Наследники Хамерфела - Брэдли Мэрион Зиммер (книги без сокращений TXT) 📗
Эрминия кивнула Флории, чтобы та шла танцевать с Гейвином, а сама повела королеву в другую комнату. В это же время ее сыновья проследовали за королем в небольшую гостиную, смежную с танцевальным залом. Когда они устроились у камина, Аластер налил вина, и Айдан взял бокал, сохраняя молчание. Выдержав паузу, он произнес:
— Итак, за что будем пить — за восстановление Хамерфела? Ты решился дать мне клятву верности и стать моим вассалом, Аластер?
— Думаю, да, — ответил тот. — Но означает ли это, ваи дом, что вы дадите мне оружие и людей?
— Все не так просто, — сказал Айдан. — Если я пошлю армию по своей инициативе, это будет означать вторжение в земли Сторнов, но если там начнется восстание, то я могу послать войска навести порядок. Твой отец — старый герцог Хамерфел — имел войско. Что с ним сталось после его смерти?
Ответил Конн:
— Большинство служивших моему отцу возвратились после его гибели на свои земли. Они не могли вести войну против людей Сторна без предводителя. Но среди них остались преданные нам и готовые служить, с ними я и напал на людей Сторна, чтобы те не поджигали дома моих арендаторов…
— Твоих арендаторов? — как бы невзначай спросил Аластер.
Конн сделал вид, что не расслышал, но король Айдан поднял глаза и пристально вгляделся в близнецов, и Конн, будучи телепатом, почувствовал, что тот размышляет, не принесет ли это соперничество несчастье им обоим. Вслух свою озабоченность король высказывать не стал.
— Итак, сколько у вас людей, Конн?
— Дюжины три, — ответил тот, — причем некоторые из них были личными телохранителями моего отца и жили при дворе.
— А не знаешь ли ты, сколько там всего мужчин, которые сейчас сидят тихо, но готовы принять участие в восстании против Сторна?
Конн помолчал, обдумывая ответ.
— Наверняка сказать не могу. Вряд ли их может быть меньше двухсот, возможно, наберется и три сотни, но больше — вряд ли. А с дворней моего отца… — где-то краем сознания он уловил испуганную мысль Аластера «Моего отца», — …может набраться человек триста пятьдесят. — Затем он добавил: — Очевидно, мне следует вернуться и устроить сбор, чтобы знать наверняка, сколько их.
— Хорошая идея, — согласился король, — потому что если их окажется меньше трехсот, едва ли удастся поднять восстание против Сторнов, которые держат хорошо вооруженную армию.
Тут выступил Аластер:
— Если кто-то и должен туда ехать, брат, то только я, в конце концов — это моя земля и мои арендаторы.
Конн ощутил его злость:
«Что он тут о себе воображает! Уж не думает ли он, что после стольких лет ожидания он может вот так запросто пойти и узурпировать мое место?»
Конну казалось, что эти слова брат произносит вслух, и он, в свою очередь, тоже разозлился, одновременно понимая, что Аластер не сможет этого воспринять.
«Да, то, что он говорит, — это правда. Он герцог по праву первородства, но для него это всего лишь титул, старинная история, а я жил с этими людьми, делил с ними нищету и страдания… и это ко мне они обращаются, когда им нужна помощь или руководство. Неужели, для того чтобы быть герцогом Хамерфелом, достаточно просто родиться первым? Неужели годы, которые я провел со своими людьми, ничего не стоят?»
Хотя мысли эти родились у Конна спонтанно и он знал, что Аластер не слышит их, он вдруг поймал себя на том, что взывает к старому королю, чтобы тот рассудил их, хотя понимал, что король Хастур не мог этого сделать, по крайней мере, в настоящий момент. Айдан смотрел на него с сочувствием. Конн вспомнил:
«Я поклялся верно служить брату, об этом я не подумал».
Как бы размышляя вслух, король произнес:
— Возможно, твой брат прав, Аластер. Люди его знают, и он жил среди них…
— Тем больше оснований, чтобы они узнали своего настоящего герцога! — воскликнул Аластер.
Айдан вздохнул.
— Нам обязательно надо это как следует обдумать. А сейчас Аластер Хамерфел, готов ли ты верой и правдой служить мне в землях, лежащих за Кадарином?
Аластер преклонил колено и поцеловал королю руку.
— Клянусь, мой господин, — произнес он, излучая преданность королю, который был его родственником и обещал помощь в восстановлении наследных прав. Конн неподвижно наблюдал эту сцену, но тут Айдан поднял глаза, и их взгляды встретились. Мысли Айдана были настолько ясны Конну, что тот едва верил, что они не произнесены вслух.
«В жизни и смерти, я твой слуга, ваи дом».
«Я знаю. Нам с тобой нет нужды давать друг другу клятвы».
Конн не понимал, почему между ними внезапно столь ярко вспыхнула любовь. До этой ночи он никогда не видел короля воочию. И все равно ему казалось, что он знал этого человека всю жизнь, и даже больше, что он служил ему от начала времен и что связь между ними даже сильнее, чем та, что связывала его с братом, и ничто не может оторвать его от Айдана Хастура. Когда Аластер встал, Конн преклонил колено. Аластер молчал, но они опять на какой-то момент встретились глазами. Конн почувствовал болезненную озадаченность Аластера и понимал, что король извиняется за то, что не может изменить то, что в данный момент казалось Конну попранием справедливости — правом первородства обладал не тот, кому бы следовало…
— Да будет так, ваше величество, — сказал Конн. — Я так же рожден для своей службы, как и вы для своей.
Давая понять, что беседа окончена, король заметил:
— Полагаю, вам лучше вернуться и продолжить танцы, дети мои. Даже здесь могут находиться люди, которым не следует знать, но вам нельзя тянуть время с отъездом в горы и сбором клана. — Он намеренно не смотрел ни на кого из них. Потом добавил: — Вашего клана.
Лучше это или хуже, почти с отчаянием думал Айдан, но им самим надо решить эту проблему, а он не имеет права принимать ни чью сторону.
Король встал, и они вышли в главную комнату, причем Айдан держался несколько сзади.
«Хорошо, если бы основная масса гостей вообще не узнала об этой беседе».
Конн же, понимая, что у его брата нет ларана, чтобы слышать мысли короля, тихо повторил это Аластеру. Брат кивнул, улыбнулся и произнес:
— Разумеется, ты прав.
Флория тут же подошла к ним.
— Теперь ты просто обязан станцевать со мной, Конн. Это деревенский танец, и тебе он наверняка известен, — энергично произнесла она и втащила его в круг.
Конн, совершенно смущенный, чувствуя, что не может ей отказать, присоединился к танцу. В его голове промелькнули обрывки воспоминаний, как танцевал он на празднике урожая с Лиллой и насколько там все было по-другому. Затем он вспомнил, как увел его оттуда Маркос, и покраснел. Наконец танец кончился, и Флория глянула Конну в лицо. Она разрумянилась, чувства так и бурлили. При обычных обстоятельствах она вышла бы на террасу, чтобы немного остыть, но на дворе по-прежнему лил дождь. Старая Ювел картинно сидела возле дверей, и Флория машинально подошла, чтобы погладить ее и немного успокоить сердцебиение. Затем она увидела, как Конн вышел под дождь. У него был озабоченный вид, а глаза его как будто проникали ей внутрь, наполняя ее странным, глубоким сожалением, почти болью.
«Я не имею права ни утешить его, ни даже мысленно узнать, что с ним».
Тем не менее она встретилась с ним взглядом, нарушая таким образом этикет поведения молодой девушки, принятый в Тендаре.
«К черту этикет! Он ведь мой брат!»
Конн подошел к ней с опущенными глазами и усталым видом.
— Что случилось, братец, — спросила она.
— Я должен ехать, — сказал он. — По приказу короля я должен вернуться в Хамерфел — собрать преданных мне людей.
— Нет! — Конн не заметил, что рядом стоял Аластер. — Если кто-то и должен ехать и если король вообще кого-то посылал, так это я, брат. Я — Хамерфел, и это — мои люди, а не твои. Неужели ты до сих пор этого не уразумел?
— Я все уразумел, Аластер, — заметил Конн, пытаясь сохранять спокойствие. — Но ты кое-что не понимаешь… — Он вздохнул. — Клянусь, у меня нет никакого намерения узурпировать твое место, брат. Но… — на какое-то мгновение юноша замешкался, подбирая слова, — я называю их своими людьми, потому что прожил среди них всю жизнь, они принимают меня, они меня знают, а о твоем существовании пока даже не подозревают.
