Другие миры (сборник) - Тан Шон (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗

– Ой! – Гроувер чуть ее не уронил. – Я не могу! Это же твоя…

– Ага, – сияя, согласился Аполлон. – Это моя личная лира. Если ты ее сломаешь, я тебя испепелю, так что, не сомневаюсь, ты будешь осторожен. Ты же умеешь на ней играть, правда?

– Э-э-э… – Гроувер тренькнул нечто заунывное, похожее на похоронный марш.

– Ты, главное, тренируйся, – успокоил его Аполлон. – Чтобы обуздать келедону, вам понадобится магия лиры. Пусть Перси отвлечет ее, а ты играй.

– Значит, отвлечет… – Задача звучала все поганее и поганее.

Понятия не имею, как эта скорлупка сможет победить золотой автомат… но Аполлон уже хлопал меня по плечу – типа, вот и договорились.

– Отлично! – сказал он. – Встретимся у Эмпайр-стейт-билдинг на закате. Вы приводите келедону, а я так или иначе убеждаю Гефеста ее починить. Только, чур, не опаздывать! Нельзя, чтобы публика ждала. И запомните, чтобы ни царапинки на инструменте, я все проверю!

И солнечный бог вместе со своими золотыми певицами растворился в очередном облаке пара.

– С днем рождения, дорогой Гроувер! – прохныкал Гроувер и извлек из лиры крайне плачевную ноту.

Мы сели на метро в сторону Таймс-сквер – решили, что это хорошее место для начала поисков. Самая середина Театрального квартала, с кучей самых чудны?х уличных артистов и примерно так миллиардом туристов: самое то для золотой дивы, желающей привлечь к себе внимание.

Замаскироваться Гроувер не потрудился. На белой футболке у него красовалась надпись: «Что нам скажет Пан?» Из курчавой шевелюры торчали кончики рогов. Обычно свои мохнатые голени он прятал под джинсами, а копыта – под специального кроя ботинками, но сегодня от пояса вниз он был откровенный козел.

Не думаю, что это имело хоть какое-то значение. Большинство смертных не видят сквозь Туманы, скрывающие истинное обличье волшебных существ. Даже безо всякой специальной маскировки людям придется сильно приглядываться, чтобы убедиться, что перед ними сатир. Да и тогда они, скорее всего, глазам своим не поверят. Люди это хорошо умеют – не верить своим глазам. В конце концов, кругом Нью-Йорк.

Пока мы проталкивались сквозь толпу, я обшаривал взглядом местность на предмет проблесков золота. Никакой беглой келедоны в окрестностях, однако, не наблюдалось. Дела на площади шли как обычно. Парень, одетый только в трусы и гитару, фотографировался с какими-то зеваками. Полицейские, скучая, подпирали углы. Перекресток Бродвея и Сорок Девятой Западной был перекрыт: там техническая команда сооружала сцену. Проповедники, спекулянты билетами и лоточники пытались переорать друг друга. Из десятков колонок надрывалась музыка, но никакого магического пения я не слышал.

Гроувер протянул мне комок теплого воска, чтобы сразу залепить уши, если что, – сказал, у него всегда с собой есть немного, вместо жвачки. Пихать это в уши мне сразу расхотелось.

Тем временем мой друг успел налететь на лоток торговца солеными крендельками и отскочить, сжимая в объятиях Аполлонову лиру, – не дай бог, что случится.

– Ты же знаешь, как пользоваться этой штукой, правда? – спросил я. – Я имею в виду, что за магию она творит.

Гроувер сделал большие глаза.

– Ты что, не в курсе? Да Аполлон же воздвиг стены Трои, просто играя на лире! Если спеть правильную песню, она способна создать практически что угодно.

– Скажем, клетку для келедоны?

– Ну… да!

Голос его звучал не слишком уверенно. Мне со своей стороны как-то не улыбалось, чтобы сатир нарывался на лишние подвиги с этим божественным черепаховым банджо. Нет, Гроувер и сам кое-что умел со своей тростниковой флейтой. В хорошие дни у него даже получалось ускорять рост растений и отводить глаза врагам. Правда, в плохие у него в голове крутился сплошной Джастин Бибер [3]. Никакого магического эффекта эти мелодии не имели – разве что от них у меня начинала болеть голова.

Надо было срочно придумать какой-нибудь план. Жалко, здесь нет моей подружки, Аннабет. По части планов она дока. К несчастью, ее как раз унесло в Сан-Франциско, навещать папу.

Тут Гроувер схватил меня за руку:

– Гляди!

Я проследил за его взглядом. На той стороне площади на открытой площадке толпились рабочие, устанавливая свет и микрофонные стойки, подключая исполинские колонки – наверное, готовились к предпоказу какого-то мюзикла.

Тут-то я ее и увидел. Наша золотая дамочка пробиралась к платформе. Она перелезла через полицейское заграждение, просочилась между рабочими, оставившими ее явление совершенно без внимания, и устремилась прямиком к лестнице на сцену. Обернувшись к запрудившей Таймс-сквер толпе, она улыбнулась, словно предвкушая аплодисменты, которыми та вскоре неизбежно разразится, – и двинулась к центральному микрофону.

– Ой, боги мои! – простонал Гроувер. – Если эти колонки у них подключены…

Уже мчась к сцене, я на бегу запихивал в уши спасительный воск…

Драться с автоматонами – та еще радость. А драться с ними в толпе смертных – самый верный рецепт катастрофы. Морочиться о безопасности смертных (и своей заодно) и параллельно выдумывать способы поимки келедоны мне совершенно не улыбалось. Нужно было как можно скорее эвакуировать Таймс-сквер, не учинив при этом масштабную панику.

Ввинтившись в толпу, я схватил за плечо ближайшего полисмена.

– Эй, там президентский кортеж на подходе! – сообщил я ему. – Вам, ребята, лучше бы побыстрее расчистить улицу.

Я ткнул пальцем куда-то в сторону Седьмой авеню. Никакого кортежа там, разумеется, не было, но я изо всех сил постарался как следует его себе представить.

Дело в том, что некоторые полубоги умеют контролировать Туманы. Это значит, они могут заставлять людей видеть то, что им нужно. Не то чтобы я был в этом деле большой мастер, но попробовать стоило. Президентские визиты тут дело обычное – в городе штаб-квартира ООН, все дела, так что, я надеялся, у копа есть все шансы купиться.

Ну, он и купился – поглядел в указанном направлении, увидал выдуманную мной вереницу лимузинов, изобразил на лице омерзение и что-то забормотал в свою рацию. С воском в ушах я не знал, что именно, но прочие копы тут же начали оттеснять толпу в боковые улицы.

К несчастью, келедона за это время успела выбраться на главную сцену. Нам до нее оставалось еще футов пятьдесят. Наша золотая дива сцапала микрофон и постучала по нему пальчиком. «БУМММ, БУМММ, БУМММ», – разнеслось по окрестным улицам.

– Гроувер, – завопил я, – уже давай начинай играть на этой чертовой лире!

Если он что и ответил, я этого уже не услышал: я стремглав мчался к сцене. Рабочие препирались с полицией, так что никто и не подумал меня останавливать. Я вскарабкался по ступенькам, вытащил из нагрудного кармана ручку и свинтил колпачок. В руке тут же возник мой меч, Волнолом, хотя я совсем не был уверен, что он как-то спасет положение. Вряд ли Аполлон сильно обрадуется, если я обезглавлю его бэк-вокалистку.

До келедоны оставалось еще футов двадцать, когда куча вещей решила произойти вся и сразу.

Во-первых, золотая певица взяла ноту, такую мощную, что она пробилась сквозь мои восковые затычки. Голос ее разбивал сердце и наполнял то, что осталось, тоской и надеждой. Даже профильтрованный через воск, он едва не швырнул меня на колени – мне отчаянно захотелось повалиться наземь и залиться слезами. Именно это и сделали несколько тысяч человек на Таймс-сквер. Машины встали как вкопанные. Полиция и туристы повисли друг у друга на шее, рыдая и обнимаясь в поисках утешения.

Тут я ощутил и другой звук – Гроувер, как сумасшедший, терзал струны лиры. Я ничего отчетливо не слышал, но почувствовал, как по воздуху кругами разошлась магия, так что даже сцена у меня под ногами содрогнулась. Спасибо нашему каналу эмпатии, я уловил отблески Гроуверовых мыслей. Он пел про стены, пытаясь создать каменный саркофаг вокруг келедоны.

Хорошая новость: это вроде как сработало. Между мной и келедоной прямо из сцены вверх выстрелила кирпичная стена; она сшибла микрофонную стойку и прервала песню. Плохая: к тому времени, как я понял, что происходит, останавливаться было уже поздно. Я со всей дури влетел в стену, известки в которой не оказалось, так что мы с кучей кирпичей в едином порыве рухнули келедоне на голову.