Кокон - Андерсон Пол Уильям (книга регистрации TXT) 📗
— Вы хотите сказать, что Конгресс не более чем резиновая печать? — спросил Коскинен.
— Пока нет. Номинально власть все еще сосредоточена в Конгрессе. Но если Конгресс захочет провести свои решения, это потребует ломки той порочной практики, которая складывалась годами. Исполнительная власть все чаще подменяла законодательную, забирая все больше и больше полномочий. Эта тенденция проявилась вместе с другой, когда открытое волеизъявление народа было подменено давлением наиболее мощных социальных групп. Отцы государства предвидели эту опасность и в свое время заложили в Конституцию статьи, запрещающие правительству некоторые поступки, даже если на них настаивает большинство населения. Но со временем многие гарантии были интерпретированы на новый лад, так что об их существовании можно было только догадываться. И теперь полиция штата подчиняется «центру», а не штату, гражданам запрещено носить оружие… О, безусловно, все делалось из лучших побуждений, дабы устранить возникающие злоупотребления, но только в результате республика превратилась в мудреный сплав демократии с олигархией. Между прочим, эволюция страны не закончена и по сей день; причем признаки олигархии проявляются все сильнее, демократия же отходит все дальше на задний план.
— Мне казалось, что вы ратуете за всемирную демократию, — заметила Вивьен. — Но вы рассуждаете так, словно это далеко не лучший вариант…
— Ах, совсем наоборот, моя дорогая… Я считаю, что концепция свободы одна из самых блестящих, вернее, самая блестящая из всех, которые когда-либо рождал человеческий разум.
Но свобода вовсе не тождественна демократии. Демократия — это лишь одна из форм государственной власти. Проблема заключается в том, как гарантировать однажды провозглашенную свободу. Человеческая личность не в состоянии существовать вне общества. Если некто попробует порвать с обществом, он закончит свой век несчастным, опустошенным психопатом. Человек не мыслим вне культуры; в рамках этой культуры он обладает правами и обязанностями. Соответствие между ними должно устанавливаться самой личностью, в этом и состоит ее свобода выбора. Никто не должен отдавать обществу больше, чем сам для себя определил. И если это условие выполняется, то должно выполняться и другое, а именно — каждый получает от общества пропорционально своей отдаче. Кроме того, мы не должны забывать, что рядом с нами всегда живут несчастные и бедные, от которых либо отвернулась удача… либо они просто потеряли ориентацию. Мы должны заботиться о них, иначе, рано или поздно, этот недуг поразит все общество, и для лечения останется только одно средство — диктатура. Помогать этим людям нужно неограниченно, только так можно сохранить стабильность в обществе.
Но даже при всех своих промахах демократическая республика была лучшей попыткой разрешения проблемы достижения свободы личности. Она произвела на свет структуру власти, в которой ящик с бюллетенями для голосования стал верной гарантией против автократии. Большинство получило возможность претворить в жизнь свои чаяния, но и меньшинство — и даже отдельная личность — получило возможность — свободу! — отстаивать свои убеждения и права, на которые никакое большинство не может покуситься ни при каких обстоятельствах.
Главная же трудность заключается в том, что изменилось само общество. Произошла революция в транспорте и средствах связи, границы между государствами стали прозрачны, и личность, получив свободу передвижения, перестала ощущать зависимость и от транспорта, и от источника информации. С этого момента нацеленный исключительно на личное благосостояние индивидуум обнаружил, что никому во всем мире до него нет дела. За помощью он обратился к родному правительству, которое не преминуло залезть с ногами в его частную жизнь. Но отказ от Билля о Правах еще не означал, что правительство в ответ позаботится о вас. Поэтому, чтобы выстоять, личность должна иметь корни в общественных «институтах», для которых ее существование жизненно необходимо.
После того, как превратились в фарс суверенные права штатов, а в ядерных войнах вместе с миллионами людей погибли моральные устои цивилизации, животное желание выжить во что бы то ни стало перечеркнуло традиционную концепцию международного закона. В итоге мы получили Протекторат, чей ошейник душит не только другие народы, но и нас самих.
Но, как говорится, нет худа без добра. Я считаю, что в данный исторический момент у нас есть шанс возродить подлинную демократию, причем на более прочном фундаменте. Я имею в виду весь мир…
— Прошу прощения, — произнес Трембецкий, — мне довелось побывать во многих уголках земного шара, и, по-моему, ваша идея не пройдет. Жители Азии, африканцы, большая часть европейцев и латиноамериканцев — это совсем не янки. Их образ мышления отличен от вашего, их цели не соответствуют вашим, их не заботит то, что важно для вас. Именно по этой причине Протекторат так опасается возникновения национальных армий. Вам не удастся сделать из этих людей подлинных демократов, также как они никогда не станут правоверными мусульманами или индуистами. Насильно такие вещи не делаются.
Кворелс улыбнулся.
— В национальных характерах иногда происходят самые невероятные перемены, — сказал он. — Но я никогда не рассчитываю на случайности. В действительности я отнюдь не сторонник американизации всей Земли, и не хочу, чтобы нечто подобное когда-либо произошло. Это только обеднит и лишит выразительности человеческую расу. Гибель всего многообразия национальных культур — слишком дорогая цена. Кроме того, это поставит под вопрос и мою собственную схему…
— Почему же, — перебил Коскинен. — Я считаю, что данный способ — единственный. Только так возможно создать дееспособное всемирное правительство. Единая мировая культура, внутри которой каждый живет в согласии со всеми остальными…
— Отнюдь, — покачал головой Кворелс. — Если это произойдет, мы повторим тот же путь, который однажды уже прошла наша страна, но теперь в планетарном масштабе. Главное в моей схеме — создать структуру, в которой каждый, будь то мексиканец, русский, нигериец, индеец, кто угодно, смог бы оказать сопротивление попыткам любой центральной, то есть авторитарной, власти вмешаться в его жизнь. Поддерживать его в этой борьбе должны национальные традиции, нравы и обычаи; только они могут составить конкуренцию центральному правительству. И если возникнет такое многообразие национальных институтов, каждый из которых будет достаточно крепок, чтобы выжить самостоятельно, не паразитируя на соседях, то… Ведь и мы, американцы, только выиграем от этого. Мир будет состоять из равноправных сообществ свободных людей.
— А что же будет представлять собой пресловутая центральная власть? — поинтересовалась Вивьен.
— Необходимость предотвратить возможность войны. Это основная цель, которой служит Протекторат на свой своеобразный печальный манер. Я предлагаю иной вариант: должны быть созданы специальные миротворческие формирования со строго очерченными правами. Этим формированиям поручается инспекция на местах, некоторые полицейские функции, а также они будут обладать монополией на уничтожение наиболее разрушительных видов оружия и средств массового поражения. Эти силы должны находиться под строжайшим контролем Президента планеты, которого изберет двухпалатный всемирный парламент — по одному сенатору и одному конгрессмену от каждой страны.
— Стоп! — воскликнул Трембецкий. — Вы хотите предоставить каждой стране равное представительство. Нечто похожее пытались сделать в старом ООН, результаты той уравниловки вам известны так же хорошо, как и мне. Кстати, принцип пропорционального представительства ничуть не лучше. Стоит вам только принять подобное решение, и на следующий день мир окажется захвачен китайцами.
— Нет, — возразил Кворелс, — право голоса получат только цивилизованные жители каждой страны. Выборная и многоступенчатая система голосования — слишком хорошая идея, чтобы ее отбрасывать. Будет учитываться и уровень образования, и социальный статус, и профессиональная квалификация… Это придаст выборам должный вес и значимость. Естественно, каждая страна внутри собственных границ будет иметь право вводить собственные дополнительные условия для избирателей.
