Журнал «Если», 2000 № 07 - Дяченко Марина и Сергей (версия книг TXT) 📗

Повернувшись, чтобы поглядеть на солнце и ручей, она охнула, заметив дюжину глядевших на нее туземок. Ахнули вместе с ней и женщины, дружно, всей стайкой, отступившие на шаг. Она пришла в восторг. Существовавшая еще до Колумба одежда оказалась не совсем такой, какой ее описывали антропологи, однако выступающие носы и челюсти майя трудно было не узнать.

«Я не слишком-то отличаюсь от них, — подумала она. — Быть может, светлее кожа… Но здесь даже легкие отличия могут указывать на чужое племя. Возможно, мне грозит опасность».

Женщины и Рената на мгновение застыли друг против друга. Распрямив плечи, гостья из будущего сделала шаг вперед. Две женщины постарше упали на землю и заголосили. Рената дала им возможность продолжить это занятие в течение нескольких минут, а потом сама припала к земле в подобной же просительной позе. Заметив это, женщины встали и завели оживленный разговор. Учитывая то, что гостья — явно сумасшедшая — послана к ним богами, они решили отвести ее в храм. Жрецы сообразят, как надлежит поступить.

Миссис Уорли, владелица конюшни, прибыла на место, немного опередив Амелию. И с удивлением и испугом обнаружила девушку, вдруг возникшую на том самом месте, где только что лежала сама. Поглядев на старую женщину, Амелия обнаружила, что та предусмотрительно облачилась в одежду начала шестидесятых.

— Разве вы… — пробормотала миссис Уорли.

Подумав секунду, Амелия ответила:

— Я с вами. Летим на самолете в Даллас.

Они вышли из дома под руку. Когда с длинной дорожки они ступили на улицу, Амелия сразу же заметила, что хотя внешний вид автомобилей и одежда людей соответствовали своему времени, памятника Вашингтону не было.

— Миссис Уорли, — сказала она, заметив, что и старуха не упустила из виду отсутствие столь важного ориентира. — Похоже, нас ждет очень интересное путешествие.

— Ждет, — согласилась миссис Уорли, подзывая такси. — А ты прихватила с собой хоть сколько-нибудь старых бумажных денег?

Энтони Бeрджесс

МУЗА

Послушайте, вы точно не раздумали? — в сотый раз спросил Свенсон. — Точно?

Пальцы Свенсона ловко манипулировали клавишами ручного управления, меж тем ноги выплясывали совершенно иной ритм. Свенсон был очень стар; от омолаживающих средств все его тело лоснилось, как навощенное. Умнейший, умудренный двухсотлетним опытом человек, он тем не менее выглядел почти сверстником сидевшего рядом с ним двадцатипятилетнего мужчины — Пейли, специалиста по истории литературы. Улыбнувшись своей коронной терпеливой улыбкой, Пейли вновь повторил:

— Нет, не раздумал.

— Там все не совсем так, как вы предполагаете, — провозгласил Свенсон (тоже далеко не впервые). — Стопроцентного сходства не бывает. Ждите сюрпризов. Вот, помню, возил я недавно такого парня, Уилера. Бедняга думал, что попадет в четырнадцатый век, описанный в его любимых книжках. Но четырнадцатый четырнадцатому рознь. Домики с соломенными крышами, усадьбы, церкви, разные там соборы — все на месте. Но феодальными правителями оказались многоголовые монстры с щупальцами. А изъяснялись они — если верить Уилеру — на чрезвычайно изысканном нормандском диалекте.

— Сколько же он там пробыл?

— Сигналить начал на третий день. Но вызволить его мы смогли лишь через год. Не повезло мужику. Угодил, знаете ли, в застенок. Должно быть, им показался подозрительным его среднеанглийский язык. Вернулся седой, как лунь, и все сам с собой говорил… Понимаете, в тюремщиках там служили живые штативы из эктоплазмы.

— Но ведь не в системе Б-303 это случилось?

— А вы сами как думаете? — огрызнулся Свенсон, и тень старческой раздражительности пробежала по его молодому лицу. — Дело было года два назад. Два года назад Б-303 имела сомнительную честь наслаждаться елизаветинским режимом. И до сих пор наслаждается.

— Извините. Это я глупость ляпнул.

— Вы, молодежь, — не все, но некоторые, — пробурчал Свенсон, отойдя к дальней стене, сплошь состоявшей из дисплеев, — ждете от Времени слишком многого. По-вашему, историческое время такое же податливое, как другие его виды. Думаете, раз с микрохронным и макрохронным слоями можно забавляться, как Бог на душу положит, то и со всеми остальными…

— Простите. Я сначала сказал, а потом уж подумал, — голова у Пейли была забита весьма важными проблемами, и что такого, если он несколько отвык от нудного хронотопа солнц и циферблатов?

— В том-то и беда с вами, молодыми… ага, есть! — удовлетворенно проговорил Свенсон. — Скакнули на пять с плюсом.

Так же плавно, как язык соскальзывает из одного фонетического отдела рта в другой, их путь сквозь время перешел в банальное пространственное перемещение. Бессчетные мегамили, отделяющие Землю от системы Б-303, звездолет перепрыгнул одним махом, словно заурядный рейсовый крылобус — Атлантику. И теперь, в двух шагах от этой второй Земли — которая именно в силу своей умопомрачительной отдаленности ничем не отличалась от их родной планеты, хотя находилась на более ранней фазе их общей истории — уравнение умножения ускорения на массу бережно перенесло их, точно из одного сновидения в другое, в мир, где всеобщий закон космической симметрии сотворил материальные объекты, совершенно чуждые и абсолютно обычные для землян. Свенсон, с детства воспитанный на идее взаимозаменяемости времени и пространства, тем не менее не уставал дивиться будничности чудес, когда очередное Nacheinander [10] лениво, чуть ли не позевывая, превращалось в Nebeneinander [11] (о, лишь эти старинные немецкие слова во всей полноте выражали суть процесса!). Экраны по-прежнему ничего не показывали, но на дисплеях появились цифры правдивой и сухой информации о звездной системе, в которую они сейчас входили. Свенсон изучал их, задумчиво кивая. Этот пышущий химической молодостью здоровяк был, ни дать ни взять, могучая скандинавская ель. Пейли, прислонившись к переборке, поглядывал на пилота и завидовал его росту, его мускулистому, сильному телу. Но зато, подумал историк, Свенсону никогда не удастся выдать себя за уроженца иной, не столь сытой эпохи. В то время как он, Пейли, щуплый и темноволосый, как те далекие силурийцы, населявшие Британию на самой заре ее истории, проникнет в елизаветинскую Англию (куда они, собственно, и держали курс) — и ни одна собака не распознает в нем инопланетянина.

— Удивительно, как ничтожно значение вариаций, — проговорил Свенсон. — Как ограничен космос, как он, увы, бессилен в плане обновления форм…

— Да будет вам, — улыбнулся Пейли.

— Когда задумываешься, сколько всего сделали древние музыканты, пользуясь жалкой дюжиной нот…

— Человеческий разум, — прервал его Пейли, — способен двигаться по прямой. Но космос — кривая штука.

Отвернувшись от дисплеев, Свенсон удостоверился, что панель ручного управления бодро и размеренно сверкает огоньками, затем прошел к другому пульту.

— Теперь побалуемся с гравитацией, — сообщил он. — По-моему, здесь… — он стал прокладывать курс. — Так вы не раздумали?

— Вам не хуже меня известно, — терпеливо улыбнулся Пейли, — что я должен это сделать. Ради науки. Ради моей собственной репутации.

— Репутации, значит… — пробубнил Свенсон. Затем, бросив взгляд на дисплеи, объявил: — Ага. Что-то замаячило.

Туман, набрякшие тучи… Какой-то твердый объект то высовывается из жидкой облачной овсянки, то вновь скрывается. Пейли подошел поближе.

— Это же Земля! — очарованно вскричал он.

— Их Земля.

— Совсем как наша. Америка, Африка…

— Очертания немного не те, вон видите там, на южной оконечности…