Ом Свасти (СИ) - Дай Андрей (читать полную версию книги txt) 📗
– Получилось неплохо, – похвалила Маша. – Подумайте о карьере актера...
Я с удовольствием еще немного поболтал бы со звездой галоэкрана, но Джана уже нетерпеливо тянула к выходу.
Лиссабон – это Португалия. Москва – это Россия. Париж – это Франция. Нью-Йорк – это Нью-Йорк. У этого города нет национальности. Он всегда сам по себе. Он весь, словно человеческое тело нервами, покрыт сетью электропроводов. Огни реклам и работу миллионов лифтов поддерживает компьютер. Искусственный мозг мигает светофорами и выписывает штрафы за неправильную парковку. Этому городу не нужны люди. Если бы их не было, механизмы изнашивались меньше.
Я вырос и всю жизнь прожил в более очеловеченной Европе, поэтому искренне удивился, когда в ответ на предложение сесть за пульт управления гравикаром Джана равнодушно бросила: «А какая разница?»
Тем не менее, позволила усесться на левое кресло и надавить на кнопку запускающую двигатель.
– Конечная цель путешествия? – мелодично поинтересовался компьютер. Джана назвала адрес, и машина тихонько тронулась с места. На попытки взять управление на себя кар больше не реагировал.
– Что ты делаешь? – высокомерно, с изрядной долей раздражения, осведомилась Джана.
– Пытаюсь управлять, – чистосердечно признался я.
– В этом мире, солдат, – вдруг заявила девушка, – управляют только такие, как мы. Как я.
– Чем же мы отличаемся? – не совсем понимая о чем идет речь, спросил я.
– Я, мы, богаты и умны. А вы, мистер... как вас там... Должны работать и умирать за нас.
– Почему это? – я совсем растерялся. Тем более что ко мне ее речи вовсе не могли относиться.
– Не задавай глупых вопросов, солдат. Иначе прослывешь коммунистом... И Диксон прав. Будь добр, обращаться ко мне на вы!
О, моя мечта! Мой розовый домик, куча детишек в кружевных пеленках, золотистые локоны вечно улыбающейся жены, лопнули, как мыльный пузырь, натолкнувшись на колючку высокомерности принцессы овсяных хлопьев. Поколения гордых командоров собрались в сердце толпой и, размахивая мечами, требовали крови. Я мог просто задушить эту смазливую девку, но физическое насилие не могло компенсировать потерю мечты.
– Останови, я выхожу, – скомандовал я машине.
– Куда это ты собрался? Я только – только начала развлекаться... – встряла Джана.
– Пришла пора и мне развлечься, – мило усмехнувшись, сообщил я. – Советую тебе умерить свой овсяной аристократизм! И впредь сначала интересоваться человеком, а уж потом заявлять о превосходстве...
Тем временем гравикар успел причалить к платформе седьмого уровня, и я смог выйти. Но девушка не думала так быстро оставлять меня в покое. Она прямо из салона вызвала полицию и заявила, что я пытался ее изнасиловать. Пять минут спустя я уже был арестован, а еще через три копы, под ядовитое шипение светской стервы, отдали мне честь, и убрались.
– Мы еще встретимся, животное! – крикнула она и умчалась. Кар мгновенно затерялся в этом человеческом муравейнике.
– Я тоже этого хочу, – буркнул я и занялся вызовом такси.
Валяясь на измятой кровати какого-то дешевого отеля, в объятиях непрерывно говорящей всякую глупость шлюхи, я, как не странно, уже жалел о размолвке. Глядя на размалеванную идиотку и стены со старым, выцветшим еще до моего рождения покрытием, говорил себе, что могу купить тысячи тысяч подобных Джане девок. Готовых танцевать танец живота на столе по щелчку пальцев... Но чем больше себя уговаривал, тем больше охватывала тоска. Ностальгия, по тому, чего у меня никогда не было. Дом, семья, любящая жена, дети, уют – всплывая в мозгу, эти простые слова, причиняли боль. И, как олицетворение этих желанных слов был один человек – Джана. Ее лицо, походка, манера говорить, руки... Думая о ней, в миг излечивал нанесенные себе раны. И снова корчился от муки, стоило вспомнить о глупом разрыве.
Постепенно дошел до поразившей до глубины души мысли – а не влюбился ли я? Чтобы решить этот вопрос, остро необходима была водка и, по возможности, компания. Хотя и то и другое можно было заказать прямо в номер, я все-таки предпочел выгнать проститутку и отправился в бар.
Если человек пьян, сидит в хорошей компании и больше нет нужды заботиться о добывании выпивки, мудрость из него так и прет.
Я влил в себя полбутылки самой настоящей русской водки, а к нужному решению так и не пришел. Впервые в жизни, прежде безотказный стимулятор мозговой деятельности дал сбой. И я наверняка сошел с ума, если бы меня не спас поддатый мужик по имени Крис.
– Кристос, можно просто – Крис, – сказал он и уселся рядом. – Если ты начал сомневаться, любишь ли ты или нет, ответ может быть только один – да! Наливай...
Я заказал еще бутылку и второй стакан. Пока мы не выпили, Крис не сказал больше ни слова. Зато я наговорил уйму. Из меня лило так, словно год копил слова. Сыворотка Леви подсказывала новые и новые выражения, облекая полу осознанное в ясное и простое. Наконец, выложил все и заткнулся.
– Ясно, – философски глубокомысленно оценил Крис. – Ты сам себя запутал. Будем распутывать. Наливай...
Как я заметил, этот пожилой мужик с нелепой бородкой, одетый в мятую одежду, худой и нескладный, терпеть не мог пустых рюмок.
Мы выпили, и я налил снова. Крис поднял стакан и принялся втолковывать, изредка помогая себе руками, умудряясь при этом не разлить ни капли.
– Тебя обидела женская игра, парень! Она просто играла, а ты, гордый сукин сын, решил, что над тобой издеваются. Я давно говорил – гордыня – грех! Они все играют нами. Им так положено. Я их так создал... Посмотри на себя. Ты умный, удачливый... – Крис щелкнул ногтем по планкам орденов на моей груди, – сильный, как слон. Мужчины правят этим миром. Та маленькая штучка, что скучает в штанах, дает тебе больше прав чем всем этим... Выпьем...
Он одним махом влил в себя жидкость, и я побоялся, что, совсем напившись Крис не сможет договорить до конца. Однако полстакана адского пойла не произвели заметных изменений в философе.
– Поставь себя на ее место, – поставив рюмку на стол, продолжал он, как ни в чем не бывало. – Каждый обладатель меж ножного шланга норовит заполучить ее в постель. Но ей-то нужен только один! Принц! Лучше всего на белом коне... Ты отвлекся!
Я сразу не понял и он тут же требовательно подвинул опустевший стакан.
– Игра – единственный способ их самозащиты. Ты, муж! Мужчина, яйценосец, можешь заломить ей руки и поиметь... Некоторым бабам это даже нравится, и ты можешь выиграть. Но если ты попробуешь играть в ее игру, и это получится – ты выиграешь обязательно... Пьем.
Я почувствовал внутренний восторг и легкое затемнение сознания. На всякий случай, решил сразу расплатиться с барменом и не прогадал. Когда Кристос начал рассказывать, что должна чувствовать и как себя вести Джана в эпоху партиархата, я еще слушал. Но вот модель матриархата в представлении доморощенного мыслителя уже не воспринимал. Только чистый голос, наполненный бесконечной мудростью и состраданием, каким-то образом проник в угасающее сознание:
– Мир тебе, сын мой! Да будет с тобой любовь!
Впрочем, это, скорее всего, был уже сон.
Очнулся я глубокой ночью на жесткой металлической скамье в полицейском участке прямо напротив дежурного сержанта.
– Привет, – неприветливо сказал я и перевел свое тело из лежачего положения в сидячее. Только, оказывается, в полицейских участках на уровне пояса стоячего человека находится слой боли. И я туда по неведению врезался башкой. Даже в глазах потемнело.
Сержант терпеливо дождался, пока я закончу стонать, принес пластиковый стаканчик чуть теплого кофе с таблеткой и поинтересовался:
– Отправить тебя в военную комендатуру или в городе есть родственники?
– Знакомые..., – попробовал улыбнуться я. – Только не знаю, как с ними связаться.
– Достаточно имени, – успокоил меня коп.
– Джана Джехроуд, – сказали губы, и я удивился. Думал-то я об Игоре Танкелевиче.
Сержант вернулся за конторку и лихо застучал там по клавишам компьютера. Через минуту уже говорил с кем-то по телекому.
