Лазурный гигант - - (читать книги без сокращений txt) 📗
— Джальди боится капитана. Джальди очень жаль, что он ушиб старого сагиба… Пока все были заняты старым папашей, маленький Джальди спрятался в брюхо большой птицы…
— Ах, ты хитрец! Тебе хотелось уехать, а так как тебя не брали, ты пустился в дорогу зайцем! Каково!
— Джальди будет умный! Будет сидеть спокойно! Не станет шуметь. Джальди очень, очень любит французских и ненавидит английских сагибов. Джальди — худенький и ест очень мало…
— Ах ты, комар этакий! Уж какой в тебе вес, да и ешь ты мало. Но понимаешь ли, что ты дурно поступил, уехав без разрешения капитана? Ты потому вот и спрятался, что сознаешь, что дурно поступил, Джальди. Тебе этого никто не объяснял?
Мальчик опустил голову.
— Простит ли великий сагиб Джальди? Не бросит его вниз? — спросил он, боязливо взглянув на Анри, которого боялся.
— Бросить тебя вниз? Да ты нас за людоедов считаешь, что ли? — воскликнул с ужасом Жерар. — Послушай, конечно, ты останешься с нами, только смотри, не мешай. Сиди себе тихонько в уголке, не шевелись, чтобы не нарушить равновесие большой птицы, за борт не смотри, вообще будь благоразумен, чтобы заставить забыть твое непослушание!
— Да, сагиб! Джальди будет умником! — покорно отвечал ребенок.
Забившись, как маленький уистити, в уголок, уставившись на своего любимого Жерара-сагиба, убаюкиваемый ровным и плавным движением летательного аппарата, Джальди скоро уснул.
Мальчик переживал наяву одну из тех сказок, которую рассказывают детям во всех странах, и в которых могущественный волшебник уносит вас на ковре-самолете с одного конца света в другой. Правда, тут сагибы выстроили птицу, но, в сущности, это одно и то же. Он жил в сказочном мире и ни о чем не заботился, он спокойно дремал, пока не приедет. Куда? Это ему было безразлично, лишь бы сагибы были с ним.
— Мы, конечно, летим на Цейлон? — спросил после долгого молчания Жерар.
— Разумеется! Я не счел нужным отдавать отчет капитану, но это, конечно, единственная цель нашего путешествия!
— Ничего не может быть легче, как послать помощь нашим джентльменам, раз мы будем на британской территории!
— Вот именно. Достаточно телеграфировать, лишь только мы выберемся в цивилизованные края, чтобы им немедленно выслали помощь. Ах, как мне хочется поскорее спасти Вебера и Ле Гена!
— Да, ужасно тяжело было расставаться с ними!
— А ведь это любопытно, что ехать со мной все-таки пришлось тебе!
— Не правда ли? Это была чистейшая неожиданность. Если бы дело было не так серьезно, я охотно остался бы вместо него.
— Только бы Вильсон вылечил ему руку!
— С ним Ле Ген, он живо вылечит его!
— Я не знал за ним таких талантов!
— О, он делал чудеса во время наших африканских странствий. Негры считали его колдуном. Он вылечивал такие вывихи, над которыми задумались бы наши медицинские факультеты!
— Дай Бог, чтобы он помог и Веберу. На меня произвела сильное впечатление его беспомощно висевшая рука!
— Да, этими руками он делает чудеса, а тут вдруг такой несчастный случай. Однако, Анри, ты стоишь у машины уже скоро два часа. Пора мне сменить тебя. Отдохни, а я пока стану управлять мотором!
— Нет, Жерар, на это ты не рассчитывай!
— Не думаешь ли ты до конца путешествия не есть и не спать?
— Есть я буду. Когда я проголодаюсь, ты мне подашь сюда чего-нибудь!
— А спать не будешь?
— До тех пор, пока мы не достигнем какой-нибудь земли. Не спорь и не возражай! С таким хрупким инструментом я не могу не соблюдать всех предосторожностей. Я не хочу рисковать нашей жизнью ради минутного отдыха. Ленив я никогда не был. Успею выспаться. Люди и без того слишком много спят!
— Что значит слишком много? Час в день?
— Мне и того много, это роскошь!
— Хорошо. Умирай на моих глазах. Я не прекословлю. У каждого свой вкус! — сказал Жерар сердито.
— Не сердись, старина! — засмеялся Анри. — Вздремни-ка сам хоть немного. Ты сам устал, работая, как вол, эти последние дни!
— Спасибо. Я не сурок. Если ты не спишь, могу не спать и я!
— Как угодно. Мой принцип ты знаешь: чтобы каждый поступал, как ему хочется, но чтобы и мне не мешали делать, что я хочу. И что за беда, что мы не будем спать хотя бы двое суток?
— Беда, конечно, поправимая!
— Мы отдохнем, лишь только завидим землю, даю тебе слово!
— Буду помнить твое обещание. А теперь пора обедать. Вот тебе сэндвич. Удивительно, как свежий воздух возбуждает аппетит, — сказал Жерар, грызя черствый, как камень, сухарь и закусывая куском жесткого, как подошва, сушеного мяса. — Я голоден, как будто никогда ничего не ел в своей жизни. А мальчика-то я и забыл! Я думаю, он тоже проголодался. Эй! Джальди! — закричал он. — Хочешь есть? Нет?
Подойдя к углу, где под кучей одеял спал Джальди, он положил около него его порцию, чтобы, проснувшись, он тотчас же нашел ее.
Сумерки надвигались. Солнце уже село. Но на востоке еще брезжил свет. В полусвете Жерар заметил, что Джальди нет на прежнем месте.
— Вот чудо, — сказал он вполголоса, перебирая еще теплые одеяла. — Решительно некуда было ему и спрятаться!
Вдруг он побледнел.
— Уж не упал ли несчастный ребенок за борт, желая взглянуть вниз?
Кровь застыла в его жилах при этой мысли. Жерар высунулся из каюты и взглянул на безбрежную морскую пучину. Сердце его сжималось в ожидании увидеть на гладкой поверхности океана точку, жалкое человеческое тельце. Море между тем изменило свой вид в несколько минут. Оно уже не представляет из себя спокойной зеркальной поверхности, это уже взбаламученное, мрачное море, по нему блуждают, сталкиваются, разбиваются ледяные горы айсбергов.
Если Джальди упал, он разбился насмерть и исчез в бурных волнах.
Но вот он взглянул поближе, вокруг себя, и волосы стали у него дыбом, сердце замерло в груди.
Под килем «Эпиорниса», прицепившись ногами, руками, зубами, когтями, вплотную прижался к корпусу Джальди. Жерар боялся движением или возгласом испугать маленького индуса, который мог разжать руки и упасть. Мысль Жерара работала с быстротой молнии, изыскивая средства спасти несчастного. Мальчик откинул голову, взгляд его дико блуждает, личико бледно…
Вот он встретился взглядом с Жераром, который перегнулся через стальной борт.
На бледных губах мальчика промелькнула нежная, любящая улыбка. Она перевернула всю душу молодого француза. Губы Джальди шевелятся, он силится произнести: «Добрый сагиб!»
— Да, да, милый малютка, только держись покрепче! Добрый сагиб сделает все, чтобы спасти тебя! — шепчет он, потом, обращаясь к Анри, говорит:
— Джальди упал за борт, он держится за «Эпиорнис», — надо спуститься!
Взглянув еще раз на Джальди, он видит его висящим над бездной, он держится только своими худенькими ручками.
Анри, хладнокровный и решительный, как всегда, нажал рукоятку. Он хочет опуститься на один из айсбергов, чтобы схватить мальчика и посадить его в корзину аэроплана. Маневр трудный и опасный.
Жерар с лихорадочной поспешностью привязывает ремни, канаты, как вдруг раздается разрывающий душу крик:
— Сагиб! Сагиб! Я упаду!
Жерар уже больше не рассуждал, он бросается за борт, ногами цепляется за ремни, соединяющие разные части грудной клетки, а руками хватает за волосы Джальди в ту самую минуту, когда он, разжав руки, падает в пропасть. Вот они оба висят в пространстве. Жерар, вниз головой, сжимает, как в тисках, бесчувственное маленькое тело. Эта человеческая группа страшно качается на высоте пятисот метров над бурным морем…
Анри не потерял, однако, присутствия духа. Он не упустил из виду ничего из разыгравшейся на его глазах драмы. Он ни на минуту не отошел от своего мотора, но он все слышал: отчаянный крик мальчика, почувствовал сильный толчок прыжка Жерара. Он уже ожидал, что вот-вот послышатся два крика, затем аэроплан станет заметно легче — это будет сигналом окончательной катастрофы. Прошло несколько секунд, показавшихся вечностью! Аппарат не стал легче, он колеблется по-прежнему — еще не случилось ничего непоправимого!
