Затерянные во времени (Авторский сборник) - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
— Это говорит о том,— заметил он,— что вы снова начинаете поклоняться животным.
— Это не... это говорит о сублимации,— возразила Маргарет.
Она долго объясняла, что такое сублимация, но, наконец, Гарм понял. Идея ему понравилась. Он пустился в рассуждения об отношениях, религии и сублимации и сделал вывод, что поклонение животным становится сильнее.
— Животных, которых называют домашними любимцами, держат без какой-либо видимой причины. Это значит, что в животных находят что-то такое, чего больше нигде нет. Божественный дух. Зная о нем, люди объединяются в благородное общество для того, чтобы проповедовать его, и чтобы другие люди могли узнать о божественном духе.
— Нет. Ты не понял. Тут нет ничего божественного, и вообще, говорят, у животных нет души.
Подобное заявление Гарма шокировало.
— Но они живут!
— Конечно, но люди говорят, что только человеческие существа имеют душу.
— Почему?
Маргарет вынуждена была признаться, что не знает — почему. Гарм торжествовал.
— Это значит, что ваши люди начинают возвращаться к вере. Вскоре они признают, что у животных есть душа.
Да, наверное, они уже знают. Иначе зачем тратят на животных столько времени и средств?
— Вполне возможно,— согласилась Маргарет.
— Нет, ты не понимаешь. Я хочу сказать, что, если бы они считали, что у животных нет души, тогда тратили бы время и богатство на людей, у которых душа есть. Иначе это пустая трата времени и средств. Ты говоришь, вашему миру сейчас трудно. Это неудивительно, потому что вы отвергли богов. Но сейчас, когда вновь появляются их служители, боги снова вам улыбнутся.
— Ох,— вздохнула Маргарет.
Идея спасения мира с помощью общества' защиты животных была ей в новинку, но мало вдохновляла.
Гарм, удовлетворившись нынешним статусом животных, был готов перейти к обсуждению других тем. Маргарет поинтересовалась свежими новостями.
— Были ли еще прорывы?
— Нет,— ответил он,— прорывов не было, но когда начала протекать вода, две вентиляционные шахты пришлось закрыть.
Значит, Новое море все еще поднимается. Маргарет задумалась, как долго огромные трубы Кабе будут лить свои миллионы галлонов. Некоторое время серьезных прорывов не было, но такая возможность сохранялась. Тяжесть воды медленно и неумолимо находила слабые места и прорывалась сквозь них. Пока с ней боролись, заблокировав отдельные туннели, но заодно перекрывались и отверстия воздуховодов. Как много сотен естественных вентиляционных систем они заблокируют прежде, чем давление воздуха в жилых пещерах станет невыносимым? Каждый раз, когда она слышала, что еще одним проходом стало меньше, ей казалось, что в пещерах стало более душно. Похоже, вопрос стоял так: кто нанесет последний удар — удушение или затопление?
Конфигурация пещер ее озадачивала. Однажды Маргарет удалось улизнуть от своих охранников, и она пробралась в пещеру, куда они попали с Марком. Она стояла на вершине склона и смотрела на «Солнечную птицу», по-прежнему лежащую там, где ее пришвартовал Марк. Как давно это было? Но вода больше не заливала пещеру. Отверстие было заблокировано. Только струйка, такая тоненькая, что она вряд ли могла вызвать волнение воды, текла по туннелю, по которому когда-то и они мчались к отверстию в противоположной стене. Пещерное озеро было совершенно спокойным.
Глядя на каркас искалеченной «Солнечной птицы», Маргарет испытывала искушение. Так легко было бы пробежать по склону, прыгнуть на борт и тронуться в путь. Разумеется, лучше было бы войти в другой туннель и рискнуть, чем продолжать существование среди пигмеев. Вероятно, побег не удастся, но разве это имеет значение? Просто умереть немного раньше, погибнуть при попытке, не ждать здесь и потом утонуть. Может быть, ей посчастливится выбраться наверх да еще и спасти это подземное место и его обитателей... И Марка. Она воображала, как будет спорить с чиновниками, дергать за все нити, пока, наконец, насосы Кабе не перестанут работать. Вниз будет послана экспедиция, чтобы спасти Марка и других обитателей тюремной системы.
Она долго смотрела, но хотя фантазия ее парила высоко, тело отказывалось двигаться. Она боялась, но это не было единственной причиной ее колебания. Ее удерживало чувство, что она может быть полезной здесь, что кто-то, может быть, Марк, нуждается в ней, и она окажется дезертиром. Убежать одной никак нельзя, предприняв такую попытку, она разрушит шансы остальных. Все было неясно, но манило непреодолимо. Вздохнув, она отвернулась от «Солнечной птицы» и отправилась искать своих обезумевших охранников.
Она знала, что были другие прорывы после того, который поглотил их с Марком, и все же «Солнечная птица» плавала фактически на том же уровне, что и раньше. Это озадачивало. Она решила расспросить Гарма, не открывая причин. На этот раз они говорили с трудом, но, насколько она поняла, он ответил:
— Пещеры расположены на многих уровнях. Часто они похожи на глубокие дыры, связанные туннелями. Только там, где полы связанных пещер находятся на равной или почти равной глубине, туннели начинаются и кончаются на том же уровне. Часто было удобнее обрезать вход в скалу и делать наклонный уступ. Так можно значительно сократить работу над туннелем. Иногда встречались трещины и более твердые породы, которые приходилось обходить. Регулярности не было. Хотя в результате некоторых прорывов вода проникла на более низкие уровни, остальные, похожие на колодцы пещеры остались сухими. Нам удалось остановить воду прежде, чем она добралась до боковых туннелей и затопила их. К счастью, нас там было немного, удалось спасти почти всех.
Ей пришлось отступить, хотя многое оставалось неясным. Почему, например, слабый поток все-таки течет в пещере, где стоит «Солнечная птица»? Может быть, вода пробирается на нижний уровень? Если это так, почему пигмеи ее не остановят? Возможно, вода прорвалась где-то за пределами системы пещер пигмеев, но поток еще не соединился с подземной рекой, уже текущей по пещере. В конце концов она вздохнула и сдалась: в этом непостижимом месте столько проблем оставались нерешенными!
Она с облегчением узнала, что за последнее время прорывов не было. Каждый раз, когда она слышала о прорыве, ее сердце билось учащенно. Облегчение наступало после известий, что тюремным пещерам ничто не угрожает. Сначала Маргарет сердилась на себя за невольную тревогу. Она еще не простила Марку убийство пигмеев. Внезапное проявление насилия шокировало ее больше, нежели само насилие. Она уже давно не могла представить Марка без трогательно распростертых перед ним тел, похожих на детские.
Маргарет бессознательно заняла позицию пигмеев. Жизни были потеряны, это несчастье, но ничего тут уже не поделаешь. Никто не требовал крови убийцы, никто не намекал, что тот мог бы действовать иначе. Пигмеи, казалось, придают акту смерти гораздо меньше значения, нежели ее народ. Или она не права? Разве ее народ не превращает редкие формы смерти в сенсацию? Одно убийство, пусть даже оправданное, вызывает больше негодования и огласки, чем сто роковых дорожных происшествий. Но очевидно, в расчет принимается способ, а не само действие, иначе не было бы разницы между повешением по закону или частными лицами. Все знают, что закон может многое из того, что не позволено обычному гражданину. Да, на эмоции людей действует именно способ. Если вам пришлось пристрелить человека потому, что он представлял опасность для общества, то все придут в ярость, но если вы убили образцового гражданина, нарушив правила движения, это никого особенно не обеспокоит. Все это сбивало с толку...
Внезапно выяснилось, что пигмеи не понимают этих различий, они, похоже, всякую смерть называют смертью от несчастного случая. В конце концов смерть так же естественна, как и рождение, и любой образ жизни только приближает ее наступление. Каждый приговорен к смерти с самого рождения, и изменить тут ничего нельзя.
Проходило время, и образ убитых пигмеев уже не так впечатлял. Отвращение от неожиданной жестокости Марка исчезло... По крайней мере, мысль о жестокости теперь не шокировала. В самом деле, нашлись аргументы в пользу грубости, разумеется, в малых дозах...
