Пять зеленых лун (сборник) - Родари Джанни (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
И в наступившей тишине мисс Мези надменно сказала пустому саду:
— Надеюсь, Джон останется доволен. Он желал перца — отныне в перце у него недостатка не будет.
Джеймс Кокс
Дождик, дождик, перестань…
Должен сознаться, господа, что я пришел сюда лишь по настоятельному приглашению двух дюжих морских пехотинцев, тех самых, что стоят сейчас у меня за спиной. Я бы предпочел не трогаться с места — стоит ли хвататься за соломинку, когда идешь ко дну? Но раз уж я перед вами, хотя и против воли, я могу с том же самым успехом отвечать на ваши вопросы. Только что толку? Все равно уже ничего не изменишь. Валяйте, спрашивайте.
Что вы сказали, сенатор? Прошу прощения, но вам придется говорить чуть громче. Этот ужасный гул…
Ах, вот что… У вас создалось впечатление, что мои показания придется вытягивать силой. Ошибаетесь. Я и не собираюсь ставить палки в колеса. Просто не вижу смысла в этой церемонии. Если бы мою ошибку можно было исправить, я бы давно это сделал. Но это исключено. А за эти два месяца я уже столько раз каялся…
Ладно, будь по-вашему. Хотя должен сказать, что в нынешних обстоятельствах расследование по всей форме смахивает на нелепый фарс.
Меня зовут Алан Джеральд Харрингтон. Возраст — 43 года. Специальность — электроника. Профессия — инженер-исследователь, в настоящее время безработный…
Благодарю вас, господа, за ваш смех. Приятно, что хоть чувство юмора осталось неподмоченным.
Неправда, сенатор. Это вовсе не сарказм, и я не собираюсь паясничать. Мне ли не знать, что сейчас не до смеха? Но неужели из-за этого надо запретить смех? Неужели нам только и осталось, что понурить головы и ходить, спотыкаясь о собственные подбородки?
Ладно, сенатор, ваша взяла. Я — псих, я — выродок, я — злой дух, пожирающий грудных младенцев. Все, что я сделал, я сделал намеренно, и меня следует упрягать за решетку. Валяйте, заприте меня в каталажку, пошлите меня в газовую камеру. Я здесь не затем, чтобы оправдываться. Я вообще не хотел сюда идти. Неужели вам не приходит в голову, сенатор, что и без ваших укоров моя совесть не дает мне покоя?
Простите, господин президент. Прошу извинить мою вспышку. Ладно, я буду продолжать. Вы хотите, чтобы я начал с самого начала? Даже несмотря на то, что большая часть этой истории хорошо известна?
Ха- ха! Неплохо оказано, господин президент, торопиться нам и вправду некуда. Смотрите, даже сенатор на этот раз не удержался от улыбки.
Что ж, насколько я припоминаю, все началось о того, как меня выставили из Патентного Бюро. Едва эти чинуши услышали мои объяснения и взглянули на мои чертежи и модели, как расхохотались мне прямо в лицо. Они указали мне на дверь и попросили никогда впредь не осквернять ее порог своей тенью.
Я был готов ко многому… к сомнениям… недоверию, но уж никак не к тому, что надо мной станут насмехаться, словно над деревенским простачком. Вне себя от ярости, я поклялся, что месть моя будет страшной. Я вернулся к себе в штат Нью-Джерси — у меня там прелестная крохотная ферма, а при ней сарай, который, будто нарочно, построен под лабораторию, а на много миль кругом — ни одного назойливого соседа. РБТ я спрятал на сеновале. РБТ — так я назвал свою рабочую модель Системы Управления Погодой. А вот почему я ее так назвал, никто не знает, хотя научные обозреватели изощрялись потом во всяческих догадках, вроде того, что это, мол, сокращение от слова робот. Чепуха! Истина гораздо проще. Я назвал свою машину в честь Роберта Бейли Томаса — человека, перед которым я преклоняюсь.
Не может быть, адмирал! Неужели вы и впрямь не знаете, кто такой Роберт Бейли Томас? Поразительно! Не хочу вас обидеть, но я не думал, что найдутся американцы, которые не слышали этого имени. Хорошо, я расскажу вам о нем. На заре американской словесности Роберт Бейли Томас был одним из самых плодовитых бумагомарак среди всей пишущей братии; его писания были любимым чтивом целых поколений. А еще он был предшественником современных метеорологов, родоначальником шайки шарлатанов, прикидывающихся специалистами в ими же выдуманной лженауке, именуемой прогнозом погоды. Короче говоря, Роберт Бейли Томас издавал «Альманах Старого Фермера»…
Видите, сенатор, даже в те крайне тяжелые для меня дни я старался не терять чувства юмора.
Что вы сказали, господин президент? Простите, но я вас не расслышал. Ах, так? Вот уж не думал, что вас могут заинтересовать мои ощущения. Да, понимаю: тем, кто не пережил подобных минут, это действительно может показаться любопытным.
Что ж, вероятно, кое-кого среди вас мое признание шокирует, а сенатора, должно быть, окончательно убедит, что я псих, как он деликатно изволил выразиться. Но, сказать по правде, в тот момент я чувствовал себя вседержителем. Попытайтесь вообразить мое состояние. Вот вы сидите перед пультом сотворенного вами электронного чуда и знаете, что через считанные минуты — секунды вы обретете власть над стихиями. Разве на моем месте вы не почувствовали бы себя всемогущим?
Вот вы поворачиваете рубильник и включаете питание. Вверх, все выше и выше, в самую тропосферу тянутся ваши незримые руки. Вы хватаете ветры за глотку и покоряете их своей воле. Черными тучами вы закрываете солнечный лик, а затем выжимаете из них соки то нежным дождиком, то свирепым ливнем. Молнию в небе вы гасите, словно окурок. Звезды дрожат у вас в ладонях, свирепые ураганы ходят на цыпочках, а палящий зной и пронизывающий холод повинуются мановению вашего пальца.
Да, господа, сознаюсь, что одно пьянящее, упоительное мгновение я искренне считал себя божеством.
Но это безумие не могло длиться долго. Что бы ни говорил про меня сенатор, но прежде всего я ученый, а посему — человек здравомыслящий. Кроме того, мог ли я позабыть те долгие четырнадцать лет, пока в великих трудах и муках появлялось на свет мое детище? А прилично ли божеству, сжав зубы и обливаясь потом, корпеть над своим творением?
В самых безумных снах мне и не спилось, что моя машина будет работать настолько успешно. Поворотом рукоятки я мог изменять погоду, контролируя на сто миль в округе каждый солнечный луч, каждую каплю дождя, каждое дуновение ветерка. А ведь РБТ была всего лишь экспериментальной моделью.
В состоянии ли вы, господа, понять охватившую меня радость? Вы все занимаете крупные посты. Вы добились успеха. Вы доказали свое право вести за собой народ. Вы принадлежите истории. Я уверен, что среди причин, побудивших вас избрать для себя именно этот жизненный путь, немалую роль сыграло желание оставить след в памяти грядущих поколений. А коли так, то попробуйте представить, как должны будут почитать наши потомки человека, уничтожившего засухи и песчаные бури! Человека, принесшего сады в пустыню, цветы на полюс и освежающий ветерок в тропики!
Вообразите нивы, сгибающиеся под тяжестью колосьев, — ведь они получили ровно столько солнца и дождя, сколько надо, и как раз тогда, когда надо! Вообразите побережье Мексиканского залива, позабывшее угрозу ураганов, Индию, избавленную от муссонных дождей и наводнений, вообразите планету, которую не опустошают торнадо и не заносят зимние вьюги! Впрочем, обратимся к вещам более обыденным. Попробуйте представить себе, что лужайка перед вашим домом никогда не выгорает, а воскресную рыбалку не портят дожди!
Таким мог бы стать наш мир, господа! Вот в чем состоял мой подарок потомкам! А как отнеслись к нему ученые мужи из вашего Патентного Бюро? Они заляпали кофейными пятнами чертежи, воплотившие годы напряженных трудов, стряхивали сигарный пепел на модель важнейшего изобретения в истории и встретили меня хихиканьем, от которого разило винными парами.
Должен признаться, господа, что, знай я в тот момент адреса этих мерзавцев, им бы пришлось жарко! Или холодно.
А пока я вернулся к себе в лабораторию, полный решимости нанять грузовик, перевезти РБТ в окрестности Вашингтона и устроить такую заварушку с погодой, что мир ахнет. Но по натуре я человек не мстительный, и совесть не позволила мне наказывать ни в чем не повинных людей за насмешки и оскорбления, нанесенные мне шайкой самодовольных болванов. Поэтому я остановился на более безобидном, но все же достаточно эффектном плане. Я нацелил установку на центр Нью-Йорка, сделал необходимые приготовления, переключил управление на автоматический режим и приготовился наслаждаться спектаклем.
