Наследие звезд - Саймак Клиффорд Дональд (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Характер общества и настроения интеллектуалов диктовали реакцию — разрушение технологии. Большинство, не задумываясь о последствиях, дало волю гневу, отчаянию и страху. Лишь немногие, очень немногие, вероятно, оказались способны заглянуть дальше, думая о том, что будет через десять или сто лет. Университет при тех условиях, что существовали перед катастрофой, превратился в тесно сплоченную группу, хотя, возможно, многие его члены и не желали признавать это. Все они считали себя индивидуалистами, но когда разразилась катастрофа, они поняли, что под внешним индивидуализмом скрывается общий образ мыслей. Вместо того, чтобы бежать и скрываться, как поступало большинство, университетское сообщество скоро осознало, что лучше всего оставаться на месте и пытаться среди всеобщего хаоса сохранить порядок, основанный на традициях, которые создавались в течение многих лет в высшей школе.
Маленькие островки безопасности и здравомыслия, они оставались сами собой в гибнущем мире. Можно вспомнить о монастырях, которые были островами спокойствия во времена европейского средневековья. Разумеется, были такие, которые напыщенно говорили о необходимости высоко держать факел знаний, когда ночь поглотила человечество, и были даже такие, кто в это искренне верил. Но все же главное было в необходимости выжить, выбрать способ действий, наиболее благоприятствующий выживанию.
Даже здесь должен был наступить период смятения, во время которого в первые годы Катастрофы разрушительные силы уничтожали научные и технологические центры городка, убирали из библиотек все, что касалось технологии. Видимо, во время смут была уничтожена и часть ученых, представителей технических направлений. Возникает даже мысль, что некоторые ученые могли сыграть определенную роль в разрушениях. Не хочется думать об этом, но в старых университетах существовала глубокая вражда между учеными, основанная на противоречиях в научных взглядах, и эта вражда и могла перерасти в личную.
Однако, когда разрушение завершилось, университетское сообщество, вернее то, что от него осталось, снова сплотилось, старая вражда была забыта, и началась работа, направленная на создание замкнутой территории, отгороженной от остального мира. Здесь должны были сохраниться хотя бы остатки человеческой цивилизации. Опасность уничтожения сохранялась много лет, о чем свидетельствуют защитные стены, возведенные вокруг отдельных зданий. Строительство же главной стены было долгим и трудным, но под компетентным руководством оно было завершено. Во время этого периода университет, вероятно, не раз подвергался набегам грабителей.
Но, к счастью для городка, грабителей больше привлекало содержимое складов, магазинов и домов города за рекой и другого города, расположенного дальше к востоку.
Поскольку никаких связей с внешним миром у нас нет и единственные сведения, которыми мы располагаем, это рассказы случайных путешественников, мы не можем утверждать, что знаем о происходящем. Возможно, происходит много событий, о которых у нас есть информация, по-видимому, высший уровень социальной организации представлен фермерскими общинами, с которыми у нас установлены непрочные торговые связи. Непосредственно к востоку и к западу от нас, где когда-то были богатые и красивые города, теперь почти совершенно разрушенные, несколько племен добывают средства к жизни, возделывая землю и изредка воюя друг с другом из-за вымышленных обид, или чтобы получить желанный участок земли (хотя бог знает почему желанный); или же просто ради иллюзорной славы, полученной в сражениях. На севере обитает небольшая фермерская община из дюжины семей, с которой мы торгуем. Полученные от них продукты несколько разнообразят наше меню, состоящее в основном из картофеля и овощей. За еду мы расплачиваемся безделушками — бусами, плохо сделанными украшениями, кожаными вещами, которые им в их простодушии кажутся прекрасными. Как низко мы пали — гордый некогда университет вынужден изготовлять безделушки и платить ими за продукты.
Раньше семейные группы могли держаться поместий, укрываясь от всего мира. Большинство этих поместий уже не существует, а их жители либо погибли, либо вынуждены были присоединиться к племенам ради защиты, которую они там получали. Есть еще кочевники, воинственные банды с их скотом и лошадьми, все время высылающие отряды для грабежа, хотя уже мало что осталось грабить. Таково состояние известного нам мира, и в определенном смысле нам гораздо лучше, чем остальным.
Мы пытаемся до некоторой степени поддерживать обучение. Наши дети учатся читать, писать и считать. Тот, кто хочет, получает добавочное образование, и, конечно, есть книги для чтения, тонны книг, и многие члены нашей общины хорошо информированы именно благодаря чтению. Умение читать и писать — сегодня редкое искусство, потому что некому учить людей. Изредка к нам обращаются люди со стороны, желающие обучаться, но таких мало, потому что образование в наши дни не ценится высоко. Некоторые из пришедших остаются с нами, расширяя тем самым наш генофонд, в чем мы очень нуждаемся. Вероятно, некоторые из пришедших за обучением на самом деле ищут безопасности за нашими стенами. Неважно, мы все равно их принимаем. Пока они приходят с миром и живут в мире, мы встречаем их радушно.
Нетрудно заметить, что мы почти перестали быть научным заведением. Мы можем обучить лишь немногому; начиная со второго поколения, уже никто не мог давать высшее образование. У нас нет преподавателей физики или химии, философии или психологии, медицины и многих других наук. Да в них и нет необходимости. Какая польза в медицине, если нет никаких лекарств, если нет оборудования для терапии и хирургии?
Мы часто бесплодно рассуждаем, существуют ли другие колледжи и университеты. Кажется вероятным, что существуют, но мы о них ничего не знаем. В то же время мы не делаем попыток искать их, так же как и обнаруживать свое присутствие.
В книгах, которые я читал, содержится много пророчеств о том, что нас ожидает именно такое будущее. Но во всех случаях причиной считали войну. Вооруженные бесчисленными машинами разрушения, главные государства древних дней обладали возможностью уничтожить друг друга (а также и весь мир) за несколько часов. Этого, однако, не произошло. Нет никаких следов опустошений, вызванных войной, и нет никаких легенд о ней.
По всем указаниям, которыми мы сегодня располагаем, гибель цивилизации вызвана гневом большей части населения против созданного технологией мира, хотя этот гнев во многих отношениях был неверно направлен…»
4
Дуайт Кливленд Монтроз был худым человеком небольшого роста, коричневая кожа лица оттенялась белоснежными волосами и сединой усов, густые брови казались восклицательными знаками над яркими голубыми глазами.
Он тщательно подчистил тарелку, вытер усы и выпрямился.
— Как дела с картофелем? — спросил он.
— Сегодня кончил окучивать, — сказал Кашинг. — Думаю, что это в последний раз. Теперь можно оставить. Даже град теперь не повредит.
— Ты слишком много работаешь, — сказала Нэнси. — Больше, чем можешь.
Эта маленькая женщина с кротким выражением лица напоминала птицу, съежившуюся к старости. Она с любовью взглянула на Кашинга.
— Мне нравится моя работа, — ответил он. — Я горжусь ею. Другие умеют делать другое. А я выращиваю хорошую картошку.
— И теперь, — резко сказал Монти, расправляя усы, — полагаю, ты уходишь?
— Ухожу?!
— Том, сколько ты с нами? Шесть лет, верно?
— Пять, — ответил Кашинг. — В прошлом месяце исполнилось пять лет.
— Пять лет, — сказал Монти. — Пять лет… Достаточно, чтобы узнать тебя. Последние месяцы ты беспокоен. Я не спрашивал тебя, почему. Мы, я и Нэнси, вообще не расспрашивали тебя.
— Да, не расспрашивали, — согласился Кашинг. — Вероятно, временами со мной было трудно…
— Никогда, — сказал Монти, — никогда. Ты знаешь, у нас был сын…
— Сейчас он был бы как ты, — сказала тихо Нэнси. — Умер шести лет…
