Дорога славы - Васильев Ярослав (прочитать книгу .TXT) 📗
Марк слушал губернатора с окаменевшим лицом. А едва тот сделал паузу, с металлом в голосе произнёс:
— По старой дружбе я не буду вносить в обвинение пункт об оскорблении императора должностным лицом при исполнении. Что до остального… мы оба понимаем, что тебя ждёт.
Павел со вздохом отвернулся к окну и покачал головой. Внезапно в стекле отразилась его грустная улыбка, а вокруг уголков глаз стала заметна сеть морщинок. Но почему-то и морщинки, и усталость на лице словно сбросили с плеч губернатора несколько десятков лет, а во взоре Павла заплясали озорные искры. Будто они оба снова на Альбии, и готовят очередной налёт на базу или пост врага:
— Ошибаешься. Я никогда не был игрушкой в чужих руках. И долгожданным поводом для расширения полномочий Службы тоже не стану. До суда дело не дойдёт.
Марк непонимающе посмотрел на бывшего друга:
— На что ты рассчитываешь? Нет… Ты не мог… Твоя вера запрещает самоубийство!.. — генерал запнулся, увидев на рабочем столе маленький серебряный крестик. Крестик, который Павел не снимал ни при каких обстоятельствах. Даже тогда, когда они вместе партизанили во время мятежа сайентологов. Хотя это грозило пытками «за распространение мракобесия, противоречащего современному сознанию» в случае поимки. — Врача!
А Павел грустно вздохнул:
— На мне и так грех предательства. Ещё одним грехом… — не договорив, он схватился за грудь и рухнул на пол.
История одиннадцатая. Признак человека
Они встретились случайно. Каждый шёл самым дальним маршрутом, проложив цепочку промежуточных прыжков как можно дальше от линии фронта. Которая вывела их в захолустную систему тусклой красной звезды, вокруг где по сильно вытянутым орбитам болтается несколько каменных шариков, лишённых даже атмосферы. То ли очень маленьких планет, то ли больших лун. Похожие друг на друга, как две капли воды — и одинаково никому не нужных. Враги тоже были похожи, как отражение в зеркале. Или… скорее, как близнецы: отличающиеся лишь дизайном два десантных супертранспорта. Каждый в сопровождении лёгкого крейсера и тройки эсминцев.
Одинаково действовали и экипажи конвоев. Атаковать первыми. Навязать встречный бой. Чтобы прорваться к вражескому транспорту до того, как тот начнёт сбрасывать десантные боты и истребители прикрытия… и дать отступить своему носителю. Время стремительно начало свой отсчёт. До мига, когда в этом забытом всеми уголке начнётся небольшой Армагеддон. С гигатонными взрывами торпед, хлёсткими выстрелами орудий… И последним часом храбрых матросов и офицеров, готовых любой ценой защитить своих. Это неправда, что космический бой короток. Для тех, кто сидит в скорлупках, прикрытых лишь тонкой бронёй, секунды и минуты растягиваются в месяцы и годы. Решающие — кто уцелеет, а кого ждёт холод вечности.
Взаимного смертоубийства не случилось: едва раздались первые выстрелы, едва на дальней дистанции были подбиты и самоликвидировались первые торпеды — как со стороны самой дальней из недопланет пришло чёрным облаком Нечто. То ли непонятное космическое чудовище, то ли забытый страж давно погибшей цивилизации, упорно хранящий опустевшие развалины. То ли что-то из иной, чуждой всему живому вселенной. Всплеск темноты хлестнул по ближайшему эсминцу, превратив изящную боевую машину в груду мёртвого металла — и те, кто ещё минуту назад смотрели друг на друга сквозь прицелы, единой эскадрой развернулись навстречу пришельцу. Последовав правилу, столь же древнему, как и первые шаги Человека в космосе: «Мы различны, но перед неизведанным все мы — Люди».
Транспорты, надрывая двигатели, спешили к точке перехода. А за ними, словно живой щит, танцевали корабли прикрытия. Удар — отскок, и снова удар. Им повезло: оружие эсминцев в основном плазмоторпеды и лазеры ближней обороны. И если на главный калибр крейсеров Нечто даже не реагировало, то лазерные уколы света заставляли облако болезненно сжиматься. А рукотворные солнца взрывов — испуганно шарахаться, замедляться и зализывать раны. Огрызаясь в ответ тонкими чёрными лучами, будто поглощающими любой свет, и взрывами тьмы. От попадания которых в кораблях сходили с ума приборы, люди кричали от дикой боли — но продолжали оставаться на своих постах. Ещё немного, ещё чуть-чуть! Ещё минуточку, ещё пять! И транспорты уйдут в иное пространство! И они почти успели, но когда «десантники» уже начали скачок, враг выпустил сразу четыре антрацитовых сгустка, которые были словно противоположностью света. Два расстреляли эсминцы, третий успел принять на себя один из крейсеров. Но последний всё же успел нырнуть в закрывающуюся воронку перехода.
В центральном посту «Флавиуса» не потерял сознания лишь капитан. И не только потому что командирское место обладало дополнительной защитой. На краю пелены беспамятства его держала мысль о том, что там, за тонкой бронёй переборок две сотни душ экипажа и почти за сто тысяч беженцев. Для перевозки которых и был переоборудован старый «десантник»… Едва смогли двигаться сведённые болью руки, Диего, преодолевая накатывающую черноту, одну за другой начал запускать аварийные системы: малый реактор, кибердокторы кресел экипажа, освещение. Это было адски тяжело, перед глазами двоилось, руки била нервная дрожь и сводило судорогами. Пальцы попадали набирали нужные команды иногда с третьего раза, ведь в резервных устройствах нет ни сверхчувствительных систем управления, ни нейроинтерфейсов. Лишь пережившие многие века клавиши и сенсорные панели. Хотелось всё бросить, хотелось укола обезболивающего, спасительной темноты… но только убедившись, что находящиеся рядом начинают оживать, Диего разрешил себе помощь медицинских систем и беспамятство.
Из забытья его вырвал громкий баритон старшего навигатора Бернарда, который был одним из заместителей капитана. Бывший командир эскадрильи штурмовиков очнулся первым и, оценив обстановку, начал отдавать приказы. Стараясь навести порядок и помочь растерянным людям прийти в себя: мол, все не так страшно, есть старший, который наверняка знает, что делать — и потому всё закончится хорошо.
— Навигаторам. Начать тестирование систем корабля. Пилотам. Попарно старший пилот-младший пилот — начать обход отсеков. Всем четырём двойкам держать канал связи открытым постоянно. Начинаю опрос постов. Инженерная секция, доложить состояние…
— Бернард, — еле слышно прохрипел капитан, — что?..
— Центральный пост уцелел полностью. Отозвались инженерный и связисты, количество выживших уточняется. Остальные пока молчат, я направил спасательные партии. Криоотсек не пострадал, функционирует в штатном режиме.
— …корабль?
— Предварительный тест показал, что основные системы повреждены на шестьдесят процентов, фокусировка дальней связи выгорела полностью. Работоспособность резерва уточняется, похоже в норме.
— …соседи?
— Не знаю, — Бернард замолчал, а потом добавил. — Пока не отвечают, но если прикинуть, что основной удар пришёлся по ним… вряд ли там уцелел хоть кто-то.
— …х…р…шо… принимай командование… — на этих словах Диего снова потерял сознание.
Итог оказался неутешительным: из экипажа «Флавиуса» выжило всего тридцать восемь человек. Центральная и инженерная секции да командир связистов. Зануда и педант Габриэль был единственным, кто строго по инструкции полностью загерметизировал скафандр и включил защиту. И потому один уцелел за пределами имевших усиленную броню помещений. Все остальные, зная, что у такого мощного корабля шансы на мгновенную декомпрессию ничтожны, предпочёл безопасности удобство — и потому работали с непристёгнутыми перчатками и незакрытыми забралами шлемов. Неясным оставался и вопрос, что случилось с экипажем второго транспорта — и сейчас команда «Флавиуса» собралась в кают-компании, куда с поста связи транслировались данные, которые передавала поисковая партия. За несколько прошедших часов запустить главную антенну так и не удалось, а аварийные системы картинку не поддерживали. И потому сидящие внимательно вслушивались в отдающие металлом, с затёртыми эмоциями — но всё же узнаваемые голоса.
