.
– Вы прямо читаете мои мысли.
– Вы ведь мужчина, не так ли? И я знаю, что вы нравитесь Робин. Я уверена в том, что вы будете ей наилучшим из мужей.
– Благодарю вас, – пробормотал Черчилль.
Некоторое время он сидел молча, барабаня пальцами по столу. Затем встал и подошел к Робин, которая ласкала одну из своих кошек. Обхватив Робин за плечи, он спросил:
– Пойдешь за меня, Робин?
– Да, да! – закричала она и упала в его объятия.
Вот и все, пожалуй.
Как только Черчилль принял решение, его уже нисколько не беспокоило, что Робин не девушка и что она зачала ребенка от капитана Стэгга. Ведь могло, в конце концов, быть так, что она была замужем за ним и родила сына, а затем Стэгг умер, и поэтому у Черчилля не может быть ни малейших оснований в чем-либо обвинять ни его, ни Робин. Эта ситуация ничуть не отличалась от той, которую он так мучительно исследовал, где Робин всего одну ночь была замужем за его бывшим командиром, а Питер Стэгг, хотя еще и жив пока, все равно обречен.
Он понял окончательно, что его душевное равновесие нарушилось только тем, что он рассматривал происходящее, исходя из системы оценок в данном случае неприемлемых. Ему хотелось, чтобы его невеста была девушкой, но она ею уже не была, и с этим ничего не поделаешь.
И все же, где-то в самой глубине души у него то и дело возникало ощущение, что в чем-то его обманули.
Но предаваться подобным мыслям все время было просто невозможно – жизнь продолжалась. Витроу вызвали домой из его конторы. Он разрыдался и обнял дочь и своего будущего зятя, а затем напился вдрызг. Тем временем служанки увели Черчилля, чтобы помыть его и постричь, сделать массаж и надушить. После того, как его туалет был завершен, он увидел, выйдя из ванной, что Анжела Витроу с несколькими подругами занята приготовлениями к праздничному гулянью, которое должно было состояться сегодня же вечером.
Гости стали собираться сразу после ужина. К этому времени успели изрядно набраться и оба старшие Витроу и суженый младший из них, но гостей это вовсе не смущало. Казалось, другого они и не ожидали и вовсю стремились их догнать.
В доме Витроу воцарилась атмосфера буйного веселья, шумных разговоров, открытого хвастовства. Общее настроение не испортил даже прискорбный инцидент, когда один из парней, ранее ухаживавших за Робин, непристойно прошелся по адресу чужеземного акцента Черчилля и затем вызвал его на поединок, дуэль на ножах, причем оба должны быть привязаны за талию к тотемному столбу. Робин доставалась победителю.
Освоившись с простыми нравами Ди-Си, Черчилль, не долго думая, заехал парню в челюсть. Друзья его, смеясь и громко икая, отнесли неподвижное тело своего незадачливого приятеля в одну из своих колясок, а сами вернулись продолжать веселье.
Около полуночи Робин оставила друзей и взяла Черчилля за руку.
– Идем в постель, – шепнула она.
– К-куда? С-сейчас?
– Ко мне в комнату, глупенький. И, разумеется, сейчас.
– Но, Робин, мы ведь еще не поженились? Или я такой пьяный, что даже не заметил?
– Ну и что? Свадьба будет в Храме в конце следующей недели. Только какое отношение это имеет к нашему желанию завалиться в постель?
– Никакого, – признался он, пожимая плечами. – Другие времена – другие нравы. Веди, Макдуф.
Робин хихикнула и спросила:
– Что это там ты бормочешь?
Воздержавшись от объяснений, кто был Шекспир и когда жил, он задал встречный вопрос:
– Слушай, а что ты будешь делать, если я дам задний ход до того, как мы поженимся?
– Ты шутишь, разумеется?
– Верно. Просто ты должна понять, Робин, дорогая, что я плохо знаком с обычаями Ди-Си и к тому же очень любопытен.
– Я-то сама ничего не буду делать. Но это будет смертельным оскорблением моему отцу и брату. Им придется тебя убить.
Следующая неделя была до предела заполнена различными делами, в дополнение к обычным приготовлениям в свадебной церемонии Черчилль должен был решить, к какому из братств он намерен примкнуть. Было бы немыслимым, чтобы Робин вышла замуж за мужчину без тотема.
– Я бы предложил свой собственный тотем Льва, – посоветовал Витроу. – Но тебе лучше было бы примкнуть к братству, непосредственно связанному с твоим занятием и именно такому, которое было благословлено духом-хранителем в образе животного, с которым ты будешь иметь дело.
– Вы имеете в виду одно из рыбацких братств, Рыбы иди Дельфина?
– Нет, ничего подобного. Я имею ввиду тотем Кабана. Неразумно разводить свиней и в то же самое время иметь в качестве своего тотема Льва
– зверя, который на них охотится.
– Но, – запротестовал Черчилль, – какое мне дело до свиней?
Наступила очередь Витроу удивляться.
– Разве ты еще не обсуждал это с Робин? Ну, впрочем, это неудивительно. У нее мало было времени для болтовни. Правда, вы оставались одни каждую ночь от полуночи до утра. Но в это время, я не сомневаюсь, вы больше занимались соответствующими постельными упражнениями. Вот бы снова стать молодым! Так вот, мой мальчик, положение таково. Я унаследовал несколько ферм от отца, который тоже был не промах, когда дело касалось денег. Мне нужно, чтобы ты заведовал этими фермами по нескольким причинам.
Во-первых, я не доверяю нынешнему управляющему. Думаю, он меня обманывает. Докажи мне это, и я его вздерну.
