Трансчеловек - Никитин Юрий Александрович (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Так что каждый шаг или шажок к прогрессу – это выбор между старым и новым. Человек всегда делает выбор в сторону прогресса сам, никто его не принуждает. Бурчит, потому что какие-то мелочи теряет, однако получает намного больше, потому и выбирает прогресс.
Впрочем, даже если он не станет выбирать сам, за него это сделают другие. К примеру, открыв прекрасный супермаркет в соседнем районе, куда добраться можно только на транспорте.
Вообще, как только какая-то техническая новинка входит в массы, эти массы становятся от нее зависимы. Но не только массы. Сама структура цивилизации уже зависит от новинки. Что, если бы, к примеру, исчезли автомобили? Да, люди получили бы больше свободы, но на хрен нам такая свобода, когда с нею вернутся нищета, болезни, голод, одичание?
Какая хрень, когда мы полагали, а кое-кто из придурков и сейчас все еще полагает, что контроль над поведением людей будет осуществлен тоталитарной властью. Как же, размечтались! Как бы хорошо иметь эту самую власть хотя бы в качестве мишени. Чтобы плевать в нее и требовать отставки за насилие над нашими гордыми и свободолюбивыми личностями.
Ни фига подобного: каждый шаг по усилению контроля – это наш собственный ответ на какие-то проблемы. Хоть на появление террористов, хоть на резкое увеличение числа генетических уродов, которых лечить бессмысленно: мы все ими станем, а надо модифицировать гены новорожденных. Любой контроль внедряется не по злому умыслу властей, а по требованию прогресса. Прогрессу сопротивляться невозможно, и уже завтра многие мамаши понесут своих детей в генетические клиники, чтобы у одних убрали ген преступности, а то, мол, у нас семья такая неблагополучная, все рецидивисты, а другая попросит усилить ген музыкальности, а то в семье все любят музыку, но никто не сумел стать великим композитором…
Никто не требует, чтобы мы смотрели телепрограммы, читали газеты, шарили по Интернету. Но человек уже не может без этого: клянет качество телепрограмм, но смотрит, называет Интернет свалкой мусора, но за уши не вытянешь из этой свалки. Человек становится все более и более управляем, что хорошо и плохо, но главное, что процесс необратим. Закончится полнейшим контролем и слиянием в одно существо.
Конечно, скажи это сейчас, возмутятся все, от последнего нищего до самых могущественных и влиятельных людей. Но технический контроль над человечишками состоит из очень длинной последовательности ма-а-а-ахоньких шажков, человечки успевают привыкнуть к каждому мелкому изменению и не очень-то противятся следующему, такому же крохотному шажку в сторону контроля.
Что делать, технология уже изменила жизнь человека, его окружение, меняет природу, так что и сам человек будет так же круто изменен, как и все остальное. А тот город, в котором живет сейчас москвич или ньюйоркец, совсем не то, в чем жили древние египтяне, так почему же тело и психика человека должны оставаться такими же?
2017 год
Прошло еще пять лет, Линдочке уже тринадцать лет, давно стала спокойной солидной собакой, играет только с самыми близкими, хотя, конечно, если мячик закатит под низкую полку, гневно бьет ее лапой, а потом идет ко мне и требует, чтобы я наказал злую полку и отобрал у нее мячик.
Светлана активно не дает мне выпасть из их круга. Возможно, я и сам инстинктивно за него держусь, это и память о Каролине, она общалась со всеми, дружила, часто бывала у них в гостях, а потом и мы приглашали их к себе.
Бум в строительстве домов суперхайтека привел к тому, что наша фирма, дела которой резко идут в гору, закупила пару домов в нулевом цикле, пока еще за половину стоимости, а затем презентовала особо отличившимся сотрудникам.
И хотя эти «особо отличившиеся» оказались почти все из состава высшего руководства и родни совета директоров, но, к своему удивлению, квартиру в подарок получил и я: огромный пентхауз, нашпигованный электроникой и компьютерами, умеющий постоянно заботиться о хозяине, сам заказывающий продукты, биодобавки, тут же начавший собирать для меня в Интернете все данные по имортам, стволовым клеткам, разработкам в области нанотехнологии…
«Обмыть» эту квартиру собрались старым составом, я ощутил невольное тепло, увидев знакомые лица Голембовских, Леонида и Михаила с женами, все за это время еще больше располнели, стали держаться с расчетливой осторожностью людей, которые побаиваются сокрушить хрупкую мебель. Конечно же, первым явился Коля, он провел ревизию моего холодильника, пришел в ужас и тут же заказал срочную доставку спиртного и всего, что к нему причитается, из ближайшего супермаркета. Светлана помогла накрыть на стол, только она не меняется. Все такая же подтянутая, поджарая, всегда с ослепительной улыбкой голливудской звезды и фигурой, при виде которой фотомодели удавятся от зависти.
Коля взял на себя обязанности тамады, да никто и не оспаривает, за столом обычное звяканье вилок и ножей, просьбы передать специи, Коля время от времени провозглашает тосты. Светлана подсела ко мне и заботливо накладывала на тарелку сырые овощи и рыбу.
– Раз уж ты такой странный вегетарианец, – шепнула она, – то… ладно. Выглядишь хорошо, мускулы в порядке… для руководящего товарища.
– Да какой я руководящий, – запротестовал я. – Просто чуть старше других в коллективе.
– Ладно-ладно, ты на хорошем счету.
Аркадий по ту сторону стола после третьей рюмки сцепился с Михаилом, на мой взгляд, они настолько одинаковы, что не только спорить, но и говорить не о чем, взаимопонимание полное, однако же Аркадий с пафосом втолковывал Михаилу:
– Я это ненавижу… Ненавижу эту расползающуюся по всему миру культуру… у меня даже губы сводит, будто хлебнул уксуса, когда произношу слово «культура», а подразумевается панамериканизм! Вроде бы и хорошо: Интернет, свободный обмен инфой, капиталы туды-сюды, как голодные тараканы, толпы туристов, безвизовый режим… Но это же проклятый Голливуд по всему миру, проклятые панки и черные крикуны, что не поют, а речитативят…
Михаил возразил вяло, я видел, что абсолютно согласен, но раз Аркадию нужен спор, дискуссия, то так и быть:
– Ну почему же только панки? У нас своя культура…
– Те же крикуны, – горячо возразил Аркадий, – что выкрикивают что-то на русском языке, только и всего! Нет, это те же американцы, разве что в доморощенном варианте. Местечковые. Этнические американцы из Житомира или Урюпинска.
Леонид потеребил бакенбарды, они у него уже с легкой проседью, вмешался:
– Простите, а где альтернатива? Множество мелких культурок, что показываются из этнического анклава, чтобы что-то спеть или показать, а затем снова прячутся в нем?
Аркадий повернулся ко мне.
– Володя, а ты чего молчишь?
Я невесело улыбнулся.
– Вы же знаете, я никогда не был на этом зациклен.
– Но все-таки, – настаивал Аркадий, – ты занимаешься оценкой рынков?
– Только в области электроники, – заверил я. – Все остальное для меня – темный лес.
– Не скромничай, – возразил Аркадий. – Чтобы прогнозировать развитие электроники, нужно примерно знать, сколько люди тогда будут зарабатывать. А это вообще относится к уровню жизни. А жизнь – она такая, без драк и философии за бутылкой водки не обходится.
Я развел руками.
– Знаешь, мне все настолько обрыдло… с некоторых пор, что я на все стал смотреть иначе. Как будто порвались какие-то важные нити, связывающие меня со всем, что было раньше так близко, так дорого, что просто жить без тех мелочей не мог… и не считал, что мелочи, а считал высшими ценностями жизни. А они не ценности, а если и ценности, то лишь в очень короткий отрезок времени. Как был ценен каменный топор…
Михаил хохотнул:
– Ничего себе короткий отрывок! Каменный топор доминировал примерно миллион лет.
Аркадий остановил коротким, но властным жестом:
– Погоди-погоди. Речь не о временном отрывке, как я понял. Так что же, по-твоему, придет глобализм или антиглобализм? Одна культура на весь мир или множество мелких?
