Золотое дно(изд.1952) - Немцов Владимир (библиотека электронных книг txt) 📗
— Зачем так говоришь? — спокойно сказал Рустамов и не торопясь подошел к ней. — Уверенность в своих приборах еще не дает тебе права сомневаться в надежности конструкции Ибрагима. Как ты думаешь? А?
Сайда растерянно взглянула на директора. Тот, казалось, не замечал ее, рассматривая в трубке гаснущий под пеплом огонек. Она вновь перевела взгляд на Васильева, как бы спрашивая у него совета, но лицо его оставалось по-прежнему спокойным и, как ей казалось, ничего не выражающим.
— При последних испытаниях приборы хорошо отмечали скалы и подводные камни, — будто читая лекцию, начал Васильев, — но, видимо, тонкие трубы основания вышки нами не были замечены на экране. Это, конечно, не вина аппаратов Саиды, — сдержанно и убедительно говорил он. — Это моя вина. Я разрешил идти без прожектора, хотя знал, что приборы еще недостаточно проверены. И вот в результате… — Инженер замолк, постукивая пальцами по столу. — Я не знаю, нужны ли товарищу Гасанову мои извинения, но пусть он поверит, что мне очень тяжело…
Директор бросил трубку на стол и сказал:
— В этом вопросе придется детально разобраться. Мы еще не знаем, что скажут водолазы. Придется назначить комиссию. Ты не возражаешь? спросил он Рустамова.
— Нет. Но у меня есть еще одно соображение. Я думаю, Джафар Алекперович, после этого мы сможем продолжать работу на плавучем острове Гасанова, тем более что Александр Петрович считает, что помощь Ибрагима ему не потребуется…
— Об этом я уже сказал, — подтвердил Васильев. — Работы Гасанова, с моей точки зрения, настолько важны, что использование такого конструктора для решения частных задач в подводном танке просто нецелесообразно. Вы простите меня… — несколько смущенно добавил он. — Я не могу в данном случае оспаривать мнение руководства и, кроме того, готов принять любую помощь от кого угодно, тем более от товарища Гасанова, но… Получилось так, что конструктор Керимова подсказала нам новое техническое решение, поэтому я считаю возможным обойтись сравнительно небольшими переделками в электробуре.
— Мы вам не хотим навязывать своего мнения, — сухо заметил Агаев, поднимаясь с кресла и давая этим понять, что разговор закончен. Инженер Гасанов, видимо, скоро приступит к своей новой работе по утвержденному годовому плану.
Он вынул из кармана цветной платок и вытер им бритую голову.
Гасанов поднялся, молча поклонился присутствующим и направился к двери. За ним пошел Рустамов.
— Послушай, Ибрагим… — Парторг остановил его у порога. — Ты устал… Сам понимаешь, сколько неприятностей! Ну, да не будем об этом говорить. В общем, тебе надо отдохнуть и главное — ни о чем не думать. Я скажу Саиде, чтобы она тебя уговорила.
Инженер отрицательно покачал головой и вышел из кабинета.
Оглянувшись на Рустамова, Саида неслышно проскользнула в дверь. Мужа она догнала в коридоре. Ибрагим, рассеянно подбрасывая на руке связку ключей, направлялся к выходу.
Саида бережно взяла его под руку.
Гасанов молчал. Он предупредительно распахнул перед женой двери на лестницу.
Не говоря ни слова, они спускались вниз по ступенькам.
У балюстрады широкой мраморной лестницы стояли огромные вазоны с цветами. Был вечер. В блеске фонарей цветы казались неживыми, фарфоровыми, с глубокими тенями у лепестков.
Саида сорвала бледную астру и надкусила горький стебель. Гасанов, не оборачиваясь, молча шагал по ступенькам. Лестница казалась необыкновенно длинной.
— Я не права была, Ибрагим? — не выдержала молчания Саида. — Мне до боли стало обидно, когда ты мои приборы назвал слепыми! — Она выжидательно замолчала. — Ты же веришь в то, что делаешь? — спрашивала она, стараясь вызвать Ибрагима на разговор. — Я тоже верю и в свои локаторы и в подводный танк Васильева… Поговори с Александром Петровичем, Ибрагим! Почему ты не был у него в лаборатории?
Гасанов молча усадил ее в машину. Саида нерешительно заглянула ему в лицо.
— Ты не забыл дома платок? — спросила она, словно это было самым важным.
Машина зашелестела шинами по асфальту.
Рустамов стоял у окна.
Море было темным и почти гладким, как уснувший пруд, и только мелкая беспокойная рябь на зеркальной поверхности, где отражались береговые фонари, говорила о неведомой силе, таящейся в глубинах.
Железные силуэты вышек поднимались из воды. Они напоминали Рустамову о никогда не прекращающейся борьбе человека за торжество над природой. Далеко она прячет свои богатства, тяжелых и упорных усилий стоит человеку борьба с ней…
«И вот, — думал Рустамов, — вместо того чтобы всеми имеющимися у нас силами отвоевывать у природы, у этого с виду спокойного моря его богатства ради счастья и славы нашей земли, мы сами никак не можем между собой сговориться! Васильев и Гасанов очень далеки друг от друга. Как это может быть? У них ведь общее большое дело».
Рустамов был недоволен собой: ему не удалось соединить вместе этих двух изобретателей. Правда, сделать это было трудно: один работает на воде, а другой — под водой. Парторг пытался направить Гасанова в подводную лабораторию, но Васильев отказался от его помощи.
Прекрасно знал Рустамов людей, особенно на промыслах. С ними было просто и хорошо… Главное — все ясно. А тут два таких необыкновенных человека… Рустамову казалось, что большие ученые и изобретатели это люди не совсем обычного склада. С ними и разговаривать надо иначе. Может быть, действительно он, Рустамов, и не умеет этого…
Неслышно подошел Агаев и протянул ему письмо.
— Заключение министерства по поводу всплывающих цистерн Васильева, — сказал он. — Только сейчас получено.
Рустамов обернулся и взял письмо. Тут он заметил, что в комнате, кроме них двоих, никого не было. Все уже ушли.
Не глядя на бумагу, парторг спросил:
— Положительное?
— Нет, они считают этот способ нерациональным. Однако предлагают провести еще несколько испытаний для окончательного выяснения его практической пригодности. А самое главное не это: они запрашивают нас о результатах последней разведки. Это, конечно, внеплановое задание, но что я им отвечу?
— Подождать надо, — потирая затылок, словно чувствуя головную боль, сказал Рустамов. — Васильев в последний раз шел уже на глубине ста метров…
— Шел-то шел, — тяжело вздохнул директор и взялся за сердце. — А что нашел? Скажи, пожалуйста?
— Тебе, Джафар, это лучше меня известно.
— Понимаешь, Али, — осторожно начал директор, зажигая потухшую трубку, — я никак не могу поверить в то, что на этих глубинах под морским дном нет мощных нефтяных пластов. Я привык верить геологам. Помню, еще в тридцать седьмом году, студентом, я случайно попал на семнадцатый Международный конгресс геологов в Москве. Выступал Молотов. Он говорил, что у нас в стране ценят геологию как великую науку. Понимаешь… великую! — Агаев высоко поднял палец. — Навсегда запомнилась мне эта замечательная речь… С тех пор я по-настоящему занялся геологией. Мне она казалась одной из самых практически необходимых нам наук. Конечно, я в нее верил… — Он помолчал и задумчиво потрогал темные пятнышки усов. — Как я могу согласиться, что геологи ошиблись?.. Все-таки я думаю, что васильевская разведка не годится. Она пока еще очень несовершенна.
— Проверим, — сказал Рустамов, остановившись посреди комнаты. Всякие могут быть ошибки. Васильев понадеялся на локатор, а он подвел. Вот и налетел танк на вышку! Как будто в море очень тесно… Так-то, Джафар!.. Каждый день у него неудачи… Нехорошо!
— Я тоже об этом думаю, Али, — озабоченно говорил директор, посасывая потухшую трубку. — За такие фокусы нас по головке не погладят. Сколько средств государство истратило! Скажи, пожалуйста, ведь если, не вдаваясь в подробности, кто-нибудь подумает об этих делах, то получается странная картина: бродит под водой слепой танк, торпедирует белыми шарами мирные лодки, сокрушает опытные морские буровые, а толку никакого нет…
— Ну, это ты зря! — возразил Рустамов, и в голосе его почувствовалась тревога. — Так сразу нельзя. Мы должны пойти на определенный риск. Кстати, ты не думаешь, что можно обойтись без васильевских шаров?
