Пески Марса - Кларк Артур Чарльз (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
– Простите, – с обманчивой мягкостью произнес Хэдфилд, – все, что вы говорите, не совсем убедительно. Я не хочу сказать, что это не правда. Вполне возможно, что вы так хлопочете о Спенсере потому, что хорошо знали его семью двадцать лет назад. Но вы слишком многого не договариваете. И совершенно ясно, что все это трогает вас куда больше.
– Он резко наклонился вперед. – Я не дурак, Гибсон. Человеческая психология – мое дело. Можете не отвечать, если не хотите, но, я думаю, вы передо мной в долгу. Джимми Спенсер – ваш сын, да?
Бомба взорвалась, все было позади. И в наступившем молчании Гибсон чувствовал только одно: насколько ему стало легче.
– Да, – сказал он. – Сын. Как вы догадались?
Хэдфилд улыбнулся. Кажется, он был доволен собой.
– Поразительно, как люди не видят себя со стороны! Думают, что ни у кого нет глаз! Вы с ним похожи. Когда я вас вместе увидел, я сразу подумал, что вы родственники.
– Как странно! – сказал Гибсон. – Мы были на «Аресе» три месяца, и никто ничего не заметил.
– Так ли уж странно? Они думали, что все о нем знают, а у меня не было предвзятого мнения. Скажите, Спенсер в курсе?
– Нет.
– Почему вы так уверены? И почему вы ему не скажете?
Допрос был беспощадный, но Гибсон не протестовал. Никто не имел таких прав на эти вопросы, как Хэдфилд. А Гибсону нужен был человек, которому он мог бы все рассказать, – так же, как сам он был нужен Джимми.
– Лучше я расскажу все сначала, – произнес он, ерзая в кресле. – Когда я бросил университет, у меня был нервный срыв, и я почти год провел в больнице. Потом я вышел и потерял всякую связь с университетскими друзьями – они не очень стремились, да и я не хотел ворошить прошлое. Только через несколько лет я узнал, что было дальше с Кэтлин… с его матерью. К тому времени она уже умерла. – Он помолчал. – Я слышал, что у нее есть сын, но не обратил внимания. Мы всегда были – ну, осторожны… Во всяком случае, мы так думали. И я решил, что сын от Джеральда. Понимаете, я не знал, когда именно они поженились и когда Джимми родился. Я хотел все забыть и старался об этом не думать. Я даже не помню, пришло ли мне в голову хоть на минуту, что ребенок мог быть и мой. Вам, наверно, трудно поверить, но так уж оно есть… А потом я встретил Джимми, и все началось сначала.
Сперва я его жалел, потом полюбил. Но я не догадывался, кто он. Я даже, помнится, находил в нем сходство с Джеральдом, хотя почти его не помню.
– А когда, – настаивал Хэдфилд, – вы открыли правду?
– Несколько недель назад, когда Джимми попросил меня заверить какой-то документ. Тогда я узнал дату его рождения.
– Понятно… – задумчиво сказал Хэдфилд. – Но ведь и это не абсолютное доказательство, верно?
– В данном случае неверно! – так обиженно заявил Гибсон, что Хэдфилд улыбнулся. – А если у меня и были сомнения, вы сами их рассеяли.
– Ну а Спенсер? – вернулся Хэдфилд к своему прежнему вопросу. – Вы не сказали мне, почему так уверены, что он ничего не знает. Он тоже мог сопоставить несколько дат.
– Не думаю, – медленно сказал Гибсон, осторожно выбирая слова. – Понимаете, он очень чтит свою мать. И потом, если бы он догадался, он бы не стал молчать, не такой он человек. Нет, я уверен, Джимми ничего не знает. Боюсь, если он узнает, это будет для него тяжелым ударом…
Хэдфилд помолчал. Потом пожал плечами.
– Он вас любит, – сказал он. – Перенесет.
– Как вы долго! – сказал Джимми. – Я думал, вы никогда не кончите.
Что случилось?
Гибсон взял его за руку.
– Не волнуйся, – сказал он. – Все хорошо. Теперь все будет хорошо.
Он надеялся и верил, что говорит правду. Хэдфилд проявил благоразумие, а не от многих отцов его можно ждать даже в наше время.
– Мне не так уж важно, – говорил он, – кто его родители. Сейчас не девятнадцатый век. Мне важен он сам, и, надо сказать, он мне нравится.
Кстати, я говорил о нем с Норденом, так что сужу не только на основании нашей беседы. Ну конечно, я давно все видел. В сущности, это было неизбежно – здесь почти нет мужчин его возраста.
Он протянул вперед руки (Гибсон давно заметил этот жест) и так внимательно стал рассматривать пальцы, словно видел их впервые.
– Можно завтра объявить о помолвке, – мягко сказал он. – Теперь скажите мне, что вы собираетесь делать?
Он поднял глаза, и Гибсон твердо встретил его взгляд.
– То, что будет лучше для Джимми, – ответил он. – Как только решу, что же для него лучше.
– Вы все-таки хотите остаться?
– Нужен ли я ему на Земле? Он будет туда залетать на месяц-другой.
В сущности, я чаще увижу его на Марсе!
– Да, это верно, – улыбнулся Хэдфилд. – Вот понравится ли Айрин, что ее муж проводит половину времени в космосе? Хотя жены моряков… – Он резко замолчал. – Знаете, что бы я вам посоветовал?
– Очень хотел бы знать, – искренне ответил Гибсон.
– Не говорите ничего, пока они не поженятся. Если вы скажете ему сейчас, лучше не будет, скорее – хуже. А позже вы должны сказать Джимми, кто вы такой. Или, если хотите, кто он.
Может быть, Хэдфилд и сам не заметил, что в первый раз назвал Спенсера по имени, но Гибсон почувствовал к нему внезапный прилив симпатии.
Позже, оглядываясь назад, Гибсон решил, что именно в эту минуту началась его дружба с Хэдфилдом. Никто не предполагал тогда, какую большую роль сыграет эта дружба в истории Марса.
Глава 15
День начался, как все дни в Порт-Лоуэлле. Джимми и Гибсон тихо позавтракали. Джимми еще не пришел в себя от счастья, хотя временами впадал и в уныние при мысли о разлуке. А Гибсон думал о том, откликнулась ли Земля на его просьбу.
Он заметил, что что-то не так, только в управлении. Миссис Смит, секретарша Хэдфилда, встретила его. Обычно она пускала его сразу, иногда – объясняла, что Хэдфилд ужасно занят (например, говорит с Землей), и спрашивала, не зайдет ли он позже. На этот же раз она сказала:
– Простите, мистера Хэдфилда нет и не будет до завтра.
– До завтра? – переспросил Гибсон. – Уехал в Скиапарелли?
– Нет. Я не могу вам сказать. Он будет через сутки.
– Так! – воскликнул Гибсон сердито и вышел.
Чтобы отвести душу, он решил взяться за Уиттэкера, если тот в городе, конечно. Тот оказался в городе и не очень обрадовался Гибсону, который решительно уселся перед ним с самым деловым видом.
– Вот что, Уиттэкер, – начал Мартин. – Я человек терпеливый и, кажется, не надоедаю с расспросами.
Мэр не ответил, и Гибсон поспешил продолжить:
– Тут творится что-то странное. Я хочу узнать, в чем дело.
Уиттэкер вздохнул. Он ждал, что рано или поздно это случится. Как жаль, что Гибсон не подождал до завтра!..
– Если вы не можете сказать, – продолжал Гибсон, – признайтесь хотя бы почему. Это проект «Заря»?
Уиттэкер резко выпрямился.
– Что вы сказали? – спросил он.
– Не важно. Я тоже умею быть упрямым.
– Я совсем не хотел бы упрямиться, – жалобно сказал Уиттэкер. – Не думайте, что мы любим секретность, – с ней столько хлопот. Лучше расскажите, что вы знаете.
– Расскажу, если это вас смягчит. Проект «Заря» как-то связан с лабораториями, где выводят эти… Oxyfera. Нет никаких оснований держать их в тайне. Приходится предположить, что это часть более крупного проекта. Я подозреваю, что тут замешан Фобос, но не могу понять как. Вам удалось сохранить все в большой тайне. Те, кто знают, не говорят ничего. Но скрываете вы не столько от Марса, сколько от Земли. Ну, что скажете?
Уиттэкер, по-видимому, ничуть не смутился:
– Должен поздравить вас с такой… э… проницательностью. Может, вам будет интересно узнать, что недели две назад я советовал Главному сказать вам все. Я его не убедил, а потом события развернулись гораздо быстрее, чем мы думали. Я не могу рассказать вам, что именно сейчас происходит. Хотите послушать занятную историю? Сходство с – хм! – известными лицами и местами чисто случайное.
