Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Теперь он тоже улавливал это – звук не звук, похоже на пение органных труб самого низкого регистра; гул до того слабый, что его едва различает ухо. Но от него почему-то кости превращаются в жидкость, а мышцы – в шелушащуюся ржавчину.
Вдруг стало тяжело дышать, из груди рвались хрипы, в голове гулко ухала кровь.
Движения давались не легче, чем мухе, увязшей в меду. Все же он кое-как поднял руки, прижал ладони к вискам. Розали была почти не видна – словно пятно чуть светлее мглистого фона, – но слышались ее слабые, полные боли вздохи, как у раненой собаки.
Барабанный бой гремел теперь во всем теле, растворял, разъедал. Хотелось кричать, но в легких не осталось воздуха. Вдруг Кит понял, что под ними уже не плоская поверхность: туман вспухал, вздымался, горбился за бортами парома.
«Так я мост и не достроил, – подумал он. – И ее не поцеловал».
А Розали – жалеет ли сейчас о чем-нибудь?
Туманный горб все рос, превращался в курган, в гору, и вот она уже застит полнеба. Затем гребень растаял, развеялся туманными завитками, и обнажилась тварь – громадная, темная, как сама ночь, она заскользила вниз, в образовавшуюся ямину. При этом казалось, будто она вовсе не двигается, хотя Кит понимал: это из-за непомерной длины. Целый век минует, прежде чем тварь проплывет перед ним вся… А больше он и не увидел ничего – глаза закрылись сами собой.
Неизвестно, сколько времени он пролежал на дне лодки. Просто в какой-то момент пришел в себя, а чуть позже к нему вернулась способность двигаться, мышцы и кости пришли в норму. На носу парома лаяла собака.
– Розали? – слабо позвал он. – Мы что, тонем?
– Кит? – Ее голос был тонок как нить. – Так ты жив? А я думала, умер.
– Это был крупняк?
– Чего не знаю, того не знаю. Настоящего крупняка еще никто так близко не видел. Может, это был крупняк-середняк.
Кит вымученно хихикнул.
– Вот же зараза! – ругнулась в потемках Розали. – Я весло обронила.
– И как теперь быть? – спросил Кит.
– Есть запасное, но с ним и плыть дольше, и к причалу не попасть. Ладно, приткнемся где-нибудь, а дальше пешком, за помощью.
«Я жив, – подумал Кит. – Могу теперь хоть тысячу миль прошагать».
До Левобережного они добрались уже почти на рассвете. Как раз всходили две большие луны, когда паром пристал к берегу в миле южнее пристани. Торговки пряностями сразу ушли вместе с собакой, Кит с Розали задержались, чтобы привязать лодку, а потом побрели берегом. На полдороге встретили Вало, он бежал со всех ног.
– Я жду и жду, а тебя все нет и нет… – Парень задыхался, в лице ни кровинки. – А тут они, пассажирки эти, говорят, ты добралась, и я…
– Вало… – Розали обняла его, крепко прижала к себе. – Малыш, мы живы. И мы здесь. Все кончилось.
– Я думал…
– Знаю, о чем ты думал, – перебила она. – Прости, я так вымоталась, просто с ног валюсь. Сделай одолжение, подгони «Переправу» к пристани. А я домой. Буду спать до вечера, и даже если самой императрице понадоблюсь, пускай ждет и зря не топает ножками.
Она отпустила юношу, одарила Кита усталой улыбкой и пошла вдоль насыпи.
Архитектор проводил ее взглядом.
«Имперская печать» оказалась письмом из Атиара, от какого-то мелкого, но наглого чиновника – он требовал разъяснить ранее представленные Китом цифры.
Едва ли это стоило переправы даже в ясный день, не то что в такую ночь. Кит проклинал и столицу, и всю империю, но затем все же послал требуемое, добавив суровое замечание насчет печатей и надлежащего пользования ими.
Два дня спустя он получил сообщение, которое уж точно требовало его присутствия на левом берегу: из Рудного Хойка везут цепные звенья и болты, они уже в двенадцати милях от села. Кит, а с ним железных дел мастер Тандрив Ковалыцица поехали встречать обоз и застали его спускающимся по южному пологому склону холма возле деревни Оуд. Крепко сбитые телеги были приземисты, кладь укрыта парусиной, а толстоногие волы в упряжках взирали на мир с безмерным спокойствием. Обоз двигался медленно, возчики шли рядом с телегами и распевали нечто непривычное для ушей горожанина.
– Воловьи песни, – пояснила Тандрив. – Я тоже такие в детстве пела, когда у тетки на ферме жила. «Вспомни сны ночей тогдашних, ложе из травы остывшей, на лугах коров бродящих и былую силу в яйцах…»
Тандрив хихикнула.
Когда он остановил коня, приблизилась одна из погонщиц.
– Здрасьте, – буркнула погонщица и сопроводила приветствие кивком.
Кит слез с коня и спросил:
– Это и есть наши цепи?
– Ты с моста?
– Кит Мейнем из Атиара.
Женщина снова кивнула.
– Бералит Рыжий Бык из Ильвера. Кузнецы твои на задке последней телеги сидят.
Если и сидели, то не все – жилистый мужичок с опаленными бровями спешил навстречу. Он представился как Джаред Калильщик из Малого Хойка. Ведя разговор и шагая рядом с обозом, он откинул покров, и Кит увидел груз: чугунные звенья, десятифутовые стержни с петлями на концах. Оглядев их, Тандрив вступила в беседу с Джаредом. Кит вел в поводу обоих коней; ему были по душе такие вот увлеченные разговоры мастеров. Он даже чуть поотстал, поравнявшись с гужевой скотиной.
«Вспомни сны ночей тогдашних… – мысленно повторил он. – А что снится Розали, хотелось бы знать».
После той ночной переправы у Розали, похоже, не бывало «плохих дней».
Стоило объявиться пассажирам, и уже на следующее утро она перегоняла паром, невзирая ни на погоду, ни на капризы тумана. По этому поводу малость поворчали владельцы трактиров и постоялых дворов, ведь их доходы напрямую зависели от длительности пребывания гостей, но вскоре самих этих гостей заметно прибыло в числе – из Атиара потянулись мужчины и женщины с очень серьезными глазами: посланцы столичных фирм открывали филиалы в зареченских городах. К тому же перемена в повадках Розали пошла на пользу строительству: Кит и его люди теперь перебирались с берега на берег по первому требованию. Правда, главный архитектор такой возможностью пользовался неохотно – никак не мог забыть путешествие на волосок от смерти.
В общем, для двух паромщиков работы было предостаточно, и Вало регулярно вызывался помочь, но согласие получал редко – лишь в тех случаях, когда Розали не могла управиться сама.
– В нынешнюю пору крупняк, по всему видно, мною не интересуется, – объясняла она. – Но как знать, вдруг он не прочь отведать мясца понежнее.
С Китом женщина была куда откровеннее:
– Если и впрямь нужно, чтобы Вало учился в столице, то чем раньше он расстанется с переправой, тем лучше. Тумана надо опасаться вплоть до той минуты, когда паром в последний раз причалит к берегу. Да и после, когда ты свой мост построишь…
Туман был добр к Розали, но на других его снисходительность не распространялась. Как и в любой другой год, не очень везло рыбакам. Лишился лодки Денис Красный Челн, ее протаранил «крупняк-середняк» – так со смехом описывал в трактире обитателя тумана злополучный рыболов. Сыпь у него на коже вскоре прошла, и волосы снова отросли, но лишь разрозненными пучками.
Во дворе «Оленьего сердца» за кружкой пива сидел Кит и смотрел, как Розали с Вало мастерят ялик. Юноша громко приветствовал архитектора, когда тот появился в пивной, а женщина повернула голову и послала улыбку, но уже в следующую минуту оба как будто забыли о нем. Правда, здоровались другие сельчане, а владелец трактира даже задержался рядом, чтобы пожаловаться на жуткие боли в спине, но почти все время Кит провел в одиночестве, потягивая охлажденный в погребе портер и глядя, как обретает форму малый челн.
В середине четвертого лета ему редко доводилось потратить на отдых столь славный денек. С анкерами управились несколько месяцев назад, подвели щебенчатые пандусы к арочным проемам в пилонах. Но сами пилоны еще не готовы, на них надо поднять гранитные седловидные опоры, через которые будут перекинуты цепи.
