Походка пьяницы - Пол Фредерик (читаемые книги читать .TXT) 📗
– Но я только…
– Обрати взор внутрь самого себя, мой мальчик, – отеческим тоном закончил Карл, вновь теряя интерес к беседе. – А что там у тебя с аномалиями Вольграна? Есть какие-нибудь сдвиги?
Через двадцать минут под предлогом, что он опаздывает на встречу, Конуту наконец удалось покинуть столовую. Там было двенадцать столиков, и за восемь из них его настойчиво приглашали – выпить еще чашечку кофе и рассказать о случившемся.
У Конута действительно была назначена встреча, однако он ничего не сказал о ней Мастеру Карлу. Конут хотел сохранить это в тайне.
Он плохо представлял себе возможности психоанализа в решении подобных проблем. Несмотря на трехсотлетнюю историю, методика поддержания психического здоровья еще не привела к созданию строгой системы защиты сознания, а Конут от природы скептически относился ко всему, что не поддается математическому анализу. Было и еще кое-что, о чем он не нашел нужным рассказывать Мастеру Карлу.
Не один Конут вел себя так странно. Человек, с которым он беседовал в Медицинском Центре, был очень обеспокоен происходящим. Он назвал имена пятерых преподавателей, известных Конуту по факультету, которые покончили жизнь самоубийством в течение последних нескольких лет или погибли при странных обстоятельствах. Один из них совершил пятнадцать попыток, прежде чем добился цели, взорвав себя во время эксперимента по полимеризации, который проводил ночью в Химическом зале. Двое покончили с собой с первой или второй попытки.
Конут отличался от погибших только в одном: ему удалось прожить в таком состоянии уже семь недель и не нанести себе ни малейшего увечья. Рекорд составлял десять недель. Столько продержался химик.
Психоаналитик обещал Конуту собрать к сегодняшнему утру всю возможную информацию о других самоубийцах. Без сомнения, Конута это очень интересовало. Это могло оказаться важным.
Если тут не простое совпадение, он, как и все остальные, рано или поздно убьет себя и, возможно, так и не узнает причин своего поступка.
И если здесь действительно есть закономерность, это должно случиться в течение ближайших трех недель.
Глава 3
В Университете начинался очередной день. В конторе Правления служащий заполнил приемный бункер бумагами, щелкнул переключателем – и Стики Дик, компьютер, прозванный так по первым буквам его названия – S. Т. I. (С. Е.), Di. С., приступил к кропотливой обработке оценок, полученных на вчерашних экзаменах по английскому, санскриту и курсу «Ядерные реакции в цикле Бета-Феникс». Студенты медицинского факультета выкатывали расчлененные трупы из холодильных камер, разыгрывая избитые грубые шутки с разрозненными частями тел. В Центральной аппаратной телевизионные техники выполняли нескончаемый таинственный ритуал проверки цепей и согласования напряжений; каждая университетская лекция обязательно записывалась на пленку, даже те, которые не предназначались ни для эфира, ни для передачи в архив.
Тридцать тысяч студентов пытались угадать настроение своих преподавателей, приходя к выводу, что пережить этот учебный день будет нелегко. Но все без исключения знали: это все-таки лучше, чем пытаться выжить за стенами университета.
На кухне, примыкающей к столовой Башни Математиков, дежурная студентка Лусилла торопливо вытирала последние капли влаги со стальной кухонной утвари. Она повесила передник, проверила макияж, остановившись у зеркала на двери, потом спустилась в служебном лифте и вышла на жаркую, шумную аллею университетского двора.
Ни жара, ни шум не смущали ее. Она повидала и не такое.
Лусилла – стипендиатка Университета. Ее родители – Горожане, а не Ученые. Здесь она живет всего два года, а на выходные иногда уезжает домой. Ей хорошо известно, что такое жизнь в одном из городов по ту сторону залива или, того хуже, в одном из поселений вдали от берега – в грохочущем, не смолкающем день и ночь шуме, где люди в толпе то и дело натыкаются друг на друга. Здесь, во дворе, шум создавали только людские голоса. Земля здесь не дрожала.
Маленькое личико Лусиллы сохраняло беззаботное выражение, коротко стриженные волосы развевались в такт решительной походке. Было совсем незаметно, что девушка обеспокоена, но тем не менее это было так. Он выглядел сегодня в столовой таким усталым! И ничего не ел, хотя это на него не похоже. Он всегда ел что-нибудь – если не яичницу с беконом, то кашу с фруктами. Инстинктивно Лусилла предпочитала людей с хорошим аппетитом. На ходу отвечая на приветствия, она продолжала думать о своем. Возможно, завтра ей удастся самой подать ему омлет, и он ему понравится. Не стоит переживать, в конце концов все наладится.
Лусилла вздохнула. Она чувствовала себя совершенно несчастной. Это просто невыносимо: так сильно беспокоиться о ком-то и не иметь ни малейшей возможности узнать, что с ним происходит…
Девушка услышала за спиной чей-то топот.
– Эй, – переходя на шаг, окликнул ее Эгерт, частый спутник Лусиллы на прогулках. – Почему ты не подождала меня? Как насчет вечера в субботу?
– А, привет. Я еще не знаю. Может, буду занята на факультетском танцевальном вечере.
– Скажи, что не можешь, – предложил Эгерт. – Что должна ехать домой. Ну, что твой брат заболел или еще что-нибудь и маме нужна твоя помощь.
Лусилла рассмеялась.
– Подумай. Я бы взял на вечер лодку Карнегана, и мы спустились бы до самой излучины.
Лусилла, смеясь, позволила ему взять себя за руку. Ей нравился Эгерт. Он симпатичный и приветливый. Он напоминал ей брата, нет, не настоящего, а такого, какого бы ей хотелось иметь. Да, он ей нравился, но она не была им увлечена. Разница совершенно ясная для нее. Вот Эгерт, например, несомненно был увлечен ею.
– Ну хорошо, – сказал Эгерт. – Подумай, ладно? Я спрошу тебя завтра.
В нем сработал инстинкт коммивояжера: лучше удовольствоваться неопределенностью, чем получить отказ. Он повел девушку между двумя высотными зданиями к владениям факультета агрономии, где посреди пятнадцати тщательно возделанных акров экспериментальных посадок гороха и пшеницы имелся маленький японский садик.
– Кажется, я сегодня получил плохую оценку по поведению от Мастера Карла, – мрачно сказал Эгерт, припоминая утреннее происшествие.
– Да, не повезло, – рассеянно посочувствовала Лусилла: это не было из ряда вон выходящим событием. Но последующие слова Эгерта привлекли ее внимание.
– Я только пытался оказать Конуту любезность. Хотя какую, к черту, любезность? Я спас ему жизнь!
Лусилла вся обратилась в слух. Эгерт продолжал.
– Он уже почти вывалился из окна. Сумасшедший! Ты знаешь, мне кажется, половина этих профессоров с приветом. Что ни говори, но если бы я не вошел в ту минуту, он бы разбился. Выпал бы прямо во двор. Понимаешь, – добавил он возбужденно, – сегодня я немного задержался.
– Эгерт!
– Что случилось?
Лусилла набросилась на него с упреками.
– Ты не должен был опаздывать! Ты ведь знаешь, как Мастер Конут тебе доверяет. В самом деле, ты просто обязан быть внимательнее.
Она не на шутку рассердилась. Эгерт задумчиво посмотрел на нее и умолк. Утро уже не казалось ему таким безоблачным и прекрасным. Внезапно юноша схватил Лусиллу за руку и заговорил очень серьезным тоном:
– Лусилла, давай заключим временный брак. Я знаю, здесь я всего лишь стипендиат, и мои шансы невелики. Но скоро все будет по-другому. Послушай, что я придумал. Я брошу занятия математикой. Ребята с медицинского факультета говорят, что там много интересных тем для исследования, например, в области эпидемиологии, а там математические знания мне пригодятся. Я не требую от тебя обещания на десять лет. Мы можем возобновлять договор каждый месяц. И если ты не захочешь его продлевать, клянусь, я не буду настаивать. Но только позволь мне попытаться сделать так, чтобы ты захотела остаться со мной. Прошу тебя, давай поженимся!
Он замолчал, глядя на девушку. На его открытом загорелом лице застыло ожидание. Но Лусилла избегала встречаться с ним взглядом.
