Остров «Его величества». И ведро обыкновенной воды...(Фантастический роман-памфлет и повесть) - Максимов Захар
— Не кажется ли вам, Крафке, что в словах ваших есть противоречие? — нарушил наконец молчание начальник канцелярии.
— Какое же, мистер Сандерс? — спросил пленник.
— Вы невысокого мнения о фюрере и его дружках. Они были мелкими лавочниками, дорвавшимися до власти. Зачем же вам хотелось возрождать их идею? Почему вы считаете ее великой?
— Идея и ее исполнители — вещи разные. Носителями великой идеи оказываются люди, не способные сами понять ее до конца. Идея может быть слишком великой, а поколение чересчур не подготовленным, чтобы целиком и полностью ее усвоить, понять и воплотить…
— Позвольте поставить вопрос иначе.
От издевки, звучащей в вежливых, казалось бы, словах начальника канцелярии, у Крафке пошел мороз по коже. Хауз же усмехнулся, следя за устроенным его помощником допросом.
— Вы были намерены возродить великую идею нацизма и сами решили стать ее главным носителем. На какой же базе, герр доктор?
Крафке перевел взгляд с Сандерса на Хауза. Хозяин кабинета бесстрастно, в упор разглядывал его.
— Вам, надеюсь, понятен мой вопрос, Крафке? — издевательски вежливым тоном продолжал начальник личной канцелярии. И вдруг выкрикнул, голос просвистел как удар бича: — Хватит валять дурака!
— Сторонников нацизма хватает и у вас в США, и в Европе, я имею в виду Западную, и в Австралии, и в Южной Америке… — бормотал Крафке. — Мне хотелось дать им всем новый импульс, новый толчок. Но для прихода нацизма к власти этого, конечно, мало.
— Разумеется! — резко бросил Сандерс.
— Я рассчитывал прорваться к власти на гребне мощной, отлично налаженной организации. Вашей организации, мистер Хауз! — твердо произнес немец. Теперь он смотрел прямо в глаза боссу. — Вся операция в Нюрнберге планировалась как шантаж против вас. Я намеревался стать во главе воскрешенного нацистского движении. Я намеревался оседлать вас, пригрозив, что в противном случае Совет Безопасности ООН получит сфабрикованные мною материалы о том, что Нюрнберг — дело ваших рук.
— Ваше счастье, герр доктор, что вы признались в этом сами. В противном случае я был бы вынужден удовлетворить просьбу моего верного помощника, предлагавшего скормить вас вашим же любимым рыбкам, — продолжал Хауз уже веселым тоном, как будто обсуждал с собеседником шахматную партию. — Мне может пригодиться человек вашего редкого ума. Но при условии беспрекословного повиновения. Пусть вам будет примером мистер Сандерс. — Хауз окинул своего «серого кардинала» веселым взглядом. — Через своих людей в Южной Америке, Англии и ФРГ мистер Сандерс сумел вовремя ликвидировать вашу безрассудную затею. Хотя Райхер и двое сопровождающих все же попали в руки СОБН! Право, и как вы только сообразили использовать в политической операции уголовников-пушеров, которые потенциально могли находиться в поле зрения полиции.
— Я привлекал лишь тех, кого успел завербовать, — сознался Крафке. — А завербовал не так уж много людей.
— И эти тройки, — продолжал Хауз. — Неужели вы не понимали, что они обязательно привлекут к себе внимание?
— Но не мог же я отправлять без сопровождения головорезов, проснувшихся через шестьдесят лет в совершенно чужом для них мире. Они прокололись бы на первой же таможне, — позволил себе улыбнуться Крафке.
— Вы могли бы не затевать операцию, — отрубил Хауз, снова заговорив тем тоном, которым он начал беседу. — Но хватит об этом. — И Хауз закрыл лежащую перед ним папку с докладом своего помощника о заговоре Крафке, в которую время от времени заглядывал. — «Конвоиров» Райхера я убрал, а сам он мертв. Слава богу, что вы его отравили. В досье СОБН и Интерпола он не числится, искать его в забытых эсэсовских архивах никому не взбредет в голову. Его личность не установят и наш секрет не раскроют. Итак, намерены ли вы преданно работать на меня?
— Да, мистер Хауз! — оживился Крафке.
— Вы будете находиться под наблюдением. Малейшая попытка неповиновения, и я разрешу мистеру Сандерсу покормить вами любимых рыбок.
«А вот это ты, Ричард, зря, — подумал про себя „серый кардинал“. — Про рыбок ты уже говорил. Нельзя повторяться».
— Это не все, — добавил Хауз, разглядывая Крафке. Помолчав немного, он продолжил: — Я не хочу вас купить или принудить работать на себя. С людьми вашего уровня мышления это непродуктивно. Люди такого ума должны чувствовать себя свободными. Дам вам еще один шанс. Я хочу вашего свободного творческого сотрудничества.
Хауз нажал на незаметную кнопку, вделанную в панель стола.
— Да, мистер Хауз? — откликнулся в «интеркоме» голос Конни.
— Попросите мистера Джонсона, пожалуйста.
Минуту спустя в комнату вошел рослый мужчина в белой сорочке и замер.
— Снимите наручники, Джонсон. Мы еще побеседуем, потом вызовете врача, пусть приведет доктора Крафке в порядок. Доктору нужно приготовить одно из гостевых бунгало — он нуждается в отдыхе. Позаботьтесь о его гардеробе.
— Присаживайтесь к столу, дорогой доктор, — продолжал Хауз, когда Джонсон, сняв с Крафке наручники, вышел за дверь. — Не желаете ли кофе? Или чего-нибудь прохладительного?
Крафке с удовольствием выпил ананасового сока из запотевшего от льда стакана и с наслаждением откинулся в кресле. Странную они являли картину. Два джентльмена в безупречных костюмах и неухоженный, давно не мытый человек в изодранной одежде и с разбитым лицом.
— Итак, герр доктор, — спокойно произнес Хауз. — Вы говорили о власти. О том, что я трачу свои дарования, время, деньги на ерунду, на торговлю наркотиками и прочие способы получения прибыли. О том, что меня нисколько не беспокоит растущая в мире мятежная опасность, из-за которой я сам да и все остальные могут потерять накопленное нами богатство.
Крафке молча и внимательно слушал.
— Складывается впечатление, что я воздаю должное вашему уму, а вы моему — нет. Неужели вы думаете, герр доктор, что я слеп и ничего не вижу сам? Мы с вами оба допустили ошибку, Крафке. Я в том, что считал вас лишь ученым и не заметил вашего политического мышления. Вы же считали меня ослепленным жаждой к наживе миллиардером. Давайте ошибку исправим.
Хауз резко поднялся с кресла, аккуратно уложил на него тигренка, обогнул стол и начал расхаживать по кабинету. Крафке молчал и следил за ним из кресла.
«Эк понесло его, — подумал неприязненно Сандерс. — Это уже не по сценарию».
— Бунт Гитлера против нас привел к тому, что, уничтожая созданного нами же монстра, мы просто вынуждены были блокироваться с коммунистами. В итоге… Поймите, Крафке, ваш Гитлер, итальянский Муссолини, испанский Франко и, казалось бы, несовместимые с ними так называемые «леваки» последующих эпох, всякие там «бригады» и прочее, хотя и носили подчас противоположные названия, — из одной шайки. Ваш нацизм всего лишь эпизод. Шуму наделали много, вызвали большие разрушения, но задачи, ради которой вас и создавали, не решили.
Теперь сеть хранилищ расширена, пользуясь современными методами, я начал их строить в известном лагере прямо на поверхности, не закапываясь в землю. А зачем? Вы что, думали, что я строю их для взбесившихся миллионеров, чтобы извлекать прибыль из их желания проспать лет пятьдесят и дождаться лучших времен, когда я очищу им мир от бунтарей? Ни в коем случае! Ими пускай занимаются те халтурщики, что предлагают вечное блаженство с помощью жидкого азота. Я же копил силы, собирал армию и ждал, ждал, когда придет время. И оно пришло. Ждать больше нельзя!
Хауз сделал паузу, вернулся к столу и налил себе в чашечку кофе.
— Почему я все это рассказываю? Вам некуда деваться, так как вы давно уже умерли. Воскреснуть можете только с моего позволения. Это — первое. Второе — я хочу вас убедить. Вы мне нужны как творчески мыслящий советник. Научный консультант. И не только научный…
Здесь Хауз еле заметно покосился на своего первого помощника, следя за тем, как он среагирует на только что сказанные слова. Они уже были совсем не по сценарию, и Сандерс не смог скрыть раздражения.
— Мы готовимся, герр доктор, — снова обернулся он к Крафке, — к выступлению, до которого остались считанные месяцы. Все ресурсы будут мобилизованы, чтобы покончить с ООН решительно. Раз и навсегда. Эти разрядка и разоружение, которых столько лет добивались и добились русские, станут сейчас выигрышным для нас фактором. Мы окажемся вооруженными в тот момент, когда противник практически будет безоружен. Я имею в виду, конечно же, в ядерном смысле. Вы помните Договор 2000 года, по которому все ядерные страны обязались уничтожить у себя запасы этого оружия?
