Чужое наследие - Шалыгин Вячеслав Владимирович (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Рейдеры европейцев только выходили на орбиту, а флот Ергелана уже успешно стартовал в сторону Рубежа. А когда личная эскадра Бородача миновала Рубеж, флот чинидов опережал ее на два прыжка. Он приближался к Натали, попутно уничтожая маяки и гипертрансляторы и оставляя позади себя зону полного радио– и гипермолчания…
Ноябрь 2324 г., ОВК
Натали… Снег, бело-голубое небо и крупное, яркое, но холодное даже в зените солнце. Ближе к экватору планету покрывает дремучая тайга, а на самом планетарном поясе – теплые лесостепи. Морей мало, но зато они глубоки и богаты живностью. Что и неудивительно. Когда половина планеты скована льдами и круглый год засыпана снегом, выбираться на сушу не очень-то захочется. Но эволюция живой природы предопределена. Какой бы неуютной ни стала суша, ее все равно заселяют живые организмы: сначала бактерии и всякая плесень, чуть позже – растения, затем выползают подышать свихнувшиеся рыбы, появляются всевозможные ящеры, птицы, животные… До человека Натали не докатилась, не успела, но теперь это стало и не важно. Человек пришел извне. Пришел и прочно обосновался среди ее лесов и даже в областях вечных снегов – назвать их полярными не повернется язык.
Трентон выглянул в окно и окинул взглядом бескрайнюю белую пустыню. Гостиница стояла на отшибе, и ее северный фасад смотрел на абсолютно неосвоенную территорию. Вид безусловно скучный, но все-таки приятный. Не космос – и то хорошо. За сорок лет межзвездных странствий космос надоел командору до чертиков. Да еще до таких крупных, что он радовался любому пейзажу, лишь бы из окна, а не из иллюминатора. Можно было, конечно, взять номер с окнами на юг, но там тоже простиралась пустошь, только не заснеженная, а бетонная – посадочные площадки. Плюс терминал космопорта и длинный ряд ангаров. И на востоке ничего примечательного не наблюдалось: вспомогательные постройки, небольшая, но мощная электростанция, в пять тритиевых энергоблоков, и городок для персонала. А с запада к космодрому примыкал складской комплекс – несколько многоэтажных хранилищ неимоверной ширины и бесконечной длины. Даже с десятого этажа гостиницы было невозможно рассмотреть, где заканчиваются эти склады. Они, словно китайская стена, делили местность на снежную целину и освоенную людьми пахоту, вернее – «засеянные» бетоном посадочные поля. В общем, ничего интересного, куда ни гляди. Поэтому Трентон и предпочел север. Он выглядел как-то… честнее. Почему командору пришло на ум именно такое определение, не смог бы, наверное, объяснить и самый ушлый психоаналитик.
Трентон взглянул на часы в наручном компе. Время ланча. Командор привык к регулярному приему пищи и никогда не изменял этой традиции. Режим – основа долголетия. А в возрасте командора вопрос долголетия стоял уже в полный рост.
«Доживешь тут до ста, – Майкл горько усмехнулся. – Уже десять лет, как пора в саду розы выращивать, а я все летаю. Будто заставляет кто…»
Летать никто не заставлял, это верно, но Трентон не мог приказать себе: «Стоп, Майки, пора на отдых», а от начальства такого приказа не поступало. Поскольку начальство испытывало жесточайший дефицит кадров. Что тут добавить? Добровольцы – они во все времена добровольцы. Они-то, кстати сказать, все затяжные войны всегда и выигрывали. Это ж только в блицкриг можно с регулярной армией сыграть, а уж если застряла «военная машина», без ополчения ее не подтолкнуть. Вот и сейчас, когда все упиралось в количество народа, о его возрасте и прочем «качестве» думать не приходилось. «Все, кто способен держать оружие…» – лозунг старый, но сейчас подходящий, как никогда.
Командор вышел из номера и побрел к лифту. Ресторан находился на первом этаже. То есть на втором. Проклятые марсианские привычки. Никак не выветрятся. «Ground floor, first floor…» Здесь, на Натали, все было пронумеровано по столичной моде: первый этаж и есть «граунд», а тот, что у марсиан первый, – тут второй и так далее. В общем-то, запомнить гораздо легче, чем, например, в уме пересчитывать дюймы в сантиметры, но что поделаешь – привычка! Или старость… Ворчливая и неуживчивая, в том числе и с новыми правилами.
Трентон вновь усмехнулся. Вот уж точно – старость. Какие ж это новые правила? Тридцать лет как Марс в составе ОВК, молодежь по-английски уже и двух слов связать не может, а «Дюйм» воспринимает исключительно как название одного из театральных баров в Сидонии… Подумать только – тридцать лет! И все прошли мимо. Вся жизнь прошла мимо. Она кипела где-то там, на планетах, а Майкл Трентон в это время задыхался в искусственной атмосфере вонючих судов и кораблей. Он, будто добровольный заключенный или упрямый отшельник, болтался в глубоком космосе, в полной уверенности, что живет и что все лучшее у него впереди. Ну вот, доболтался, на днях стукнуло шестьдесят пять: стрелка завалилась за оранжевую отметку и поползла к красной. Что дальше? Где все то лучшее, которое он так легкомысленно откладывал на потом? Ничего не осталось. Все пролетал, голубь сизокрылый…
Трентон тяжело вздохнул и шагнул из лифта в обеденный зал. В нем оказалось на удивление пусто. Командор снова взглянул на экранчик компа. Время правильное, обед начался ровно пять минут назад. Да и столы сервированы, но, кроме командора, в ресторане до сих пор почти никто не появился. Только двое тех самых технократов, что следили за испытаниями серийных кораблей класса «Гордеев» и приставленный к ним для солидности лейтенант с флагмана-наблюдателя. Наверное, они тоже только пришли, поскольку озирались по сторонам с не меньшим удивлением. Завидев Трентона, лейтенант махнул рукой.
– Командор, не откажите, составьте нам компанию!
Трентон кивнул и направился к их столику.
– Вы не в курсе, куда все подевались? – с недоумением спросил лейтенант.
– Думал, вы мне скажете, – Трентон уселся за столик и убрал с тарелки салфетку. – Мой комп молчит. А ваш?
– Никаких экстренных вызовов я не получал, – офицер последовал примеру Трентона. – Садитесь, господа наблюдатели. Я уверен, ничего страшного не произошло. Наверное, объявили учебный сбор для постоянного состава. На нас он не распространяется.
Технократы тоже сели. Рядом со столиком тут же нарисовался официант с никелированной супницей на подносе.
– После случая с тем «летучим голландцем» я, признаться, нервничаю, если происходит что-то странное, – ревниво наблюдая, как наполняется его тарелка, сказал инженер Гориннус. – Достаточно, господин официант…
– Обращаясь к официантам, добавлять «господин» у нас не принято, – негромко заметил лейтенант.
Просиявший было официант угас и бросил уничтожающий взгляд на офицера. «Плевок во второе лейтенанту обеспечен, – подумалось Трентону. – Салага еще…»
– Командор, вы действительно ничего не слышали об этом… сборе? – Гориннус пропустил замечание лейтенанта мимо ушей и, поблагодарив официанта, все равно добавил «господин».
– Нет. После завтрака я снова прилег и проснулся за полчаса до обеда, – Трентон замолчал, поскольку навалился на суп.
– Да, мы тоже использовали выпавший проходной день… для восстановления сил, – Гориннус работал ложкой вдвое быстрее, но умудрялся при этом еще и говорить.
– Выходной день, – поправил офицер.
«Зануда, – решил про себя Трентон. – Салага и зануда – смесь хуже рыбьего жира. Первый кандидат в паникеры. В дальних походах такие субъекты – главная проблема. В первом же бою они срываются с катушек, и по возвращении приходится переводить их на штабную работу… если никто не пристрелит еще на борту. Этот, видимо, тоже надоел Дроздову хуже горькой редьки, вот и приставил его капитан к наблюдателям – от греха подальше…»
Не прошло и минуты, как Трентону выпал шанс выяснить, чем на самом деле руководствовался капитан флагмана исследовательской группы, отсылая лейтенанта с корабля. Дроздов торопливо вошел в обеденный зал и направился к единственному занятому столику.
– Коммуникаторы не работают, – выглядел капитан крайне озабоченным. – Чиниды используют какие-то постановщики помех.
