Лучший гарпунщик (Ветер над островами - авторская редакция) - Круз Андрей "El Rojo" (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
– На вахту тебе. – сказал он. – Вооружись, и на борт никого не пускай. Даже на сходни. Стоял вахты?
– Не помню. – сбрехнул я.
– Тогда все просто – кто подошел, пусть себя назовет и дело свое. – взялся объяснять правила шкипер. – Если не назвал и на борт полез, то ты в своем праве пальнуть. Если пальнул, значит нам боевая тревога, да и весь порт взбаламутится. Если хочешь тревогу сам объявить, только для нас – три раза в рынду, вот в таком темпе…
Он трижды стукнул мозолистой коричневой ладонью о столб.
– Если сам стрельбу услышал у кого-то – всех поднимай, рындой. И все. Не спи, не пей, через четыре часа сменим. Понял?
– Все понял.
– Ну и иди, раз понял. – сказал он.
Я застегнул на себе ремень с кобурой, нахлобучил шляпу, к которой уже привык, и пошел наверх.
Ночь была тепла, тиха. безветренна. В городе шумели, играла музыка, по набережной прогуливались люди, явно приодевшись. На мужчинах появились белые рубахи с темными жилетами, на женщинах – простые по форме платья, в основном чуть ниже колена. Было шумно, весело, многие были с детьми, сбивавшимися в стайки и носившимися по набережной.
В толпе гуляющих я заметил преподобного Симона. Одетый в белый сюртук, он прогуливался под руку с какой-то немолодой женщиной, беседуя с ней явно не на духовные темы. Она смеялась каким-то его словам, он тоже улыбался. Рядом с ними шли двое детей, мальчик и девочка, лет семи– восьми, о чем-то оживленно болтавшие друг с другом. Не похож в этот момент священник был на сурового пастыря и вероучителя. Никак не похож.
Придумывая себе занятие, я зашел в ходовую рубку, огляделся. Впереди, где и подобает, штурвал с картушкой компаса, рядом стол с зажимами для карт. Причем стол серьезный, вроде старого чертежного кульмана. А вот сзади, у самого входа, еще один пост. Так понимаю, что моториста, потому что из большой деревянной тумбы торчат какие-то рычаги с маховиками, и от них тяги с осями уходят как раз к двигательному отсеку. Такого я пока еще не видел. С другой стороны, все понятно – автоматизации управлением ноль, но если у паровой машины кочегары были, то здесь судовая машина проще, хватает одного машиниста. Вот так вдвоем они и управляют. Интересно, здесь машина постоянно в работе, или только в штиль и при маневрировании? Так наверное, зачем зря топливо жечь, если паруса имеются.
Постоял в рубке, снова пошел на палубу. Стемнело уже окончательно, но на корме каждого судна, пришвартованного к пирсам, светился масляный фонарь, так что света хватало, по большому счету. Откуда-то тянуло сигарным табаком, где-то негромко болтали люди, сидя на палубе, но где – я не разглядел. Да и пусть себе болтают.
Проехали верхами по набережной двое объездчиков – я разглядел отблеск фонарей в висящих на груди бляхах. Проехали спокойно, шагом, свернули из порта на кабацкую улицу, где мы сегодня искали Игнатия.
– Эй, друг! – окликнул меня кто-то.
Я обернулся. Звал меня вахтенный с соседнего судна – широкого и высокобортного барка, нависавшего над нами. От него сигарами и тянуло – мне хорошо было видно, как в руке у него тлеет красный огонек.
Я обернулся к нему, помахал рукой привественно.
– Видел тебя в драке сегодня. – сказал вахтенный. – Умеешь. Павла побить – большое дело.
– Спасибо. – пожал я плечами.
Тот достал из кармана небольшую сигару, протянул ее мне.
– Угощайся, если куришь.
– Не курю, но спасибо. – отказался я. – Издалека пришли?
– С Трех дев. – ответил вахтенный. – Знаешь такой остров? Это к западу, к самым франкам почти.
Я кивнул неопределенно, что можно было истолковать как угодно, затем снова спросил:
– Что возите? Вон у вас какая посудина большая.
– За сидром пришли. – ответил он. – Он тут самый лучший, яблоки у них все же специальные какие-то, у Новой Фактории.
Общался он с мной свободно, не замечая никаких огрехов в моей речи, а я же заметил, что произношение у него заметно отличается от Веры и Ивана с Игнатием. Подумалось, что это издержки проживания на островах. А мне и лучше, меньше вопросов возникает.
– Слух ходит… – заговорил соседский вахтенный. – … бают, что погибли ваши с обозом. Так?
– Так, – подтвердил я. – Племя Горы напало.
– Верно, так и говорят, – кивнул он. – Прости, что спросил.
– Да чего уж там, – ответил я. – Нет в этом тайны.
– Мутят это племя, все говорят, – продолжил сосед. – Мы когда сюда шли, яхту видели басурскую, шла прямо к берегу. Что яхте там понадобиться могло? Шкип сказал, что ружья неграм возят. А те на другие племена охотятся, а потом пленных продают.
– На наш обоз не за пленными напали.
– Это понятно, – вздохнул он. – Силу почуяли, обнаглели. Другие-то племена их боятся, вот и решили, что все можно им теперь. С тех пор, как Ром– Топор у них вождем стал, совсем они взбесились.
– Часто здесь бываешь? – спросил я. – А то, гляжу, ты обо всем знаешь.
– Часто, – подтвердил тот. – Мы только сюда и ходим, раз пять в год. У нас все судно как сидровая бочка стало, яблоками навсегда провоняло.
– Сам-то яблоки любишь? – спрсил я с подначкой. – Или сидр?
– Век бы не нюхать больше, – фыркнул тот. – Я теперь только пиво пью. Или вино. А раньше сидр любил, пока за ним ходить не начали. А сам откуда?
– С Большого Ската. – ответил я, надеясь, что в подробности он не полезет.
– А, бывали у вас. – обрадовался он. – К вам за вином ходили, прикинь? Пьяный барк у нас самый настоящий.
Время на Большом Скате он провел неплохо, с его слов, и это меня спасло. Было ему, чем поделиться. Вахтенный с барка, которого звали Ильей, как позже выяснилось, был из тех людей, что из всех видов собеседников предпочитают слушателей, желательно молчаливых, вот и сейчас нашел свободные уши. И я болтать ему не препятствовал, а слушал все внимательно, подчас борясь с желанием записывать.
Ходил по морям мой собеседник уже шесть лет, и числился рулевым. Из той картины, что он мне описал, выходило, что на материке, где мы сейчас находимся, «христиан» жило мало. Он именно так и сказал – «христиане», подразумевая под этим то, для чего у нас используется термин «цивилизованные люди».
Материк заселен был редко и преимущественно «неграми», множеством их племен, некоторые из которых были «христианам» дружественны, иные враждебны, но доверять нельзя было никому. Уровень их знаний и умений соотвествовал таковому у американских индейцев или африканских зулусов – они умели добывать и использовать железо, делая из него наконечники копий и стрел, и другое холодное оружие, а еще в степях разводили скот, правда, не слишком многочисленный. Племена постоянно враждовали между собой, поэтому договариваться с ними о чем– нибудь было трудно, все было изменчиво и непостоянно.
«Христиане» и «мусульмане» (друг друга они называли «турки» и «кафиры») проживали все больше на многочисленных островах, покрывавших всю поверхность моря на много дней пути во всех направлениях. Такая география, признаться, меня озадачила, но и укрепила в мыслях о глобальном потеплении в качестве одной из составляющих минувшей катастрофы.
«Турки» с «кафирами» друг друга не любили, нередки были между ними вооруженные стычки, организовывались и разбойничьи налеты на территории друг друга, но все в небольших масштабах, так… до сотни человек с каждой стороны и все больше охотников, лихость показать. До реальной войны не доходило и доходить вроде как не собиралось, и при этом обе стороны умудрялись друг с другом торговать. В общем, ничего удивительного, таких примеров и в нашей истории хватало.
По мере того, как Илья перечислял груз, с которым довелось ему ходить по морям– окиянам, складывалось некое впечатление о местной экономике. Суда возили лес, пальмовую копру и пеньку, продукты и алкоголь, или то, что принято стало позже называть «колониальными товарами». О каких-то перевозках продукции промышленной в серьезных масштабах я от него не услышал, хотя барк «Дюгонь» относился к судам крупным.
