Компрессия - Малицкий Сергей Вацлавович (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
– Болвана нашел? – скрипнул зубами Ридли. – На мясо пустить хочешь? Отчего я не слышал ничего об этой… компрессии?
– На мясо ты пойдешь, если не согласишься, – резко поднялся Кидди и подошел к окну, за которым раскинулась изрезанная резкими тенями поверхность лунного моря Смита. – Сдохнешь, но не сразу. Лет через десять. Да, некоторый риск есть. Но компрессия испытана, и испытана успешно. Кое-кто уже получил свободу. Правда, сроки у них были пока небольшие – до десяти лет. С большими сроками мы еще не работали.
– Где пролом, начальник? – процедил сквозь стиснутые зубы Ридли. – Я тебе не мальчик из колледжа! Говори, где пролом?
– Ты не понял.
Кидди обернулся, шагнул к Ридли.
– Ты не понял. Для тебя там, – он вновь постучал себя пальцем по лбу, – все будет по-настоящему. По-настоящему долго!
5
Внизу утренним отблеском сверкнуло озеро, пробежала полоса тростника, замелькали между соснами черными квадратами экономкрыши. Купе наклонилось, снизило скорость и, скользнув днищем по раскидистым кронам, опустилось на газон.
– И здесь почти ничего не изменилось! – весело объявила Моника и выхватила из-под руки Кидди фуражку, словно именно она могла удержать ее гостя, привязать его хотя бы на время к коротко выстриженной траве, к золотым соснам, к скользящим по их стволам солнечным лучам и к белым наличникам знакомого, вдруг показавшегося маленьким и холодным домика.
«Миха в отъезде», – подумал Кидди, потому что шезлонги стояли у стены сложенными и мячи не валялись на траве, а скромно висели у двери в сетке. Сколько уже Моника с Михой? Лет десять? На каком курсе Миха сумел склонить ее к замужеству? На шестом? А когда она оставила попытки его перевоспитать? Миха тем и отличался, что его присутствие невозможно было скрыть, даже если он исчезал на день или два. Под ногами путались мячи, которые Миха обожал, всюду лежали книги, одежда, обувь, в холодильнике обязательно засыхал небрежно надкушенный бутерброд, на столе темнело съеденное наполовину яблоко, а по комнатам металась какая-нибудь древняя музыка. Нет мячей и музыки – нет Михи. Опять умчался по каким-то делам. И ребенка они с Моникой, судя по всему, так и не родили. Может быть, окажись Миха чуть жестче, и у его неверного друга жизнь сложилась бы по-другому?
Кидди вдохнул наполненный запахами леса воздух и топнул ногой, все еще не веря, что опирается не на лунный или лайнерный псевдограв, а на твердую землю.
– С приездом! – поздравил он сам себя и пошел к дому.
В траве все-таки отыскался теннисный мячик. Кидди подкатил его к ступеням, подкинул носком вверх и зачем-то сунул в карман. Потом подхватил шезлонг, воткнул пластиковые ножки в газон и блаженно развалился. В дом заходить не хотелось. Восемь лет – это много. Чертовски много, даже с учетом того, что, как теперь уже ему казалось, пролетели они если не за пару месяцев, то за год, не больше. Какой сейчас Миха? Моника и вправду почти не изменилась, но Миха-то должен был измениться, он всегда менялся, чего стоила только ежемесячная новая шевелюра, все уже забыли его в облике добродушного ирландского парня; не менялось только его разгильдяйское отношение к вещам и попустительство в отношении собственной жены. Впрочем, как он может говорить об этом, если не знает, каким был Миха с Моникой? И тогда не знал, и теперь не знает. Одно дело – немое обожание на людях, другое – то, что не видит никто. И Моника никогда не говорила об этом. Кидди и сам никогда не расспрашивал ее о муже, но теперь ему отчего-то казалось, что Миха знал о сумасшествии жены все. Не от тягучей ли скуки, смешанной с ненавистью или с болью, которая плескалась в глазах Михи, когда он разговаривал с Кидди перед его отлетом на Луну? Или из-за той поездки, которая случилась несколькими месяцами раньше? Все-таки именно Миха вытащил его на пикник, где он встретил Сиф. Или Моника? Нет, точно Миха! Моника явно не хотела, чтобы Кидди отправлялся вместе с ними к океану, словно знала, что любовник неминуемо споткнется о взгляд серых глаз, забудет о глазах зеленых и с тех самых пор перестанет откликаться даже на зов плоти.
6
Воспоминания от частого употребления стали отчетливыми, хотя и распадались на отдельные картины, дробились на файлы. Но тот день просто не мог выпасть из памяти. Сказав, что километр придется пройти пешком, Миха посадил купе среди колючих кустов. Кидди подхватил сумку с мясом и, чертыхаясь, потащился вслед за Михой и Моникой по узкой тропинке между известняковых холмов. Его провожатые то и дело оборачивались. Поочередно. Только взгляды у них были разные. Миха смотрел восторженно, словно злые глаза Кидди подтверждали мнимое восхищение пешей прогулкой. И каменистой тропкой, и серо-зеленым упругим кустарником, и белесым небом, и сырым воздухом. Моника оглядывалась беспокойно, словно вела раненого с поля боя в лазарет. Или недолеченного из лазарета на поле боя.
– Что это? – показал Кидди на матовые защитные колпаки, поблескивающие между кустов.
– То самое, – довольно откликнулся Миха. – Защитное поле! Представляешь, какой объем контролируется? А тебя разве не удивило, что я раскошелился на натуральное мясо? Или ты думаешь, что у Билла нет пищевого синтезатора? Человек, к которому мы идем, очень важная персона! Настолько важная, что даже приблизиться к нему можно только пешком, и то не каждому! Только по особому приглашению!
– Зачем мы ему нужны? – пожал плечами Кидди.
– Он нам нужен, – взволнованно зажмурился Миха. – Мне нужен. Я у него собираюсь работать. Моника – моя жена, ей не все равно, сколько у меня средств на счету, а ты – мой друг, значит, тебе не все равно, как я себя чувствую. Или не так?
– Так, – кивнул Кидди.
– Не вешать нос! – весело потребовал Миха. – Ты не представляешь, какой это интересный человек! Я говорил с ним полчаса и стал его поклонником! Это вихрь, тайфун в инвалидном кресле! Ты должен с ним встретиться!
– С тайфуном? – кисло поинтересовался Кидди. – Ты уверен?
Океан открылся вдруг. Он хрипло зарокотал у подножия холмов, раскинул серые волны, дохнул в лицо ветром, заставил зябко поежиться.
– Нам туда! – крикнул Миха и пошел, почти побежал к странному дому, словно повисшему в воздухе и не улетающему лишь потому, что выщербленный берег успел ухватить взмывающее жилище четырьмя стальными нитями и ажурной лестницей.
Кидди вздохнул, поправил на плече тяжелую сумку, поймал очередной тревожный взгляд Моники и тоже побрел вниз, туда, где чуть ли не в дно жилища дымила жаровня и среди укрытых пледами шезлонгов махали Михе руками трое.
7
– … Кидди!
Кидди открыл глаза, поймал плечами дрожь, словно океанский ветер просквозил из его воспоминаний к стене домика Михи и Моники, поднялся и шагнул в дверь.
Моника сидела на полу в душевой комнате и раздраженно била ладонью по сенсорной панели. Внутри клубами стоял туман, капли влаги стекали по стеклу, пузырилась вода в поддоне. Жена Михи жмурилась от хлещущего в лицо дождя и время от времени кричала, изгибаясь, словно от приступов тошноты:
– Кидди! Кидди! Кидди?!
Кидди медленно распустил шейный манжет, потянул вниз планку рубашки. Удивительно знакомое даже через восемь лет, почти родное тело Моники отделяло от него лишь мутное стекло. Кидди понимал, что она ждала его, он и сам хотел ее все сильнее с каждым мгновением, но колючая мысль, что он опять делает что-то не так, не оставляла. Впрочем, так было и раньше. И неловкость показалась знакомой. Если исключить досадное, утомительное постоянство в отношении Кидди, Моника мало чем отличалась от всех известных ему женщин, с которыми, часто вопреки их желаниям, он не собирался поддерживать долгие отношения. Они складывались по-разному, но именно с Моникой он чувствовал себя неловко не после близости, а до нее. Хотя с Сиф неловкости не возникало вовсе. С Сиф все было как обычно, но так, как ни с кем. Что теперь думать об этом, если Сиф давно уже нет? И все-таки именно теперь он что-то делал не так.
