Приют ветеранов - Михайлов Владимир Дмитриевич (онлайн книга без TXT) 📗
«Что и кем планировалось? Просто гостиничная кража?» – Список постояльцев «Империума» был у генерала уже на столе; несколько имен там были из тех, что на слуху у каждого, интересующегося экономикой. – Если бы решили заделать «скачок», выбрали бы кого-нибудь из этих. Нет, тут не в краже было дело… Задержанный – киллер? Почему тогда на него ничего нет? На стрелков в компьютерах материалов хоть завались, на мастеров пера вряд ли меньше, будь задержанный из них – его вычислили бы быстро. Однако ни пальцы, ни облик, ни голос, ни радужки глаз – ничто не значилось в картотеке».
Думать о возможной ошибке не приходилось: банком данных ведал Надворов, а у него всегда был порядок. Так что задержанный был, похоже, со стороны. Уже пошла работа по раскручиванию его с другого конца. Когда выяснилось, что он оказался из той же гостиницы и прибыл только за несколько часов до происшествия, сыщики сразу же взялись за выяснение: откуда прибыл, кто таков, где проживает постоянно – нормальное установление личности. Но на это, само собою, потребуется время, а если хочешь сразу, побыстрее, надо, чтобы раскололи его сейчас же, горячим, когда он еще не пришел как следует в себя и главное – не понял и не оценил обстановки. Поэтому Мерцалов с самого начала дал команду: темнить, бросать клиента из одной крайности в другую, чтобы у него мозги совсем закрутились; может, тогда и снесет ненароком золотое яичко… Пропоет романс на тему, кто его послал и зачем…
Мерцалов снял трубку и позвонил.
«Да, – подумал он, выслушивая доклад. – Не тут-то было…»
Закончив разговор, Фэрклот с минуту сидел с кислой миной на лице: «Не очень-то честно получилось. Быть может, следовало откровенно сказать российскому коллеге или хотя бы дать понять, что особенно беспокоиться за Докинга не следует? Однако судя по тому, как быстро отреагировал противник на появление Докинга в Москве, там у них существовала утечка информации. Так что поступил правильно».
Фэрклот вздохнул и принялся за другие дела.
Душитель Петр Стефанович Загорский, по кличке Роялист, по-настоящему пришел в себя только тогда, когда его, грубо и бестактно, на грузовом лифте спускали вниз и сажали в машину. Досадно было, конечно, что так опростоволосился, как баклан, как увя, но в машине он вел себя очень спокойно. Может быть, оттого, что было ему обещано: в случае веревки его выручат, даже не дав доехать до крутой конторы. Сидел и только поглядывал по сторонам, в окошки, которые в этой машине ничем затемнены не были. И только когда усек, что везут его куда-то не туда, стал подавать признаки жизни.
– Это мы что же, на прогулку едем? – поинтересовался он достаточно независимо. – Или водила новый? Не туда вроде бы свернули…
– Да туда, туда, – успокоил его тот, что сидел справа, тот самый, что на своем горбу тащил его по коридору и потом от лифта до самой машины, здоровый такой амбал. – Туда, не порть себе печень.
Ему стало, однако, немного не по себе, когда он прикинул, куда же таким путем они могут попасть. Дорога незнакомая, и те, кто обещал выручить, здесь их ждать никак не станут…
– А вы уверены, что мне именно туда нужно? – решил он помочь сопровождающим.
– Куда надо, туда и попадешь. Или, может, пописать захотел? Так придется потерпеть.
Тут Роялисту пришла в голову мысль, от которой и вовсе замутило. Фраер, которого его подрядили завалить, мог быть и не фраером на самом деле, но человеком авторитетным, может быть даже, в законе, мало ли, что иностранец: в наше время большие дела делаются поверх границ. А если так, то не в милицию его сейчас везут, а на разборку, откуда ему живым уже точно не выйти, да и перед смертью придется перенести серьезное обхождение. Вот это было и на самом деле нехорошо, и он затосковал. Хотя и утешал себя мыслью, что такому мастеру, как он, пропасть ни за понюх табаку не дадут. Он ведь нужен, он тонкий специалист…
– Да господа, – сказал он. – С какой стати такие строгости? Ну, перебрал вчера, было дело, при моем возрасте много уже нельзя, но бывает срываешься. А дальше я и не знаю, что стряслось. Может, я по туманности рассудка не в свой номер попал, так двери все одинаковые…
– А гребенки тебе что, вместо ключа в гостинице выдали? – по фене поинтересовался тот же, что предлагал потерпеть.
То, что сосед ботал по фене, Роялиста не обрадовало и не огорчило, потому что никак не проясняло обстановки: это и деловой мог быть, и мент с таким же успехом. Феня – дело не секретное, хотя в университетах ей и не учат. Он все же решил замутить.
– Позвольте узнать, а при чем здесь моя расческа?
– Да не води коридором, – посоветовал все тот же сосед. – Побереги голос. Еще пригодится.
Роялист внял совету и на некоторое время и в самом деле умолк. Сопровождающие же лениво переговаривались между собой, пока водила исправно крутил баранку. И говорили они – словно больше не о чем было – именно о Петре Стефановиче: строили прогнозы по поводу ближайшей его судьбы.
– Он там наверняка не один был. Его дело было впустить, а брали другие ребята. А он, скорее всего, стал права качать, вот они и решили над ним подшутить. Иначе куда бы жилец девался? И ничего в номере не нашли, из-за чего стоило бы дело делать.
– А ты видал, что ничего не было? Если люди были они все шумаги и прихватили.
– Испортили дело. Теперь туда и близко не подходи…
Это было уже вроде бы не по-ментовски, но могло оказаться и простой покупкой, так что спешить не следовало.
– По закону, надо у них забрать.
– Адреса не оставили.
– А вот он, адрес, с нами едет. Чего еще?
– Волосатик этот? Думаешь, он своих в сундук заложит? Ты на него погляди: гнедой – дальше некуда…
– У Куцого не заложит? Такую чечетку спляшет, всем на удивление, что сам потом не поверит.
«Куцый… – Что-то такое Роялист слышал. Сам, правда, не сталкивался. Но он от кодлы вообще стоял поодаль, не марался, да и безопаснее так. – Куцый, Куцый…»
– Господа, куда же вы все-таки меня везете?
На этот раз другой ответил – непонятно, всерьез ли:
– На Петровку – куда же еще?
Однако Роялисту в это не поверилось. И он стал продумывать возможность дальнейшего разговора. «Я ведь человек маленький, ничего не знаю, мне сказали – я и пошел. Сказали – там вашингтонов полно, я и решил взять на абордаж. Я же никому ничего не сделал». Тут его непременно спросят: «Сказал-то кто?» – как бы невзначай поинтересуются. Ответить им придется так: «Не знаю, как его кличут. И от кого он, тоже нет понятия». Они спросят: «А если показать – нарисуешь?» Тут он задумается: «Да, пожалуй, смогу…» – «Встречал раньше?» – «Не вспоминаю. Так, чтобы знакомым быть – нет, точно». И тут…
То, что должно было, по его представлениям, начаться тут, Роялисту настолько не понравилось, что он решил и на самом деле заговорить – просто так: молчать было страшнее.
– Все же, господа, вы могли бы ответить…
– Да ну, – сказал правый. – Что мы с тобой языками стучать будем? Наше дело тебя доставить, а там уж найдется, кому с тобой потолковать.
Это Роялисту ничего не говорило: кому поговорить, конечно, найдется, это он и сам понимал, да только – кто это будет?
Пока он размышлял, правый сосед перегнулся вперед и взял телефонную трубку. Роялист насторожился. Машина, в которой они ехали, была без милицейских признаков; номера он заметить не успел, не до того было, когда его заталкивали в кабину. И водила, и спутники были в гражданском. Но это и менты могли быть в гражданском, и кто угодно. Но, может быть, из разговора можно будет что-нибудь понять?
– Сева, – сказал правый в трубку. – Куда нам этого баклана везти? Где с ним толковать будут?
Ему ответили что-то – так тихо, что ничего не разобрать было.
– Ага, усёк, – сказал звонивший. Положил трубку и сказал водиле: – Степа, подкинь нас до Подольских Курсантов…
Роялист Москву знал неплохо и улицу Подольских Курсантов тоже помнил: далеко, у черта на рогах, в глухом углу – станция Покровская поблизости, а рядом сплошная зелень, если надо кого зарыть – далеко ходить не придется. И он совсем приуныл. Нет, как бы не пришлось ему сегодня досрочно освободиться: его, скорее всего, все-таки не менты взяли. Значит, он кого-то не того хотел замокрить – не фраера, либо же – такое тоже могло быть – свое дело он делал правильно, но вместо честного расчета его сейчас хотели просто начисто заделать, чтобы концы в воду.
