Ночь черного хрусталя - Михайлов Владимир Дмитриевич (е книги txt) 📗
– Но ведь провозглашается как раз обратное!..
– Когда же вы здесь, в вашем западном парадизе, научитесь понимать, что лозунг – одно, а действие – совсем другое, – с досадой пробормотал Милов.
– Теперь, наверное, уж никогда, – ответил Гектор, – просто не успеем. По-моему, третий этаж, Ева?
– Третий, – подтвердила женщина безразличным голосом. Лифт, естественно, не работал. Милов поднял Еву на руки, сказал Гектору:
– Идите вперед.
На площадке второго этажа двое, один с дубовым листом добровольца, другой в полицейской форме, но без нашивок, преградили им дорогу.
– Кто такие? Здесь живете? – спросил доброволец.
Полицейский молчал, внимательно глядя на Милова. Даниил опустил Еву, помог ей встать на ноги, чувствуя, что сейчас понадобятся свободные руки, тогда полицейский перевел взгляд на обезьяний галстук Милова – всмотрелся внимательно, словно там было написано нечто, потом посмотрел Милову прямо в глаза. Гектор тем временем тихо и зловеще втолковывал добровольцу: «Ты что, сукин сын, не видишь – это мадам Рикс?» – «А на ней не написано, какая она такая мадам», – не без некоторой наглости отвечал тот. Полицейский сдержанным и уверенным голосом произнес: «Пр-ра-пустить!» – «Слушаюсь!» – немедленно ответил доброволец. Полицейский, все еще глядя в глаза Милову, едва уловимо качнул головой, чуть заметно приподнял плечи, Милов же не то чтобы кивнул, но сделал какой-то неуловимый намек на такое движение. После этого он, поддерживая Еву, повел ее наверх. Гектор замыкал шествие.
– Сейчас, – сказала она и стала рыться в сумочке. Потом подняла глаза на Милова. – Наверное, вытащили с кошельком… Господи, я устала, устала, не могу больше… – и заплакала.
Милов смерил взглядом дверь – она была даже на вид массивной, не из тех, какие вышибают плечом или ногой с разбега.
– Ничего, – сказал Милов, – не волнуйтесь, Ева, милая: сейчас все уладим.
Он перегнулся через перила.
– Капитан, – крикнул он вниз, – поднимитесь, пожалуйста, нужна ваша помощь.
Человек в полицейском мундире поднялся по ступенькам.
– Мадам потеряла ключ, – объяснил Милов, – дайте возможность попасть в квартиру.
– Но, господин по…
Милов прервал мгновенно:
– Это моя личная просьба.
Полицейский, не колеблясь более, вынул из кармана черную коробочку с кнопками, повозился с полминуты, открыл дверь – за ней оказалась другая, она тоже отняла несколько секунд.
– Прошу, – сказал он и отступил в сторону. Ева вошла, за ней Гектор, Милов задержался на мгновение.
– Что тут? – спросил он капитана полиции. – Что-то еще можно сделать?
Полицейский покачал головой:
– Мы зашли в тупик, сейчас все порвано, обстановка неясная – пока стараемся уцелеть.
– Желаю», – кратко попрощался Милов, потому что изнутри уже звала Ева: «Дан, ну где же вы там!»
Он вошел, закрыл за собой обе двери.
– На засовы, пожалуйста, – попросила Ева, – вся механика ведь не действует.
Гектор задвинул засовы. Вслед за хозяйкой они вошли в обширную комнату, где она не села, а просто рухнула на широченный диван.
– Сядем, передохнем, – сказал Гектор, – тут мы в безопасности.
Милов кивнул: он знал это лучше Гектора, однако говорить об этом счел излишним: это только его было дело и еще нескольких человек в этой стране (и капитана полиции или бывшего капитана, черт его теперь знал) – и ничьим больше.
– Понимаю, – сказал он, – раз тут живет Рикс, то и охрана выставлена, не так ли?
– Если бы только Рикс! – усмехнулся Гектор. – Там, на втором этаже, где они стоят – сам Мещерски.
– Ах, да, Мещерски, – сказал Милов с понимающим видом, – Ну конечно, как же я сразу не подумал! Кстати, а кто такой этот Мещерски?
Тут они оба расхохотались.
– Нет, Дан, в покер с вами я не сяду, – сказал, посмеявшись, Гектор. – Я, было, и вправду поверил, что вы в курсе всех дел. Мещерски – это тот, кто выступал на площади вслед за Растабеллом. Глава добровольческого движения, председатель партии борьбы за жизнь, и так далее.
– Высоко залез, – сказал Милов. – Судя по фамилии, он мой соотчич? Из эмигрантов, что ли?
– Нет, не думаю, чтобы он был русским – возможно, кто-то из предков, но вообще-то он свой род ведет, по слухам, от каких-то греков или из тех краев, во всяком случае.
– Интересно, – проговорил задумчиво Милов. – Деятель культуры и глава штурмовиков – в одной упряжке?..
– Ну, это до поры до времени, – уверенно молвил Гектор, – Растабелла они сразу же, как только утвердятся у власти, ну, не то чтобы выкинут, но сделают из него – как это у вас, русских, называется – образец…
– Образ, – поправил Милов, – икону, вы это имели в виду?
– Вот-вот, и будут ему поклоняться, но делать-то станут по-своему.
– Ясно, – сказал Милов и встал. – Ева, – позвал он осторожно: женщина лежала с закрытыми глазами и отозвалась лишь на повторное обращение. – Вам что-нибудь нужно?
– Спасибо, Дан, ничего, я просто полежу, только, если можно, снимите с меня ваши туфли – я вам очень благодарна за них, но теперь я уже дома.
Милов осторожно снял с нее туфли.
– Ева, с ногами нужно что-то сделать. Где тут поблизости живет врач?
– Не нужно врача, в ванной откройте аптечку, там есть такая коричневая туба с мазью – это все, что нужно.
Милов не сразу (жилище было обширным) нашел ванную, принес требуемое, выдавил мазь на пальцы, осторожно начал втирать.
– Как приятно, – тихо проговорила Ева, – еще, пожалуйста… и вторую тоже…
Это заняло минут пятнадцать; Гектор тем временем, сперва поглядев на них с иронией, закрыл глаза и, кажется, задремал.
– Я еще полежу немного, – сказала Ева, – а потом чем-нибудь покормлю вас.
Милов и в самом деле почувствовал, что закусить было бы нелишне. Услышав о еде, Гектор мгновенно открыл глаза.
– Кстати, о еде – а где у вас телефон? Серьезный, я имею в виду.
– В его кабинете, – сказала Ева бесцветным голосом. – Из холла по коридору прямо, в самом конце.
– Да не работают телефоны, Гектор, – напомнил Милов. – Тока ведь нет все еще.
– Ну, – сказал Гектор, – правил без исключений не бывает, это-то вам известно?
– Тогда я с вами, – сказал Милов.
Он снова подошел к Еве, погладил ее по голове – она слабо улыбнулась. Гектор уже вышел, чтобы, по журналистской привычке, первым захватить связь.
– Дан, – тихо сказала женщина, – вы меня презираете?
– За что, Ева?
– Ведь Рикс – мой муж, вы знаете… И он во всем этом играет какую-то роль, похоже – немалую. Не я не знала и сейчас не знаю, честное слово…
Милов пожал плечами:
– Ну и что? Почему вы должны стыдиться своего замужества? Я вот тоже был женат, и надеюсь, что вы простите мне это: тогда я ведь не знал вас…
Он ожидал, что она снова улыбнется, но женщина оставалась серьезной.
– Рикс, – повторила она, – он ведь тоже стоял там, на балконе, по соседству с Растабеллом и Мещерски.
Милов присвистнул.
– Но какое отношение он, иностранец, может иметь…
– Я не знаю, как и что, – сказал она, – честное слово, хотя и видела, что у него есть какие-то дела с политиками, но ведь деловому человеку без этого нельзя. Но я не предполагала, клянусь вам…
– Ева, – серьезно сказал Милов, – я тоже клянусь вам, что никогда не стану целоваться с Риксом.
На этот раз она все же подняла уголки губ.
– А со мной?
– Если бы не Гектор поблизости…
– А мне все равно, – сказала она, – хоть бы он даже стоял рядом.
– Я вовсе не настолько близок с ним, – сказал Милов, – чтобы доставлять ему такое удовольствие. Но вас, Ева, я не отдам больше ни Риксу, ни Гектору – никому!
– Хорошо, – сказала она, – я потерплю, я очень терпеливый человек.
– Пойду, попробую позвонить, если это и на самом деле возможно, – сказал Милов, нагнулся и поцеловал ее; поцелуй был долгим.
– Идите, – сказала она, – не то моего терпения не хватит.
Он прошел в кабинет. Гектор сидел за обширным пустым столом. Тихо звучал транзисторный приемник; передача шла на английском. Кроме приемника, здесь были два телефона, стояли телекс, факсмашина, на отдельном столике – персональный компьютер, по стенам – закрытые полки с видеокассетами и дискетками. Гектор нажимал клавиши одного из телефонов. Окна были зашторены, шум улицы сюда не доносился.
