Журнал «Если», 1995 № 05 - Хигон Альбер (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗

В Шатли, однако:

— река так обмелела, что в четырех милях вниз по течению можно было перейти ее вброд, чего не случалось ни разу в истории Шатли, ведущей свое начало от самого Ноева ковчега;

— в центре города образовалась пробка из-за того, что чей-то маленький автомобиль напрочь прилип к расплавившемуся в лучах солнца асфальту;

— браконьер заявил в суде, что форель, которую он выловил, оказалась не только мертвой, но и сваренной. Хотя его заявление было признано рекордным даже для рыбацких россказней, он был полностью оправдан и его репутация не пострадала (впрочем, она вряд ли вообще могла пострадать);

— ученые заключили, что подобных явлений не наблюдалось по меньшей мере двести лет.

Все годы, которые я в состоянии вспомнить, а я могу вспомнить около тридцати, плюс еще несколько — о них у меня сохранились совсем смутные детские воспоминания — люди жаловались на то, какое холодное у нас лето. Теперь же они беспрестанно кляли солнце.

Я безо всякого энтузиазма закончил свою трапезу. Откровенно говоря, в такую жару мне и приступать к ней не особенно хотелось. Однако от старых привычек трудно отказаться. Поэтому, хотя «Красный Лев» и не блистал особым разнообразием, я все равно каждый день обедал здесь.

Кроме того, здесь никогда не бывало жарко. Старые, капитально построенные здания имеют немалое преимущество: и жара, и холод с трудом проникают в них. Я вздохнул и доел яблочный пирог. И мне захотелось…

Я не стар — мне тридцать три года. Моя хорошенькая жена, Шейла, моложе меня на девять лет. Будучи менеджером крупной страховой компании, я один из троих самых влиятельных людей в Шатли. У меня нет материальных проблем, не беспокоит здоровье, нет детей или родственников, которые могли бы доставлять неприятности, если не считать Дину и мою мать, которую пришлось поместить в психиатрическую лечебницу. Впрочем, она находится там слишком давно и уже не в состоянии реально воспринимать окружающий мир. Врачи даже не советуют навещать таких больных, и постепенно вы перестаете о них думать.

Вероятно, мне многие завидовали. Я не был в этом до конца уверен, ведь молодой босс должен сохранять осторожность. Он не должен слишком непринужденно держаться — иначе многие этим могут воспользоваться.

Я был довольно одинок, и у меня появились привычки преждевременно состарившегося человека. И мне ужасно хотелось, чтобы что-нибудь произошло.

И это что-то действительно произошло.

Когда официантка сказала, что меня просят подойти к телефону, я не слишком удивился. Однако когда я взял трубку и понял, что звонок из Кельна, то был несколько озадачен. Ни один из членов руководства компании не мог звонить из Кельна, да еще разыскивать меня в «Красном Льве». Когда же я услышал голос Джоты, на меня нахлынули самые разноречивые чувства.

Мы не виделись уже два года — с момента нашей ссоры. И, хотя расстались мы холодно, я немного скучал по нему: кузен как-никак.

— Вэл, — заявил он, — я возвращаюсь.

— Насовсем? — спросил я без особого энтузиазма.

— Нет, черт подери. Но у меня возникли проблемы.

— Рядовые проблемы, я полагаю.

— Ну, помимо всего прочего, ее муж мертв. Нет, ко мне это, конечно, не имеет никакого отношения. Но она считает… Так или иначе, возвращаюсь домой. Могу я остановиться у тебя?

— Видишь ли, — осторожно начал я, пытаясь выиграть время, — я не совсем… я имею в виду…

— Понятно, — засмеялся он, — остановлюсь у Джима.

И, как ни в чем не бывало, добавил:

— Судя по всему, в Шатли тоже жара?

— Как в преисподней!

— В любом случае, вылетаю. Завтра буду.

И он повесил трубку.

Джота, Джил Карсвелл и я были Ужасной Троицей в третьем классе средней школы. В старших классах Джил стал более замкнутым, я почти респектабельным, а Джота, в результате, еще более Ужасным. Может быть, еще и потому, что он открыл секс.

Когда-то Джота был Кларенсом Муллинером, но это имя без всяких сожалений было отброшено прочь невоспетым, после того как один из наших учителей назвал его ДЖОТАМОН, что значило Джек Жестокий Обманщик Теловредитель Абсолютно Махровый Отпетый Негодяй. Примерно неделю он был Джотамоном, а потом сократился до Джоты.

Расплатившись по счету, я перешел через дорогу и вернулся в свой офис, где увидел целую толпу, окружившую Томми Хардкаетла. Тот отчаянно пытался им что-то объяснить, но у него ничего не получалось.

— По какому поводу шум? — холодно осведомился я.

Никто не подумал сдвинуться с места.

— Но мистер Матерс, — отреагировала одна Вильма Шелли, — он говорит, что видел…

— Я действительно ее видел, — нетерпеливо перебил ее Томми. — Точно так же, как сейчас вижу вас, мистер Матерс. Она прошла по улице, мимо входной двери. Не больше чем в шести футах от меня. И у нее был розовый костюм на…

— Да, у нее через плечо был перекинут розовый костюм, — вмешался Сейелл. Она шла по улице совершенно голая, перекинув костюм через плечо.

— Ну, почти так, — с облегчением вздохнул Томми, довольный тем, что его, наконец, хоть отчасти поняли.

Высокий, худой парень из бухгалтеров, который всегда старался довести счет до сотых долей пенни, сказал:

— На ней было прозрачное платье, Томми? Может быть, что-нибудь кружевное?

— Нет, это был обычный розовый костюм, но временами он исчезал. Я имею в… — Он запнулся, а вся компания начала хихикать и перемигиваться.

Я тоже видел эту девушку. И мне показалось на один короткий миг, когда она повернулась и посмотрела через улицу, что, помимо розовой юбки, на ней ничего нет. Это произвело на меня такое впечатление, что я чуть не подавился бифштексом.

Этим жарким летом я всякое повидал. Даже у нас в Шатли понятие допустимых границ приличия заметно сдвинулось, и я бы глазом не моргнул, если бы на девушке оказалось бикини. Даже полицейским разрешалось ходить в шортах, а иногда этим и исчерпывалась их форма.

Сняла девушка блузку — ну и Бог с ней, хотя я, конечно, не стал бы стыдливо отводить взгляд. Но весь фокус заключался в том, что верх ее платья исчез у меня на глазах, как при комбинированных съемках в кино.

— Вот он есть, а вот его нет, — жестикулировал Сейелл, надеясь вызвать новый взрыв смеха.

— Я ее и в самом деле видел, мистер Матерс, — настаивал на своем Томми.

— Конечно, видел, Томми.

Я направился в свой кабинет, закрыл за собой дверь, немного подумал, а потом, пожав плечами, принялся за работу.

Отделение Пожарного и Общего Страхования в Шатли являлось заведением в своем роде уникальным. И не потому, что в консервативном Шатли больше не было страховых обществ — они существовали, и во множестве. Удивительным было то, что их всерьез никто не принимал.

Получилось это исключительно благодаря хитрости и коварству некоего Амоса Харди, старого мошенника, который умер в 1913 году в возрасте 108 лет. Будучи еще совсем молодым человеком, он основал свою страховую компанию — тогда у него не было ни капитала, ни связей, и, как говорят, в те годы страховой бизнес считался куда более рискованным делом, чем сейчас. Зато к концу жизни старый пират диктовал городу свои законы — сам он при этом исполнял их ровно настолько, насколько считал это для себя удобным.

Старина Амос так крепко взял дело в свои руки, что к тому времени, когда он умер, никто на долгие мили вокруг даже не подозревал о существовании других страховых компаний. Конкуренты складывали оружие после тщетных попыток заполучить в Шатли хоть одного клиента. Теперь наша страховая контора была размером с хорошую фабрику.

Одна из работающих у меня девушек должна была сходить в банк, и я передал ей записочку для Джила Карсвелла, который работал в местном отделении банка Мидленда. Я оповещал приятеля, что мистер Муллинер приедет в Шатли на следующий день.

Как только девушка вышла из комнаты, зазвонил телефон.

— Это Шейла, — раздался в трубке резкий голос.

— Да, дорогая?

— Дина заперлась в своей комнате. Я не смог сразу понять, в чем проблема, но то, что назревал кризис, не вызывало сомнения.