Запад Эдема - Гаррисон Гарри (книги онлайн полностью TXT) 📗
Но не Вейнте. Энге все еще стояла спиной к ней, поэтому она могла вновь обратиться к размышлениям, все обдумать, не опасаясь, что кто-нибудь подглядит за ходом ее мыслей.
Невероятно, но как иначе объяснить такое? Обучаясь мыслить, в числе первых она усвоила следующее положение: когда отпадают все прочие объяснения, оставшееся, каким бы нелогичным или вздорным оно ни казалось, является единственно верным.
Устузоу сказал, что ошейник душит его.
Ошейник его не душил.
Утверждение, которого не существует.
Устузоу сказал то, чего нет.
В языке иилане для такого поступка не было названия. Пусть будет – «ложь». Устузоу солгал.
Иилане не умеют лгать. Только за неподвижностью, за отсутствием всякого выражения можно спрятать свои думы, утверждение – это мысль, мысль – это утверждение. Речь эквивалентна мысли.
Устузоу поступил иначе.
Этот зверь умеет думать одно, а говорить другое. Представился ручным и тихим, а потом сказал, что задыхается, и все это время думал только о бегстве. Он может лгать.
Зверь должен выжить, его придется беречь и охранять, чтобы не убежал. В туманном будущем Вейнте еще не различала подробностей, но знала, что оно как-то связано с этим устузоу. Она использует и его самого, и его способность ко лжи. Использует, чтобы лезть вверх, к вершинам своих устремлений.
Но пока следует выбросить из головы все мысли об этом невероятном даровании. Все будет делаться по ее приказу так, чтобы не знали другие. Придется пресечь все разговоры о неожиданном бегстве. Должна ли Сталлан умереть? Она задумалась ненадолго, потом отвергла эту мысль. Охотница слишком нужна. Сталлан исполнит приказ и будет молчать, она, несомненно, выполнит его, ведь она еще не забыла, как близка была к смерти. Собравшись, Вейнте спросила у Энге:
– Тварь сильно ранена?
– Не могу сказать. На спине синяки и ссадины, возможно, это все. Погляди, шевелится. Открыл глаза.
Бледными пятнами мургу маячили над Керриком. Он не сумел убежать, он ранен, его постигла неудача. Но ничего, все меняется…
– Скажи, что ты чувствуешь, – приказала Вейнте, и он удивился неожиданному беспокойству, прозвучавшему в ее голосе.
– Больно. – Он пошевелил руками и ногами. – Боль… Все болит.
– Это потому, что ты пытался бежать, – объяснила Вейнте. – Ты воспользовался возможностью и бежал, когда Сталлан выпустила из рук поводок. Я позабочусь, чтобы подобное не повторилось.
Керрик все-таки был не настолько избит, чтобы не уловить уклончивость в голосе эйстаа. Вейнте знает, какие слова он сказал, чтобы Сталлан выпустила из рук поводок. Энге не заметила этого, а он заметил, удивился и тут же забыл. Слишком велика боль.
Пришла одна из учениц Ваналпе и обработала раны, а потом его на много дней оставили в одиночестве, пока все не зажило. Ученица по утрам приносила еду, проверяла, как заживают раны. Уроки языка прекратились, и ему больше не приходилось встречаться со страшной Сталлан. Путы сняли, но дверь всегда была надежно заперта.
Когда боль утихла, мысли вернулись к неудавшемуся бегству, к тому, что преградило путь. В следующий раз он так не попадется. Он перепрыгнет эти лианы и уйдет в джунгли.
Но бородатое лицо в листве? Или это надежда и отчаяние нарисовали среди ветвей лицо тану? Он не был уверен. Быть может, ему просто хотелось его там увидеть? Впрочем, это ничего не значило. Нужна помощь. И возможность убежать. В следующий раз его ничто не остановит…
Дни шли за днями, раны зажили, оставив белые рубцы. Ученица все еще внимательно осматривала его каждое утро. Когда с головы исчезли все синяки, она принесла унутакха – снять подросший ежик волос. Пришлось заново привыкать к скользкому прикосновению. Пока ученица была с ним, дверь всегда оставалась закрытой, и за нею угадывалось зловещее присутствие Сталлан. Пути для бегства не было. Но его не станут вечно держать в камере.
В тот день в движениях ученицы было заметно возбуждение. Он понял: что-то произойдет. Она обмыла его, внимательно осмотрела, проверила, на месте ли кожаный мешочек, а потом склонилась перед дверью. Керрик знал, что спрашивать бесполезно. Она с ним никогда не разговаривала и не отвечала на вопросы. Поэтому он сел и тоже поглядел в сторону входа.
День оказался действительно особенным. Дверь открылась, вошла сама Вейнте, за нею колыхалось жирное тело Зхекак. Следом за ними фарги и помощницы несли какие-то ящички.
– Он удрал однажды, – произнесла Вейнте, – следует сделать так, чтобы этого не могло случиться вновь.
– Интереснейшая проблема, эйстаа. Размышления над нею доставили мне истинное удовольствие. Я считаю, ответ мне уже известен, но не стану говорить, лучше я покажу, чтобы ты разделила со мной удовольствие от этого откровения.
– Все труды Зхекак доставляют мне радость, – вежливо ответила Вейнте, сделав при этом жест особенного удовольствия.
Зхекак сделала знак фарги и взяла ящичек из ее рук.
– Совершенно новая вещь, – сказала она, извлекая длинную узкую полоску гибкого материала.
Тонкий красноватый лист был очень прочен. Зхекак показала, что он не рвется, приказав фарги тянуть его за противоположные концы. К всеобщему удовольствию, они чуть не попадали, перетягивая друг друга. Потом Зхекак достала струнный нож и попыталась разрезать материал. Когда она передала полоску Вейнте, та заметила лишь царапину на блестящей поверхности и выразила восхищение и удивление.
– Рада объяснить… – объявила Зхекак с огромным удовлетворением. – Струнный нож – это одна длинная молекула. Она режет потому, что мал ее диаметр. Ее нельзя переломить – ведь внутримолекулярные связи обладают высочайшей прочностью. Сейчас мы пытались разрезать аналогичный материал. Гибкое полотно сделано из волокон молекулярного углерода, выращенных в той же среде. Они гнутся, но не ломаются, их нельзя разрезать.
Вейнте сделала жест одобрения.
– Значит, ты нашла веревку, которой можно надежно связать зверя. Тогда я задам очевидный вопрос. Ты привяжешь ее к устузоу. А что ты привяжешь к другому концу?
Зхекак подобострастно завиляла жирным телом.
– Эйстаа так хорошо все понимает. А вот и воротник для зверя.
Помощница извлекла полупрозрачный предмет длиной с руку. Он лениво извивался, пока Зхекак пристраивала его на плечах Керрика. Холодное прикосновение не доставило ему удовольствия, но он уже знал, что лучше не протестовать. Повинуясь коротким распоряжениям Зхекак, помощницы смочили концы существа каким-то раствором, а потом соединили, сомкнув толстый ошейник вокруг шеи Керрика.
– Быстро, – распоряжалась Зхекак. – Процесс секреции уже начался.
Они осторожно обвили поводком полупрозрачное тело, потом натянули петлю так, что она ушла вглубь, в середину плоти воротника.
– Посмотри, эйстаа, – предложила Зхекак. – Увидишь – процесс пошел.
Прозрачное вещество быстро сгущалось вокруг чуждого объекта в самой его середине.
– Это животное – простейший секретор металла. Оно осаждает молекулы железа на инородное тело. Скоро оно застынет и обретет прочность. Мы будем кормить его, пока вокруг шеи устузоу не образуется металлический ошейник. Ошейник, который нельзя будет сломать или разрезать.
– Восхитительно. Но что же будет на другом конце?
Складки жира на теле Зхекак заколыхались вновь. Она проковыляла через камеру к наблюдавшим за происходившим фарги и вытолкнула одну из них вперед. Она была повыше и покрепче прочих, под ее шкурой при ходьбе перекатывались сильные мускулы. Зхекак попыталась ущипнуть мускулистую руку двумя большими пальцами, но не сумела.
– Эта фарги прислуживала мне много лет, сильнее ее я не встречала, она едва умеет разговаривать, но превосходно исполняет в лаборатории все тяжелые работы. Теперь она принадлежит тебе, эйстаа, и будет исполнять более важную функцию. – Крохотные глазки Зхекак, почти утонувшие в складках жира, оглядели притихших слушательниц. – У нее теперь будет другая работа. Второй воротник будет на ее шее, конец поводка врастет в него. Устузоу и фарги всегда будут вместе, как два фрукта на одной ветке.
