Игра в зеленое - Зайдель Януш А. (читать книги .txt) 📗
– Как, много? – остановил я его, – я думал, это отдельные случаи.
– Собственно, да, но… – он начал заикаться, будто сболтнул лишнего. – Есть такие, которые, несмотря на крашеность занимают довольно высокие посты! Одним словом, если бы во время одного из контрольных купаний использовать универсальный растворитель, могло бы оказаться, что… ну, что некоторые области жизни будут парализованы…
– Значит, делают такие… контрольные купания?
– Да, регулярно… Но только немногие знают, насколько трудной проблемой является подбор соответствующей композиции растворителей, чтобы избежать трудностей…
– Это такая большая проблема? – задумался я. – А нельзя узнать, сколько процентов зеленых покрашены?
– Этого не знает никто… То есть среди близких все ориентируются…
– А за покраску грозит какая-нибудь кара?
– Единственное наказание – лишение хлорогена, то есть лишение возможности достичь настоящей зелени… Ну и, естественно, дисциплинарные взыскания.
После этого разговора я отправился в библиотеку и в энциклопедии разыскал статью длиной в несколько страниц под заголовком «Оноо». При помощи работников библиотеки я разузнал еще некоторые подробности из жизни доцента, а нынче сверхпрофессора, Оноо.
Первым, кому удалось позеленеть, был молодой ассистент профессора. Он зазеленел после полугодового приема хлорогена, тогда как другие ассистенты, только после года. Сам Оноо попробовал хлороген намного позже, но также с положительным результатом. После этого препарат стал доступен всем желающим. Это они, ветераны эпохального эксперимента, стали моральной основой и костяком клана зеленых.
Из библиотеки я вышел пополудни. Солнце пекло, улицы были почти пустыми. Я остановил крытый автомобиль заполненный молодыми келорианами с изумрудным оттенком кожи и попросил показать дорогу к пляжу или бассейну. Оказалось, что они как раз направляются к морю и охотно меня подвезут. На пляже было тесно и зелено от толпы тел подставленных под солнечные лучи. Меня удивило, откуда их здесь столько, ведь было рабочее время. В тени, на краю пляжа пестрели ящики с минеральной водой.
Молодежь, привезшая меня на пляж, объяснила, что из-за необходимости ассимиляции в часы наибольшего солнечного освещения, рабочий день у зеленых не нормирован. Сами они немедленно растянулись у берега и срочно начали ассимилировать, переворачиваясь время от времени с боку на бок, подставляя солнцу разные части тела.
– А кто же работает в учреждениях и на фабриках? – удивился я.
– Как кто? Белые, естественно. Они подменяют нас, когда нам приходится исполнять общественные обязанности. Каждый миллиграмм углеводородов полученный при помощи фотосинтеза, это разгрузка напряженного питательного баланса, – объяснил мне один юноша, похожий на руководителя группы.
На следующий день, при помощи Юуо, мне, как представителю Земли, удалось добиться аудиенции у профессора Оноо. Хотелось лично познакомиться с великим ученым, который нес ношу гигантского дела биологической перестройки всего вида келориан.
Он принял меня в кабинете. Профессор был темно-зеленым, благопристойной внешности и разговаривал со мной очень приветливо. Мы обменялись несколькими словами на общие темы, потом я спросил его о текущей работе и узнал, что скоро он собирается на пенсию.
В некоторый момент, ответив по телефону, профессор извинился и вышел, пообещав вскоре вернуться. Я окинул взглядом кабинет. В глубине, в стене, я заметил ящик, похожий на несгораемый сейф. Подойдя поближе я почувствовал аппетитный запах. Он доносился из ящика. Да, я не мог ошибаться. Я приоткрыл дверцу. На нижней полке стояла тарелка, а на ней несколько аппетитных ломтиков ветчины. Здесь же лежали и свеженькие булочки. На нижней полке поблескивала темная бутылка из толстого стекла. Я потянулся к ней, чтобы изучить содержимое, но она выскользнула из рук, ударилась о край сейфа и лопнула. По белой стене потекла густая темно-зеленая жидкость…
В этот момент появился профессор. Увидев пятно на стене, он кинулся к двери и запер ее изнутри. Потом, с выражением испуга на лице, подошел ко мне мелкими шажками и жестикулируя заговорил о чем-то грустно и быстро, забыв от возбуждения, что я не понимаю языка келориан. Скоро он пришел в себя и выдавил:
– Смилуйся, пришелец… Умоляю, когда уйдешь, никому не рассказывай про эту краску…
Из дальнейших объяснений я понял, что дело прежде всего в пенсии, которую ему предстояло получить.
– Садись, – приказал я. – А теперь все рассказывай.
– Хорошо, я скажу, все скажу! – бормотал он пытаясь стереть со стены зеленое пятно. – Но пообещай, что ты немедленно улетишь отсюда…
– Такие значит дела с вашей зеленью? – грозно спросил я.
Сломленный и потухший он опустился в кресло. Его зеленая оболочка словно потеряла блеск, он посерел, сгорбился и долго молчал.
– Зеленых нет… – наконец выдавил он. – Ты должен понимать это и без моих объяснений… Мы взялись за эти исследования из лучших побуждений, но ничего не получалось… Нам давали дотации, исследования поглотили множество денег, надо было заботиться об увеличении фондов, а результатов все не было…
Эта идея возникла у моего ассистента. Он сделал все сам, начал с бледно-зеленой краски, потом становился все зеленее, пока мы не поверили, что это результат действия нашего препарата. Тогда он объяснил нам в чем дело. Я хотел его выгнать, честное слово! Но остальным эта идея очень понравилась. Все мы верили, что рано или поздно нам удастся достичь цели и получить хлороген. Без этой уверенности мы не приступали бы к исследованиям. Еще двое сделали то же самое, и в Академию отправился рапорт о первых успехах. Были демонстрации, статьи… Сразу же пришли деньги. В коллективе нас было семеро, все мы в конце концов покрасились… Конечно работать над хлорогеном мы не перестали. Власти требовали новых результатов, использовать препарата среди широких масс. Находясь в безвыходном положении мы предложили наш недействующий препарат большой группе келориан. Одновременно все получили награды и премии, а один из известных социологов опубликовал работу, в которой доказал, что зеленые по своей природе более достойны общественного доверия из-за отсутствия некоторых потребностей, вынуждающих обычного гражданина накапливать материальные блага…
И, представьте себе, через некоторое время часть тех, кому мы дали наш препарат, начала зеленеть! Никто из нас не учил их, что надо делать! Они додумались сами!
О том как это делается, знали лишь мы. Остальные были уверены, что это результат наших фундаментальных открытий! Отступать стало некуда. Но это было нам на руку! Теперь мы стали раздавать наш бесполезный препарат всем желающим. Зеленых становилось все больше! Перспективы, которые давало положение зеленого, отмели моральные сомнения у самых бессовестных…
И так длится много лет! Каждый зеленый точно знает только то, что красится он сам. Но в результате никто, кроме некоторых из нас, не знает настоящей роли всем известного хлорогена…
Ты удивляешься, инопланетник, почему я так искренне тебе все рассказываю. Это просто. Даже если ты станешь рассказывать обществу правду, ничего не изменится. Келориане и сами умеют говорить и чужие рассказы слушают очень охотно. Чего только они не навыдумывали про зеленых! Просто, одних не убедишь, а другие и так догадываются. Но доказательств нет. Чтобы доказать, что все зеленые красятся, надо устроить всеобщее купание в универсальном растворителе. Как ты думаешь, зеленые пойдут на это?
Мне, пришелец, нужно просто спокойно уйти на пенсию. Но даже если ты раскроешь меня, для остальных это ничего не изменит. Да и как здесь можно что-то изменить? Сейчас хотя бы порядок.
– Но в нынешнем положении посты требующие честности заняты ловкими обманщиками! – обиделся я.
– Ты думаешь, всем обманщикам пришла в голову идея с краской? Среди белых таких тоже хватает, хотя… делай как знаешь. Только прошу тебя, никому не рассказывай про краску в моем кабинете.
