Последнее решение - Колодзейчак Томаш (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Если он согласится на сотрудничество с парксами, доступ к его разуму будет облегчен.
— Почему я должен сотрудничать с вами, Чужими, если я отказал в этом таким же людям, как я, только представляющим интересы не Гладиуса, а Доминии? Я — человек… И я не продаюсь.
— Потому что люди из Доминии — твои враги, а мы — нет. Мы хотим мира. Мы не намерены силой отнимать твою землю. У нас нет желания охотиться за твоими друзьями и товарищами по оружию. Мы выглядим иначе, и у нас иной разум, но мы так же, как и ты, верим, что нельзя силой навязывать другим свою власть. Подумай, с кем ты связан больше, кто в действительности является членом той же цивилизации, что и ты. Существа, подобные тебе, с двумя руками и ногами, но психически ненормальные, готовые убивать во имя власти, влияния и обогащения? А может, те, кто отличаются от тебя физически, но тождественны духовно, верят в свободу, в закон, в мир? Кто ближе твоей расе: мы или они?!
Даниель не ответил. Он подошел к резервуару, почти уткнулся носом в стенку и принялся рассматривать висящую внутри «пародию» на человека. Из нескольких утолщений, расположенных на стенках резервуара, выбегали тонкие проволочки. Некоторые врастали в тело деформанта, другие проходили навылет сквозь него. Только сейчас Даниель мог как следует рассмотреть Лико. У деформированного тельца было сантиметров шестьдесят длины и непропорционально большая голова, покрытая синими дорожками электрических контуров и отверстиями доступа к нервной системе.
«Действительно ли он ощущает собственное Я?» — подумал Бондари и почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине. Меж тем неподвижный до того человечек сделал два резких движения руками, чуть не сорвав несколько жилок. Потом широко раскрыл рот в подобии улыбки. У него был беззубый рот и деформированный язык, помеченный рядам цветных слотов, в которые можно было внести окончания сетевых каналов.
— Почему я должен вам верить? Что вы можете мне предложить?
Деформант закрыл рот, замер. Снова превратился в свернувшийся клубок органической материи. Неужели отреагировал на вопрос Даниеля? С таким же успехом он просто мог быть искусственно возбужден управляющим им парксом, чтобы обмануть человека. У Даниеля не было возможности прояснить эти сомнения.
— Свободу. На тебя идет охота. Тебя преследует гладианская армия, солярные резиденты, может, и твои бывшие компаньоны. Как знать, кто еще? Не думаю, что мы единственная раса, интересующаяся коргардами. Мы дадим тебе свободу. Сфабрикуем легенду, изменим тело, поможем покинуть систему Гладиуса и обеспечим средствами существования в том месте, куда ты убежишь.
— Как?
— Ты действительно хочешь знать? Так же, как мы делаем агентов. В нашем распоряжении есть несколько индивидуальностей, которых мы держим в состоянии готовности. Ты получишь одну из них. Мы перестроим твое тело так, чтобы ты прошел стандартный тест на тождественность.
— А новое тело вы дать не можете?
— Можем, но не хотим. У нас не так много человеческих тел с хорошо подготовленной легендой.
— Трудна же у вас работенка, — Даниель невольно усмехнулся, — в нашей системе.
— Война. Твое правительство вело борьбу не на жизнь, а на смерть с агентурой Доминии. Теперь соляры уничтожают приверженцев прежней власти. В правительстве идет соперничество различных групп за влияние, гангстеры используют неразбериху и ликвидацию танаторских служб. Ты прав — создавать собственную агентуру в таких условиях нелегко. Тем более если живешь в сорока трех километрах под поверхностью окраинного спутника… Ты воспринял мои последние слова как саркастическую шутку?
— Довольно слабую. Чего вдруг такой вопрос?
— Конверсия нелегка. Мы работаем над обогащением стилистических возможностей речи и техники передачи.
— Вашим агентам следует больше тренироваться. — Даниель припомнил странный язык, которым пользовался человек-динозавр.
— Это не подлежит ни малейшему сомнению. Будешь работать на нас?
— Стоит мне отдать вам все, что я знаю, и вы убьете меня.
— Если не отдашь — тоже убьем. Выхода у тебя нет.
— Есть. Я могу умереть.
— Мы знаем, что ты способен на самоубийство либо какое-нибудь другое иррациональное действие. Мы знаем о тебе много. Но хотим, чтобы ты нам поверил. Мы сделаем жест доброй воли. Попытаемся отстроить и активировать твой боевой сопроцессор. После операции ты нам ответишь. Подумай. Может, придумаешь какую-нибудь гарантию безопасности для себя. У тебя есть время до завтра.
На стенном экране контуры тела паркса начали расплываться, через мгновение Чужой исчез, будто растворился в воде. Экран погас.
Даниель постучал пальцем по стеклу, отделявшему его от деформанта.
То, что оплетенное сетью световодов существо — не человек, а лишь органический процессор, выращенный из человеческого эмбриона, уже не шокировало его. Почти.
— Как тебе служится? — спросил Даниель и тут же сам себе ответил: Скверно. Похоже, не очень-то о тебе забоятся. Поверь, парень, видик у тебя не того.
— Но благодаря им я живу! — Голос звучал так же, как во время недавнего разговора. Даниель почувствовал, что в небольшой комнате появился кто-то новый, хотя не раскрылась ни одна дверь и никто не вошел.
Лико открыл глаза.
— Живу! — повторил он, хотя его губы даже не пошевелились.
— Война идет за информацию, самый ценный материал. Не за металлы, мегатонны которых можно найти в любой планетной системе. Не за энергию, потому что ее без ограничений поставляют солнца. Не за землю — сотни новооткрытых планет по-прежнему ждут своих колонизаторов. И не за женщин врага.
— Даже если предположить, что у врага вообще есть женщины. — Даниель уже научился не нервничая смотреть на деформанта.
Кулаки робота-носителя сжались, как всегда, когда Даниель подходил слишком близко. Одновременно развернулись металлические листы, плотно закрывающие маленькое тельце. Выращиваемый годами Лико был слишком ценен, чтобы подвергать его малейшему риску. Если б Бондари не отреагировал на безмолвное предостережение и попытался дотронуться до деформанта, паукообразный робот-носитель просто убил бы его. Вероятнее всего электрическим разрядом. Просто. Архаично. Эффективно.
— Все эти потребности мне чужды. Я их не понимаю.
— Тогда как же ты можешь быть хорошим транслятором? Жажда власти и желание обрести соответствующий общественный статус — элементарные человеческие потребности. Не понимая их — невозможно правильно переводить.
— Я старюсь. Я работаю над этим. Можно сказать — развиваюсь. Хотя это, пожалуй, слабо компонуется с моим положением.
— Слабо, — подтвердил Даниель.
Каждая встреча с деформантом заново пробуждала в нем одновременно и ужас и уважение. Если бы это вырожденное существо сумело общаться с парксами так же хорошо, как с людьми, оно было бы немалой загадкой для земных кибертехников.
— Встреча с коргардами будет иметь последствия для всех миров и цивилизаций, граничащих с вами, людьми. Если вы проиграете, ваши узлы гиперсети откроются перед могущественной и враждебной расой, от которой неизвестно чего можно ожидать. Если же каким-то образом вы выиграете, то переймете их технологию и совершите цивилизационный прыжок в несколько десятков, если не сотен лет развития. А уж чего можно ожидать от вас, мы прекрасно знаем…
— Мы с вами заключили договоры…
— Нет лучшего договора, чем взаимная убежденность в равенстве сил. Ну, так как? Ты соглашаешься сотрудничать с нами?
Даниель ответил не сразу. И хотя он уже неоднократно мысленно проигрывал этот разговор, сейчас ему недоставало уверенности. Ставкой в его выборе могло быть будущее не только его лично и даже не Гладиуса, но всей человеческой цивилизации. Если парксы из обрывков его воспоминаний выткут верные узоры, если Даниель поможет их ученым открыть тайну коргардов, как знать, какие перемены всех их ждут?
Коргарды могли дать как массу изумительных технологий, пригодных для практического использования, так и знаний в основополагающих областях космологии, пробабилистике, квантовой теории. Однако и людей, и представителей иных рас гораздо больше интересовали знания коргардов, связанные с управлением гиперпроходами. Возможности, продемонстрированные агрессорами во время боев на Гладиусе, выходили за рамки того, что человеческая физика считала дозволенным и что, казалось, подтверждал опыт других известных рас.
