Призрачный свет - Брэдли Мэрион Зиммер (книги онлайн бесплатно txt) 📗
«Я не имею ничего против отдельно взятого студента», — часто и безуспешно убеждала себя Труф. Ей не нравилось их количество, студентов было слишком много, и вместе они создавали такой шум, что ничего, кроме отвращения, у Труф не вызывали.
«Я им просто завидую, — подзуживала себя Труф, — они отдыхали, в то время как я обливалась потом на виноградниках статистической отчетности». Институт не подчинялся академическому году, установленному Тагханским университетом, поэтому сентябрь был для Труф всего лишь очередным рабочим месяцем, а не началом работы после отпуска.
Она тяжело вздохнула и потянулась к чашке с кофе. «Нужно сказать Мег, чтобы она перестала это делать. Если остальные заметят, что она носит мне кофе, ее замотают просьбами и она попросту не сможет заниматься текущей работой», — подумала Труф и только сейчас почувствовала, как затекли и болят мышцы.
«Это результат перенапряжения, — констатировала она. — В сентябре меня от этого местечка с души воротит. Нечто среднее между бедламом и сумасшедшим домом, да еще это зачисление. Хорошо хоть в нашем Мэгги Би этого нет».
Немногие учебные заведения Соединенных Штатов и Европы предлагали программы обучения студентов в области парапсихологии и первоклассные лаборатории для проведения научных исследований. Строго говоря, если бы не институт имени Бидни, Тагханский университет давным-давно прекратил бы свое существование и о нем вспоминали бы как об очередном гуманитарном высшем учебном заведении, задушенном материальными невзгодами.
«И где бы ты тогда работала?» — спросила себя Труф, массируя шею и плечи перед тем, как приняться за чтение писем.
Корреспонденция, принесенная Мег, состояла в основном из толстых специальных журналов и каталогов. Вот книга на отзыв, еще одна книга, перечень просьб и пожеланий какого-то издателя, несколько учебников по парапсихологии. А вот это интересно — статистический анализ. Стопка почти из трех десятков писем, украшенных адресами, известными Труф.
А это что-то новенькое. Издательство «Ронсиваль пресс». Это еще что такое?
Нахмурясь, Труф надорвала конверт. Затем принялась рвать само послание. Она превратила в мелкие клочки и конверт, и три листка плотной бумаги. Руки ее тряслись.
— Да как они смеют? Как им это вообще в голову пришло? — возмущенно шептала она.
«…поскольку вы тоже избрали своей профессией оккультизм… вы можете совершить полезное дело… неизвестные подробности частной жизни великого мага, родоначальника магии…»
Подумать только, они осмелились просить Труф написать биографию Торна Блэкберна.
Она — ученый, магистр математики. Все еще трясущимися руками Труф смахнула обрывки бумаги в мусорную корзину. Написать аллилуйскую биографию Торна Блэкберна? Да Труф скорее вонзила бы ему в сердце осиновый кол.
Но что хуже всего, это был ее отец.
Труф уперлась взглядом в противоположную стену, где висела картина, изображающая историческое место Олана. Тридцать лет назад Торн Блэкберн стоял у истоков оккультного ренессанса, шедшего рука об руку со свободной любовью и антивоенным движением шестидесятых. Не менее сексуальный, чем Моррисон, неистовый, как Джаггер, и такой же сумасшедший, как Хендрикс, Блэкберн провозгласил себя героем в греческом духе, полубожеством, сыном Сияющих, древних кельтских богов. Несколько позже, когда появилось множество людей, объявлявших себя сынами всего, чего угодно, от пришельцев до земных ангелов, подобные заявления перестали быть сенсацией и перешли в разряд мещанских, но Блэкберн был первым.
Он был пионером и во многих других вещах, в частности он первым появился на национальном телевидении и провел ритуал в честь своих древних богов. Он ездил с рок-ансамблями и открыто проповедовал свои взгляды. Полуеретик, полумошенник, показушник и искушенный антрепренер, всю свою короткую, но блестящую карьеру Блэкберн оставался одной из ярчайших звезд возрождающегося оккультизма.
«И карьера работала на него», — с негодованием подумала Труф.
Публично провозгласив о создании им ордена героев, он заявлял, что использует магию для возвращения в наш мир древних западных богов. Без устали пророчествуя о скором пришествии «нового зона», Блэкберн умудрился набрать достаточно денег для покупки небольшого поместья почти у самого берега реки Гудзон, где со своими приверженцами он занимался отправлением ритуалов, созданных им же и названных «кругом истины». Все действия проходили в атмосфере свободной любви, свободных наркотиков и дикой необузданности.
Среди его последовательниц была и Катрин Джордмэйн.
Вспоминая старое семейное предание, Труф почувствовала легкую головную боль. Катрин Джордмэйн была «мистической наложницей» Блэкберна и умерла в 1969 году во время одного из ритуалов, но новоявленного магического мессию никто за это не осудил. Поскольку в ту же ночь, тридцатого апреля 1969 года, и сам Блэкберн исчез с лица земли.
Труф растила сестра-близнец Катрин, Кэролайн Джордмэйн. Именно от этой неразговорчивой женщины, стойко пережившей трагическую смерть своей родной сестры, Труф унаследовала хладнокровие, эмоциональную уверенность и самостоятельность. Тетушка Кэролайн рассказала Труф о ее отце, когда девочка была уже большой и многое понимала. Труф не придала рассказу большого значения, поскольку в семидесятых и начале восьмидесятых все эти оккультные упражнения уже мало кого интересовали. Поэтому, когда к Труф обратился какой-то журналист и попросил дать ему интервью, Труф была удивлена, ей казалось весьма странным, что кто-то еще помнит Торна Блэкберна. По ее стойкому убеждению, к тому времени он принадлежал уже к далекому прошлому, к эпохе ЛСД, первой высадке человека на Луне и «Битлз». Очень вежливо, но уверенно-кратко Труф объяснила журналисту, что сказать ей нечего, поскольку отец ее умер, когда Труф не было еще и двух лет.
Это был первый и последний раз, когда она вела себя с представителями прессы корректно, поскольку, обнаружив местонахождение Труф, «джентльмены из прессы» вскоре превратили ее существование в форменный ад. Ее забрасывали письмами и мучили телефонными звонками, но хуже всего было другое — таинственные визиты диковатых субъектов, называвших себя последователями «великого учителя Торна Блэкберна». Самым жутким событием стала последующая затем его реинкарнация.
С той поры как Труф исполнилось восемнадцать, каждый год накануне праздника хэллоуин ей регулярно звонил мрачный репортер из какой-то желтой газетенки и просил, как он выражался, «дочь печально известного сатаниста» не отказать ему в беседе, каковой он собирался приправить свою статью о Блэкберне.
Хорошо еще, что с годами поиссякли исходящие от окололитературных придурков просьбы написать что-нибудь о жизни Торна Блэкберна. Правда, они не прекратились совсем. В конце концов Труф даже, может быть, и написала бы книгу об отце, просто так, безо всякого умысла издать ее, хотя бы для тех, кто не придерживается строгих академических взглядов на подобные вещи, но дело это осложнялось тем, что издателей интересовала не строгая и честная научность, им нужен был панегирик, который они подбросили бы в качестве нового евангелия легковерным или окончательно запутавшимся читателям.
А Труф, дочь Катрин Джордмэйн, решила, что скорее плюнет в свое изображение в зеркале, чем станет писать сусальную биографию мошенника и проходимца, скользкого как уж прощелыги эпохи Водолея. Труф крайне возмущал тот факт, что никто не хотел ни знать, ни слышать, каким, в сущности, форменным мерзавцем был Блэкберн.
«И почему я не родилась дочерью Элвиса? — мечтательно раздумывала Труф. — Просто невероятно, насколько моя жизнь была бы тогда приятней и легче».
Она пригладила волосы и заметила, что рука ее все еще продолжает дрожать.
Почему они никак не желают понять, что Труф хочет только одного — чтобы все раз и навсегда забыли о Торне Блэкберне и никогда больше не вспоминали это имя? Он и так всю жизнь преследует ее как тень. Вот уж точно, куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Но Блэкберн не только преследует ее, он пытается утащить Труф в свой идиотский мир, где полностью отсутствуют разум и рационализм.
