Паштет из гусиной печенки - Азимов Айзек (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Конечно, было обручальное кольцо миссис Мак-Грегор, но оно было всего одно за всю ее жизнь, и его она носила на пальце.
Откуда же берется золото?
Первые намеки на ответ мы получили 16 августа 1955 года.
Альберт Невис, из университета имени Пэрдью, ввел Гусыне желудочный зонд (еще одна процедура, против которой она энергично возражала), собираясь исследовать содержимое ее пищеварительного тракта. Это были все те же наши поиски внешнего источника золота.
Золото было найдено, но лишь в виде следов, и были все основания предположить, что эти следы сопровождают выделение пищеварительных соков и поэтому имеют внутреннее происхождение.
Тем не менее обнаружилось еще кое-что. Во всяком случае, отсутствие кое-чего.
Невис при мне пришел в кабинет Финли, расположенный во временной постройке, которую мы соорудили почти за одну ночь поблизости от гусятника. Он сказал:
— У Гусыни мало желчного пигмента. В содержимом двенадцатиперстной кишки его почти нет.
Финли нахмурился и произнес:
— Возможно, функции печени совершенно расстроены из-за концентрации золота. Может быть, она вовсе не выделяет желчи.
— Выделяет, — сказал Невис. — Желчные соли присутствуют в нормальном количестве. По крайней мере, близко к норме. Не хватает именно желчного пигмента. Я сделал анализ кала, и это подтвердилось. Желчного пигмента нет.
Здесь позвольте мне кое-что объяснить. Желчные соли — это вещества, которые печень выделяет в желчь, и в ее составе они изливаются в верхнюю часть тонкого кишечника. Эти вещества похожи на моющие средства: они помогают превращать жиры нашей пищи (и пищи Гусыни) в эмульсию и в виде мелких капелек распределить их в водном содержимом кишечника. Такое распределение, или, если хотите, гомогенизация, облегчает переваривание жиров.
Но желчные пигменты — вещества, которых не оказалось у Гусыни — это нечто совершенно другое. Печень производит их из гемоглобина — красного белка крови, переносящего кислород. Использованный гемоглобин расщепляется в печени. Отщепленная часть — гем — представляет собой кольцеобразную молекулу (ее называют порфирином) с атомом железа в центре. Печень извлекает из нее железо и запасает для будущего употребления, а потом расщепляет и оставшуюся кольцеобразную молекулу. Этот расщепленный порфирин и образует желчный пигмент. Он окрашивается в коричневатый или зеленоватый цвет (в зависимости от дальнейших химических превращений) и выделяется в желчь.
Организму желчный пигмент не нужен. Он изливается в желчь как отброс, проходит сквозь кишечник и выделяется с экскрементами. Именно он определяет их цвет.
У Финли заблестели глаза.
— Похоже на то, — сказал Невис, — что порфирины расщепляются у нее в печени не так, как полагается. Вам это не кажется?
Конечно, казалось.
После этого всех охватило лихорадочное возбуждение. Это было первое обнаруженное у Гусыни отклонение в обмене веществ, не имеющее прямой связи с золотом.
Мы сделали биопсию печени (это значит, что из печени Гусыни был взят цилиндрический кусочек ткани). Гусыне было больно, но вреда ей это не причинило. Кроме того, мы сделали новые анализы крови.
На этот раз мы выделили из крови гемоглобин, а из нашего образца печени — немного цитохромов (цитохромы — это окисляющие ферменты, которые тоже содержат гем). Мы выделили гем, и в кислом растворе часть его выпала в осадок в виде ярко-оранжевого вещества. К 22 августа 1955 года мы получили 5 микрограммов этого соединения.
Оранжевое вещество было подобно гему, но это не был гем. В геме железо может находиться в виде двухвалентного или трехвалентного иона. У оранжевого вещества, которое мы отделили от гема, с порфириновой частью молекулы все было в порядке. Но металл в центре кольца был золотым — точнее, трехвалентным ионом золота. Мы назвали это соединение ауремом — простое сокращение слов «золотой гем».
Аурем оказался первым содержащим золото органическим соединением, когда-либо обнаруженным в природе. При обычных условиях это вызвало бы сенсацию в биохимическом мире. Но теперь это были пустяки — сущие пустяки в сравнении с новыми горизонтами, которые открывало само существование аурема.
Оказывается, печень Гусыни не расщепляла гем до желчного пигмента. Вместо этого она превращала его в аурем, заменяя железо золотом. Аурем, в равновесии с хлорауратом, попадал в ток крови и переносился в яичники, где золото выделялось, а порфириновая часть молекулы удалялась посредством какого-то еще неизвестного механизма.
Дальнейшие анализы показали, что 29 процентов содержавшегося в крови Гусыни золота переносилось в составе плазмы в виде хлораурата. Остальные 71 процент содержались в красных кровяных тельцах в виде «ауремоглобина»
Была сделана попытка ввести в кровь Гусыни метку из радиоактивного золота, чтобы проследить за радиоактивностью плазмы крови и красных кровяных телец и узнать, с какой скоростью молекулы ауремоглобина перерабатываются в яичниках. Нам казалось, что ауремоглобин должен был удаляться гораздо медленнее, чем растворенный в плазме хлораурат. Однако эксперимент не удался: мы вообще не смогли зарегистрировать радиоактивность. Мы сочли это результатом своей неопытности — никто из нас не был специалистом по изотопам. Это было большой ошибкой, потому что неудача эксперимента на самом деле имела огромное значение, и, не осознав этого, мы потеряли несколько дней.
Конечно, с точки зрения переноса кислорода ауремоглобин бесполезен, но на его долю приходилось всего около 0,1 процента от общего количества гемоглобина красных кровяных телец, так что на газообмене в организме Гусыни это не сказывалось.
В результате вопрос о том, откуда же берется золото, оставался открытым. Первым сделал решающее предположение Невис. На совещании нашей группы вечером 25 августа 1955 года он сказал:
— А может быть, Гусыня не замещает железо на золото? Может быть, она превращает железо в золото?
До того как я лично познакомился с Невисом в то лето, я знал его по публикациям (его темой была химия желчи и работа печени) и всегда считал его осторожным и здравомыслящим человеком. Пожалуй, даже слишком осторожным. Никто не мог бы и подумать, что он способен сделать такое совершенно нелепое заявление.
Это свидетельствовало о той атмосфере отчаяния и морального разложения, которая окружила проект «Гусыня».
Отчаяние вызывал тот факт, что золоту было просто неоткуда взяться буквально неоткуда. Гусыня выделяла по 38,9 г золота в день на протяжении многих месяцев. Это золото должно было откуда-то поступать, а если этого не происходило — а этого абсолютно не происходило — то, значит, оно должно было из чего-то вырабатываться.
Моральное разложение, из-за которого мы всерьез отнеслись к этой второй альтернативе, объяснялось попросту тем, что перед нами была Гусыня, Которая Несла Золотые Яйца; отрицать это было нельзя. А раз так, то все было возможно. Мы оказались в каком-то сказочном мире и потеряли чувство реальности.
Финли всерьез начал обсуждение этого варианта.
— В печень, — сказал он, — поступает гемоглобин, а выходит оттуда немного ауремоглобина. В золотой оболочке яиц содержится единственная примесь — железо. В желтке яиц в повышенном количестве содержатся то же золото и отчасти железо. Во всем этом есть какой-то смысл. Ребята, нам нужна помощь.
Помощь нам, действительно, была необходима. Так начался последний этап нашей работы. Этот этап, величайший и самый важный из всех, потребовал участия физиков-ядерщиков.
5 сентября 1955 года из Калифорнийского университета прибыл Джон Л. Биллингс. Кое-какое оборудование он привез с собой, остальное было доставлено в течение ближайших недель. Выросли новые временные постройки. Я уже мог предвидеть, что не пройдет и года, как вокруг Гусыни образуется целый научно-исследовательский институт…
Вечером пятого числа Биллингс принял участие в нашем совещании. Финли ввел его в курс дела и сказал:
— С этой идеей о превращении железа в золото связано великое множество серьезных проблем. Во-первых, общее количество железа в Гусыне может быть всего порядка половины грамма, а золота производится около сорока граммов в день.
