Квантовые следствия Ньютоновской алхимии - Касман Алекс (е книги .txt) 📗
- Мы время зря не тратим. Мы здесь занимаемся чрезвычайно важной работой, Игорь. Немного истории поможет тебе это понять. - И он произнес низким, почти рокочущим голосом: - Через несколько сотен лет мечта Исаака Ньютона осуществляется. Складывая кусочки науки с осколочками этой теории, мы возрождаем величайшее достижение всех времен, которое умерло медленной и мучительной смертью из-за пренебрежения и непонимания.
Думаю, он бы еще долго декламировал, если бы я не прервал его ехидным вопросом:
- Что? Исаак Ньютон занимался квантовой химией?
- Фактически, да. Я считаю, что Исаак Ньютон изобрел квантовую химию. Конечно, сам он ее так не называл.
Я ждал продолжения, но, очевидно, настала моя очередь что-то сказать. Поэтому, выдержав паузу, я исполнил его желание и с нескрываемым скептицизмом осведомился:
- Хорошо, вы выиграли: как Ньютон ее называл?
- Алхимия!
* * *
Я поступил весьма грубо, просто хлопнув дверью и не сказав ни слова, но мне требовалось время, чтобы все это осмыслить.
Алхимия, да? Так вот чем мы занимаемся в институте - превращаем свинец в золото! Я бы здорово смутился, если бы об этом узнали мои друзья в университете. И подозреваю, это не очень-то хорошо смотрелось бы в моей биографии. Интересно, смогу ли я получить работу на факультете математики после того, как целый год занимался колдовством на пару с сумасшедшим?
Но, наверное, за это время я стал хоть немного доверять Штейну.. К тому же он мне нравился. Поэтому я отправился не на вокзал» а в университетскую библиотеку.
Кое-что новое для себя я узнал. Например, Исаак Ньютон действительно занимался алхимией! (Одно очко в пользу Штейна.) А я настолько уважал математические открытия Ньютона, что не мог относиться к нему как к умалишенному. С другой стороны, все прочитанное лишь укрепило мое мнение, что алхимия - ранняя псевдонаука, основанная больше на желаниях, чем на научной строгости. Эксперты сходились в том, что те, кто верил в алхимию в семнадцатом веке, были немного чокнутыми, а любой, кто продолжает верить в нее сейчас, просто сумасшедший. (Значит, счет два-один не в пользу бедняги Штейна.)
В этот момент мне точно следовало бы вернуться в институт, собрать вещи и отправиться домой. Таков и был мой план, но я увидел свет в кабинете Штейна и тихо постучал в дверь.
Похоже, он предугадал мои намерения.
- Не уезжай сейчас, Игорь. Я… мы так близко! - взмолился он.
- Вы можете обойтись и без меня, доктор Штейн. Вы все равно не захотели бы видеть меня здесь, если я в это не верю, так? - Я подумал, что алхимия, подобно гомеопатии и паранормальным способностям, просто не будет работать, если рядом находится скептик.
- Без тебя я могу сделать почти все, и многие годы этим занимался. Но никогда не смогу понять тот нестандартный анализ, которым ты владеешь.
Мне это часто говорили, но я никогда не понимал - почему.
- Это же легко, - заверил я. - Надо лишь притвориться, что существуют реальные числа, которые бесконечно велики или бесконечно малы, а дальше делать обычные расчеты.
- Это легко для тебя! Это твой дар! Я буду чрезвычайно признателен, если ты поделишься со мной своим даром еще один, последний раз. Я действительно считаю, что цель достигнута. Реши эту проблему, и завтра я смогу тебе продемонстрировать, что я на правильном пути.
Жалость не входит в число моих добродетелей, и меня возмутило, что он сыграл на ней. Но его замысел сработал. Я не спал всю ночь, в последний раз выводя для своего наставника комплексные функции с нужными для него прыжками.
Наверное, я выглядел не лучшим образом, когда в половине седьмого утра приплелся на кухню, где Штейн уже ждал меня с кофейником ароматного напитка. Пока я, роняя голову, жевал пончик, он попытался объяснить мне всю идею.
- Что сделал Ньютон, прежде чем обратился к алхимии? - риторически вопросил он. - Вывел формулы, описывающие движение материи в поле гравитации, и пришел к пониманию волновой природы света. А затем совершил прыжок настолько большой, что никто из современников не смог его понять: все это объединил.
- Значит, по-вашему, он открыл теорию квантовой гравитации? - заметил я между глотками кофе. - Как раз то, что пытаются сделать современные физики?
- Да, но у него было огромное преимущество, потому что он не потратил зря сотни лет, веря во всякую чепуху.
- И что же это за чепуха? - осведомился я, подумав, что Штейн впервые начинает выглядеть настоящим психом, каким и называли его все мои друзья.
- Частицы, мальчик мой! Мысль о том, что материя состоит из частиц, есть ужасная ошибка, которую физики допустили давным-давно и за которую мы до сих пор расплачиваемся!
- Разумеется, материя состоит из частиц, - снисходительно подтвердил я, хотя отлично понимал, что мои ограниченные знания по физике, полученные в колледже, ничто по сравнению с его многолетним практическим опытом на передовых рубежах математической физики. - Полагаю, в этом никто не сомневается. Молекулы, атомы, электроны и протоны. Об этом я узнал в школе, а потом слышал о других частицах, вроде кварков и му-онов. Частицы - это непоколебимый факт, а не чушь.
- Ты хотел сказать «мюоны». Да, конечно. Я изучал стандартную модель атома. Я даже доказал теорему о суперсимметрии, которой теперь пользуются физики-ядерщики, что, впрочем, не означает, будто это точное описание реального мира. Я также учил, что Колумб открыл Америку, но к тому времени, когда ты пошел в школу, все уже знали: это не вполне соответствует истине… Ладно, давай попробуем иначе. Ты прослушал курс квантовой механики, так? Что в ней сказано о скорости и координатах частицы?
- Нельзя измерить одновременно и то, и другое.
- Да, но это еще не все. Даже физики подтвердят, что не только координаты и скорость частицы неизвестны, но у нее даже нет координат или скорости: их не измеришь.
- Да, кажется, я об этом слышал, - согласился я, начиная гадать, все ли физики сумасшедшие. - Но никогда не мог понять.
- А я подскажу тебе простое решение этой дилеммы: избавься от частиц. В конце концов, никаких частиц не существует, только волны. Частицы - всего лишь домысел нашего воображения, и как раз поэтому они обладают только теми свойствами, которые мы им приписываем. Вот что понял Исаак Ньютон, когда объединил свои знания о гравитации с результатами экспериментов со светом: все, что нас окружает, есть одна большая волна, которая покрывается рябью и движется под воздействием силы гравитации. Из-за воздействия гравитации может создаться впечатление, будто частицы-существуют, но внешность бывает обманчива, верно?
Желая продемонстрировать свое последнее утверждение, он взял карандаш за кончик и принялся ловко покачивать его вверх и вниз.
Результат действительно выглядел так, словно он держит резиновую палочку, а не деревянный карандаш, и я невольно рассмеялся.
- Но если Ньютон об этом догадывался, - сказал я, почти начиная ему верить, - то почему никому не сказал?
- Он пытался! Именно в этом и заключается суть его флуксионов: это новое математическое обозначение волновой природы самой реальности. Если бы он владел твоим нестандартным анализом, то смог бы придать им четкую математическую форму, и коллеги поняли бы, о чем он хочет сказать. Но вышло так, что флуксионы приняли за жалкую попытку выкрутиться при определении производных, и ученые решили пойти по стопам Лейбница. Но ведь Ньютон говорил не просто о функциях и алгебре, речь шла об абсолютном и окончательном описании реальности. Вот в чем заключалась его алхимия.
- Ага, вот мы и до нее добрались! Какое это имеет отношение к алхимии?
- Да это же и есть алхимия! Сам посуди, современные ученые, верящие в частицы, даже не пытаются превратить свинец в золото. Как они смогут это сделать? Частицы - всегда частицы, неизменные по самой своей природе. Но предположим, что вместо свинца и золота имеются лишь различные структуры ряби на поверхности всемирной волны. Тогда, если оказать правильное воздействие, одну структуру можно превратить в другую. И я говорю не только о теоретической возможности. Я точно знаю, что для этого нужно сделать, и собираюсь это сделать!
