Маленький дьявол - Оловянная Ирина (читать полную версию книги txt) 📗
Он хотел сказать что-то еще, но осекся. Наверное, представил себе, что я могу натворить.
Проф хочет убедиться в том, что я ему поверил. Надо и в самом деле сделать что-нибудь такое, нехорошее. Но ничего не приходило в голову.
В конце концов, я утащил из гаража клин и рычаг, снял решетку, вышиб раму подвального окна и пролез в свою лабораторию: давно здесь не был. Чуть не застрял, как Винни-Пух в дверях у кролика. Ничего интересного не придумал, только вылил себе на колени пробирку с соляной кислотой. Джинсы пришлось выбросить немедленно. К себе в комнату я пробирался в набедренной повязке, как папуас, и в темноте. Опыт, полученный во время военных игр, пригодился: меня никто не заметил. А ожог на ноге все равно остался, так что украденная у профа мазь пригодилась. Еще и Габриелла ворчала, что на мне все горит, и я опять одет, как беспризорник. Горит — это она правильно заметила, и обугливается.
На следующий день, когда я опять пролезал сквозь узкое окно, меня засекли и за ноги вытащили обратно. Да еще и шлепнули по ходу дела. Узнаю кто — убью! Профа там не было. А все остальные не имеют права. Марио и Антонио валили друг на друга. Испугались! Отомщу обоим.
И окно заделали. Так нечестно! Как же я что-нибудь взорву? Или проф считает, что это уже взлом и с него хватит?
Увлеченный своими бедами, я все же ухитрился не забыть про чужие. Мыш совсем одряхлел, и теперь я постоянно носил его с собой. А спал он на моей подушке. Однажды ночью Мыш разбудил меня, ткнувшись носом в лицо, и я понял, что он умирает.
Храбрый Парень лежал у меня на коленях, я гладил его мягкую шерстку и вспоминал все, что нас с ним связывало. И вдруг услышал:
«Ты не прав, Умник, было не так. Глупый ты мышонок!»
Мыш вытолкнул меня из своего сознания и через минуту перестал дышать. Он столько раз спасал наши жизни, а на прощание сделал мне самый дорогой подарок, который мне вообще можно сделать. Шум вернулся, пока еще слабый и неуверенный, но перепутать его ни с чем невозможно. Я прикоснулся к сознанию Геракла и предложил ему прийти попрощаться. Геракл пришел, он тоже был опечален.
Целую неделю я провел в своей комнате, никого не желая видеть. Проф оставил меня в покое, спасибо ему за это. Наконец я расправил плечи, выдохнул и решил, что надо жить дальше.
Первым делом я сообщил профу, что дар Контакта ко мне вернулся. Проф поздравил меня, но мне показалось, что он не был особенно рад. Хочет, чтобы я остался обыкновенным мальчишкой? Может быть. Понять мое горе способен только тот, кто терял зрение или слух. С профессором такого не случалось.
Обрадованный, что я наконец-то стал немного похож на себя прежнего, проф устроил мне медосмотр («не ворчи, это последний после болезни») и заявил, что мне необходим морской курорт — на месяц, не меньше.
— На Липари сейчас зима, — заметил я.
— Ха, поедем на Джильо, в нашем распоряжении целая планета, ты не забыл?
— Ну-у, не целая, но того, что есть, мне хватит. А можно взять с собой Геракла?
— Если он сам захочет, — ответил проф.
Геракл поинтересовался только, есть ли на Джильо кошки.
«А где же вас нет!»
«Тогда можно», — согласился рыжий.
Глава 24
На следующий день я пригласил Ларису на свидание, предупредив, что надолго уезжаю.
— О мадонна! От тебя осталась половина, — воскликнула Лариса при встрече.
— Это пройдет, — небрежно ответил я.
— Что он с тобой сделал?
— Кто?
— Ну твой профессор.
— Ничего.
— За дурочку меня держишь? Тебя срочно отзывают домой, а на следующий день ты серьезно заболеваешь. Ясно, что тебе страшно влетело.
Я покраснел. Лариса нарушала правила; девочки, конечно, знают, что мальчишек воспитывают довольно сурово. Но говорить об этом не принято. В чисто мальчишеской компании парень может пожаловаться, что ему здорово досталось, и похвастать, какой он герой — ни разу не охнул (спартанец!), но это никогда не обсуждается при девочках.
— Заболел я не поэтому, — буркнул я.
Лариса поняла, что переступила границу, извинилась и перевела разговор на другую тему.
Провожая девочку домой, я заметил, что за нами крадётся Филиппо. Черт возьми! Он это не сам придумал! Это называется «вмешательство в личную жизнь». Прежде чем забраться в элемобиль, я зашел в магазин «Все для юных химиков». Вы еще пожалеете!
В парке я на глазах у нынешней ночной смены плюнул в заполненную дождевой водой чашу небольшого фонтана и незаметно бросил туда кусочек натрия. Наши охранники — люди несуеверные, но тревога все равно поднялась. Успокоил их синьор Соргоно:
— Там рядом был Энрик? Значит, это он.
— Он плюнул огнем!
Злющий Антонио схватил меня за плечи и потряс.
— Что ты натворил?!
Я промолчал. На шум из дома выскочил проф. К его приходу натрий уже почти догорел, но я еще и фенолфталеин успел туда высыпать. Под ярким светом нескольких мощных фонарей вода превращалась в кровь!
— Хм, — усмехнулся проф, — Филиппо, а в магазин химреактивов этот бандит не заходил?
Ну почему он все знает?!
— Заходил.
— Маленький дьявол. Ладно, спустите эту воду. Только руки туда не окунайте.
И он ушел в дом, не сказав мне ни слова.
Синьор Соргоно был очень недоволен: люди, которых он обязан охранять, опять куда-то собрались. Он доложил об этом руководству, его начальник доложил своему и так далее. Может, конечно, цепочка была короче. В итоге синьор Мигель вежливо предложил профессору отдыхать в маленьком пансионате, переделанном из любимой виллы его (синьора Мигеля) прадеда. Пансионат находится на Джильо, а синьор Мигель так долго извинялся за вмешательство в чужие дела, что отказать ему было невозможно — вот как надо отдавать приказы!
— Будет очень смешно, — сказал я, — если и там что-нибудь случится.
— Не каркай!
— Кар!
Синьор Соргоно, вспомнив, как ругал себя за то, что не отрядил с нами на Липари парочку крепких ребят (и Энрика не украли бы, и в бою были бы не лишними), на этот раз решил не повторять свои ошибки. Проф не стал с ним спорить: плавать и загорать охранники не помешают, а мне надо восстанавливать форму, так что спарринг-партнеры могут оказаться весьма кстати.
Таким образом, в катере мы летели целой толпой. Причем охранников, Марио и Филиппо, синьор Соргоно выбрал по принципу: «Из них Энрик веревки вить не сможет». Он меня недооценивает.
Новенький, только что поставленный на вооружение, «Сеттер-77» заслуживает особого внимания. Увидев, что приземлилось у нас в парке, я рванул к нему на третьей скорости и занял место рядом с летчиком в надежде, что проф не станет меня сгонять. Всю дорогу пылающий энтузиазмом лейтенант Доргали читал мне лекцию об антигравитаторах и их использовании в авиации.
Антигравитацию открыли на Фриланде лет пять назад. За лицензию корпорация Кальтаниссетта отдала десятилетний запас селенитов. Чем расплатилась Джела, Доргали не знал, а больше это на Этне никому не по карману.
Максимальная скорость катера теперь — вторая космическая. Перегрузки до 15 g специальный внутренний гравитатор полностью гасит, остальное делает настраиваемый ложемент. Можно погасить перегрузки полностью, но это уже за счет защитных экранов, а на такое никто не пойдет. При всем при этом как-то держится искусственный горизонт: летчик в бою хочет знать, с какой стороны планета. Я был очарован.
Вилла прадедушки расположена в отдалении от единственного на Джильо небольшого городка. И никакой дороги туда не ведет, только посадочная площадка и пристань.
Когда мы приехали, там жили только три супружеские пары, одна из них с дочерью, девицей лет тридцати. В порядке представления: синьор и синьора Ланчано с дочерью Абигель (синьор Ланчано — директор отдела терраформирования корпорации Кальтаниссетта); синьор и синьора Васто (молодожены; уникальный случай; синьор Васто — рантье, на Этне это не принято); синьор и синьора Веллетри (оба специалисты по межзвездной торговле). Вся компания собиралась вместе за завтраком, обедом и ужином, в остальное время скучали семейно, то есть парочками лежали на пляже и плескались в теплой воде бухты либо бассейна, где вода была пресная.
