Я вернусь через тысячу лет - Давыдов Исай (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
– А последствия?
– Последствия – естественные. Сама подумай!.. Сперва коробочками пользовались только молодые. А старики издевались над этой “техникой”. Когда целое поколение молодых благодаря коробочкам стало знаменитым, – старики поскребли в затылках и начали пробовать сами. Но не всем удалось. Во-первых, здесь невозможно лгать. Нужна предельная искренность. А многие писатели той планеты вконец изолгались на бумаге и просто уже неспособны были творить искренне. Во-вторых, тут требовался громадный запас нерастраченной энергии, свежих чувств. Не все им обладали.
Получилось так, что коробочки эмоциональной памяти произвели своеобразный отсев в литературе той планеты. И результаты были неожиданными. Многие признанные авторитеты потеряли былую славу. Коробочки делали их ложь слишком очевидной. Немощные, сумбурные записи показывали громадный разрыв между тем, что люди думали на самом деле, и тем, в чем они пытались убедить других.
Кое-кто из прежних знаменитостей обнаружил свое эмоциональное бессилие, опустошенность души, неспособность к сильным, ярким чувствам. Раньше знаменитостям удавалось скрывать это за умелой вязью слов. Коробочки вывели всех на чистую воду.
Зато выдвинулось целое поколение молодых писателей, у которых было что сказать. Ну и, естественно, были цельные натуры, сильные, искренние чувства. И в одном ряду с этими молодыми оказались лучшие, честнейшие писатели старших поколений – те, кто никогда не лгал в своих книгах. Эти честные старики стали даже знаменем молодых. Это, Рут, так сказать, последствия первые.
– Были еще и вторые?
Бирута поднимается с койки, разминается несколькими легкими упражнениями, ходит по каюте – от телеэкрана до двери, от двери до телеэкрана. Пять шагов туда, пять обратно. Весь наш “пенал”...
– Тебе, наверно, надоело, Рут?
– Нет! Просто я залежалась. Рассказывай! Я ведь никогда не увижу эту книжку. Понимаешь – никогда! Твоя память – единственный источник информации. Так каковы же были вторые последствия?
– Точнее – дальние. Литература как самостоятельная область человеческой деятельности стала постепенно на той планете умирать.
– Ну, это не ново! Литературу столько раз хоронили – а она все живет. Умирают могильщики литературы.
– Рут! Я не могильщик! Ты просила рассказать...
– Да! Прости! Так почему же она стала умирать?
– Коробочки сделали литературное творчество слишком доступным. Буквально для миллионов. Уже не требовалось мастерство, накопленное годами. Не требовались длительная, упорная работа над стилем. Достаточно было иметь запас ярких впечатлений, интересные мысли, свежие чувства. В общем, непрофессионалы постепенно стали давать превосходные записи. Прошли волнами увлечения записями путешественников, астронавтов, политических деятелей, ученых. Сплошь и рядом эти документальные записи оказывались интереснее художественных, забивали их.
Для политических деятелей создание записей эмоциональной памяти стало со временем обязательным. Оно было как бы постоянной проверкой правдивости мыслей, чистоты и искренности чувств. Человек, не сумевший за пять-шесть лет создать ни одной интересной обществу записи, терял моральный авторитет руководителя и вынужден был искать себе другое занятие.
Дольше всего на той планете удерживались книги в науке и технике. Но постепенно и тут коробочки вытеснили их. Потому что с годами совершенствовались и сами коробочки, и методы записи.
– А как там поступили с классикой? Забыли?.
Бирута, перестав ходить по каюте, садится на койку, складывает руки на коленях. Она очень напоминает сейчас ту маленькую, старательную и аккуратненькую девочку Руту, которую я видел на старых фотографиях в Меллужи, в доме ее родителей.
– Нет, Рут, классику там не забыли. Вначале очень долго спорили о том, как с ней быть – переводить в коробочки или оставлять только в книгах. Но пока шли споры, – появились пробные эмоциональные переводы классики. И люди стали пользоваться именно этими переводами, а не книгами. Тогда споры прекратились – и началась работа. Все настоящие писатели занимались там переводом классики в эмоциональные записи. Этот перевод считался очень почетным и важным делом. Он длился десятилетиями. Но именно он и похоронил книги окончательно.
– И ты допускаешь, Сашка, что твои коэмы могут похоронить книги на Земле?
– Вряд ли! Ведь книги на Земле, по существу, уже постепенно хоронятся. Микрофильмами. Но ускорить это коэмы могут. А вообще – откуда мне знать, что сейчас на Земле? Может, забыли там давно про коэмы?
– Ты прости меня, Саш! Все затекло! – Бирута закидывает руки за голову и выгибается на койке. – Давно в спортзал пора!
Нестерпимо хочется прижать к себе Бируту.
Но тогда уже не будет никакого разговора. Тем более – серьезного. А мне хочется убедить Бируту, уговорить ее воспользоваться коэмой. Разве не для того бился я над коробочками, чтобы пользовались ими настоящие писатели? А тем более, если писатель – моя жена.
Бирута снова поднимается, ходит между койками.
– Конечно, может, и забыли на Земле твои коэмы, – говорит Бирута. – Но, может, и “пишут” в них сейчас все молодые. Полвека прошло! Не угадаешь.
– Что Земля, Рут! Писали бы в них хоть на Рите! А то вроде ни для чего делал.
– Ну!.. Вот уже и раскис! Давай свою коэму. Я в нее напишу. А сейчас подымайся! Бегом в спортзал!
8. Старые стереоленты “Урала”
Наш корабль мчится в Бесконечности со страшной, немыслимой скоростью. Но мы не замечаем ее. На экранах – те же, почти не изменяющиеся созвездия. Смещения звезд на экранах измеряются миллиметрами за неделю. Лишь приборы улавливают это. Простым взглядом не заметишь.
Мы чувствуем только вращение корабля, которое создает в нем минимальную гравитацию. А движение вперед скорее домысливается, чем ощущается.
В общем, нам кажется, что мы очень медленно – просто невозможно медленно и лениво – ввинчиваемся в пространство.
За весь наш долгий путь корабль не должен останавливаться ни разу. Мы не выходим из него в космос – это строжайше запрещено делать без разрешения командиров. Мы даже не проводим локацию лежащих на пути звезд – это очень давно сделали за нас астронавты “Урала”. Мы только летим. Чисто транспортный рейс.
Разумеется, такой рейс дает Бируте слишком мало впечатлений. А они очень нужны ей. Бирута все возится со своим фантастическим рассказом. Вчера она попросила меня подобрать что-нибудь в фильмотеке об исследовательских полетах – с выходом в пространство, изучением незнакомых планет. Хотя бы в стерео она хочет посмотреть, как это делается.
Здесь, в фильмотеке, я и наткнулся на старые стереоленты “Урала”.
Конечно, я знал, что на нашем корабле должны быть копии всех стереолент, снятых “уральцами” на Рите. Но, пока ленты не попались на глаза, – не думал, не вспоминал о них. Знал и как бы не знал.
Киберхранитель фильмотеки быстро выдал мне шифры гнезд, в которых хранились стереоленты об исследовательских полетах. И я ходил в узких проходах между глухими стенками и разыскивал эти гнезда, и относил ленты к проектору. Завтра, перед дежурством, Бирута начнет с ними работать.
Понятно, что я случайно увидел эту надпись – не искал ее. Вначале даже прошел мимо – по инерции. А потом вернулся, перечитал: “Планета Рита. Стереоленты “Урала”.
Я знал их. Все до единой. Еще в седьмом классе, когда готовил доклад о Рите, я прочитал и просмотрел все, что только можно было прочитать и просмотреть. И в первую очередь, конечно, – материалы “уральцев”. Некоторые стереоленты я отобрал тогда для доклада и показал в классе. А до этого мы смотрели их вместе с Таней, у меня дома.
Сейчас мне снова захотелось просмотреть их. Может, хоть на какие-то минуты вернутся те давние, почти забытые детские ощущения? Может, снова удастся почувствовать себя подростком, для которого далекая Рита – всего лишь красивая мечта, а не трудное дело всей жизни?
Я раскрыл гнездо и отнес ленты к проектору. Оказывается, я хорошо помнил – что в какой. Даже не нужно было смотреть все. Достаточно было прокрутить только те три, которые я когда-то отобрал для доклада. Три ленты, рассказывающие о трех важнейших встречах землян с дикими жителями Риты.
