Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014 - Фомичев Сергей (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Зарянка новость уже слыхала и встретила Змеехвата встревоженно. Усевшись на выстланный сиреневым мхом пол, тот долго, прижав к себе, успокаивал, гладил тёплую мягкую шёрстку и думал Зарянке про зиму, когда появится у них малыш, а если свезёт, то и двое.
— Подумай мне о гладкокожих, — попросила Зарянка, когда, наконец, успокоилась.
Змеехват принялся думать. Поразмыслил о большом красивом жилище из блестящего неведомого дерева. Об украшениях, которые очень хотел бы выменять, но не знал на что. О странных шкурах, в которые были замотаны гладкокожие, несмотря на летнюю жару.
— Они добрые, — подумал, наконец, Змеехват. — Не знаю почему, но мне кажется, что добрые. Тебе бы они понравились. И неважно, что их охотники шумят ртами, как стадо подраненных клыкарей. Зато у самки звук чудный и звонкий, словно у птицы утренницы, а шёрстка на голове длинная и белая, будто соцветие распустившегося послеснежника. Я думаю просить у них помощи.
— Какой помощи? — удивилась Зарянка.
Змеехват не ответил. Он пока и сам толком не знал.
— Вон они, снова ковыляют, — проворчал выглянувший в окно Луис. — Та же троица. Хотя, может, и другая, кто их разберёт. И глядите-ка, что-то на себе тащат.
На этот раз встреча разительно отличалась от предыдущих.
— Прекрасная змея, дохлая, — стараясь не морщиться от отвращения, принимал подношение Олег. — Бери за неё вон ту брошь. Или две. Да что хочешь бери. И эта хороша, чудо, а не змея. Можешь взять за неё ножик.
— Терпеть не могу рыбу, — бубнил под нос Луис. — Эта хотя бы свежая, не воняет. Ну чего вылупился? Ты мне рыбу, я тебе колоду карт. Или, если хочешь — брелок. Забирай, не стесняйся, у нас ещё есть.
— Ой, какая прелесть, — радовалась Глория, рассматривая выложенных на траве засушенных насекомых. — Замечательные экземпляры, наверняка редкие. Кто их принёс, ты? — обернулась она к застенчиво переминающемуся с ноги на ногу аборигену. — Умница. Бери, что душа пожелает. А знаете что, мальчики, — вскинула Глория взгляд. — Давайте мы их пометим, а то и знать не будем, кто к нам ходит. Иди сюда, — подозвала она ближайшего визитёра. — Смотри, какая красивая лента. Голубая, липкая, тебе пойдёт, ну давай, не бойся, подставляй руку. Жалую тебя в кавалеры ордена голубой подвязки. А тебя — зелёной, а вон того увальня — розовой. Отлично, правда хорошо, просто замечательно.
— Знаете что, — задумчиво сказал Олег, когда украшенные лентами аборигены убрались, унося с собой по полкило бижутерии каждый. — Мне всё кажется, он хотел мне что-то сказать.
— Кто «он»? — удивлённо подняла брови Глория.
— Тот, с зелёной лентой. Ну который змей притащил. Мне показалось, что он измучился, пытаясь донести до меня что-то важное.
— Чушь, — буркнул Луис. — Для того чтобы сказать, надо владеть осмысленной речью. Мимикой, в конце концов, владеть, жестикуляцией. Да хоть какими-нибудь средствами общения, свойственными разумным существам. К которым эти чучела относятся лишь условно.
— Сам ты чучело, — возмутилась Глория. — А прямохождение? А любознательность? А сегодняшний наш обмен?
— Большое дело, — Луис пожал плечами. — Медведи тоже умеют на задних лапах. Кто их знает, этих аборигенов, как они передвигаются у себя в лесу? Насчёт любознательности — так и сороки тянут в гнёзда всякий хлам. А что до обмена…
Луис не договорил. Помеченный зелёной лентой абориген ковылял по траве обратно к ним.
— Резаки, — отчаянно думал Змеехват, переводя просительный взгляд с одного гладкокожего на другого. — Нам очень нужны резаки. И острые наконечники для стрел, если у вас есть. И протыкающие палки. За каждую вещь я дам две змеи. Рыболов принесёт желтобрюхов, жирных, с икрой. Цикадник… Мы все принесём. У нас есть орехи. И плоды, сладкие, сочные, которые тают во рту. Есть также мясо, сушёное, копчёное, вяленое — какое хотите.
Змеехват думал долго, настойчиво, но гладкокожие явно его не понимали. Тогда он сбросил на траву шкуру, в которую были замотаны выменянные украшения. Покопавшись в них, извлёк перочинный ножик с перламутровой рукояткой. И махнул снизу вверх и наискось вдоль груди, будто собирался вспороть себе брюхо.
Гладкокожие разразились шумами. При этом охотник, одетый в серебристую шкуру, вдобавок к шумам принялся размахивать конечностями, будто отгонял насекомых.
Поругались, удручённо подумал про себя Змеехват. Из-за меня — вот же несчастье. Он стал просить гладкокожих прекратить ссориться, думая то одному охотнику, то другому, то обоим вместе. Добиться, однако, не удалось ничего, напротив, в ссору ввязалась ещё и самка. У Змеехвата голова пошла кругом. Потоптавшись на месте, он виновато собрал в шкуру рассыпавшиеся по траве украшения, сунул свёрток под мышку и побрёл к лесу.
Украшения раздали самкам, и вскоре селение стало выглядеть как венок из десятка разноцветов, что распускаются на лесных прогалинах поздней весной. По этому поводу решили затеять торжество, и полсотни охотников отправились выслеживать рогача, без нежного мяса которого ни один праздничный стол не обходился.
Рогача к вечеру удалось отделить от стада, загнать в болото и умертвить, захлестнув лиановыми петлями. Радостные охотники вернулись, когда самки уже раздули уголья, а старики извлекли из-под земли кожаный бурдюк с пятилетней выдержки напитком из хмельного гриба. Едва, однако, рогача принялись свежевать, прибежал с трудом держащийся на ногах гонец из селения Быстрый Ручей, что в двух сутках хода вверх по реке.
— Беда, — заполошно думал гонец, и мысли его метались меж древесных стволов и отражались от крон, заставляя самок цепенеть от ужаса. — Быстрого Ручья больше нет. Беспощады пришли ночью и умертвили всякого охотника, который не успел убежать, и пожгли жилища, а молодых самок угнали с собой. И было беспощадов неисчислимое множество — по пять воинов на каждого охотника, а то и по десять.
Гонец, наскоро отдышавшись, помчался по берегу дальше, оповещать селения в речных низовьях, а оставшимся стало не до праздника. В последний раз беспощады нападали много лет назад, лишь самые древние старики помнили те времена. Была большая война, и много охотников погибло, но разбойников отбили, и они откатились на север зализывать раны в лесных урочищах. А сейчас вернулись опять.
— Ой, смотрите, мальчики, теперь их двое, — Глория вскочила и устремилась на выход. — Наш приятель с зелёной лентой, а с ним какой-то другой, непохожий.
— Вот это номер, — присвистнул, остановившись на пороге, Луис. — Он, кажется, привёл к нам девчонку.
— Боже, какая прелесть, — ахнула Глория. Она подавила желание немедленно схватить миниатюрное существо в охапку и словно кошку его приласкать. — Нет, ну смотрите же, какая лапушка.
— Постой, — Олег отстранил Глорию и шагнул вперёд. — Да прекрати же сюсюкать! Он явно хочет нам что-то сказать, я чувствую, а ты мне мешаешь.
С минуту Олег, наморщив лоб, изучал круглые глаза аборигена. Как всегда, они ничего не выражали, кроме обычной спокойной грусти.
— Дело не в глазах, — вслух произнёс Олег, — дело в чём-то другом. Не могу понять в чём — в каких-то флюидах, что ли? Постойте! Мне кажется, он хочет оставить свою даму здесь.
— Здесь, с нами? — не поверила Глория.
— Похоже на то. Могу поклясться, что чувствую именно это. Не пойму только зачем. Может быть, в подарок?
— Глупости, — вмешался Луис. — Это всё равно, что я бы им подарил Глорию. Или ты.
— Может, и глупости.
Абориген внезапно отступил на шаг. Попятился, не отводя взгляда, к лесу. Затем обернулся и побежал. Через пять секунд он исчез в чаще.
— Как же так! — растерянно запричитала Глория. — Он её что же, бросил? Чем мы будем её кормить? Ох, посмотрите же, она, кажется, плачет.
Ошеломлённые, Олег с Луисом склонились к аборигенке. Та стояла, безвольно уронив руки. «Конечности, — поправил себя Луис. — Или всё-таки руки?..» Он почесал в затылке, затем несмело протянул ладонь и коснулся шелковистой, атласной шёрстки. Аборигенка не отреагировала. Её светло-карие в пол-лица глаза были наполнены влагой.
