Слушайте звезды! (сборник) - Шитик Владимир (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Пилот темпорального бомбардировщика Эв Уитмер в это время готовился к переходу в альтернативный мир. Собственно говоря, аппарат, которым он управлял, не имел с обычным бомбардировщиком ничего общего. В длину он имел не менее двухсот метров, а формой напоминал огурец. Его оболочка могла противостоять температурам и давлениям, которые существуют только в недрах звезд. Внутренности бомбардировщика были напичканы сложнейшей аппаратурой, среди которой полулежал, полувисел распятый в своем кресле пилот. Его мозг посредством сотен вживленных в черепную коробку платиновых контактов был подсоединен ко входу бортового компьютера. Сервомеханизмы придавали мышцам силу и быстроту, недоступную живым тканям. Десятки игл различной толщины были готовы впрыснуть, влить или закачать в его тело кислород, кровь, лимфу, транквилизаторы — что понадобится — если любая часть этого тела, будь то железа, сосуд или сухожилие, не выдержат обычных для темпорального перехода нечеловеческих перегрузок и поставят тем самым под сомнение работу мозга и пальцев. Компьютер и великое множество других приборов были как бы частью Эва, так же, как и он, в свою очередь, был частью компьютера и всех имевшихся в бомбардировщике устройств. Таким образом, машина приобретала некое подобие души, а Эв уже не был человеком в обычном понимании этого слова. Во время рейда он не испытывал ни страха, ни растерянности, ни раздражения. Никакая посторонняя мысль не отвлекала его. Стоило ему хоть на мгновение расслабиться, потерять контроль над собой, засуетиться, как игла с соответствующим препаратом тут же вонзалась в вену или через один из контактов в кору головного мозга поступал необходимый импульс.
К тысячам заживо изжаренных, засыпанных пеплом и отравленных радиацией египтян Эв испытывал жалости не больше, чем циркулярная пила к еловым доскам. Лишь покинув бомбардировщик и отсоединив от него свое тело, свой разум и свою душу, он мог испытывать и запоздалый страх, и стыд, и раскаяние. Но это — потом. А сейчас, пока дело не доведено до конца — ни в коем случае.
А дело ему предстояло нелегкое: используя свойства темпоральной установки и беспредельную энергию, которую она черпала из времени, память и аналитические качества компьютера, а также свои собственные редкие способности, опыт и интуицию, перебросить бомбардировщик на сорок веков вперед. Для этого необходимо было покинуть свой мир, все Первичное Пространство и вырваться на просторы могучего и беспредельного материального океана, особой, непознанной пока субстанции, где миры и пространства чередуются, на волнах которой наша Вселенная, подобно миллиардам других вселенных, не более чем пробковый поплавок, и одно из физических проявлений которого люди привыкли называть временем.
Время это не было какой-то абсолютной величиной. В одних пространствах оно неслось, как ураган, в других — ползло, как черепаха. Были времена попутные и встречные. В некоторых пространствах время еще не родилось, в других уже умерло, свернувшись в гравитационном коллапсе вместе с материей. В некоторых мирах время двигалось петлями. В этой невообразимой карусели, работая за пределом человеческих возможностей, пилоту необходимо было найти строго определенное пространство, пронестись с потоком его времени в нужном направлении, а затем, повторив все переходы в обратном порядке, возвратиться в свой мир. В упрощенной форме это напоминало путешествие без паруса и весел по запутанной сети рек и ручьев, то плавных, то бурных, текущих во всех направлениях и многократно пересекающихся.
Немного нашлось бы людей, способных — совершить подобное путешествие. Эв был как раз из таких.
— В великий момент, когда вся нация напрягает силы в справедливой борьбе, ни один сознательный и боеспособный мужчина, вне зависимости от того, в каком веке он родился, не должен уклоняться от выполнения своего священного долга.
Так сказал ему человек с генеральскими погонами и золотым орлом на фуражке, когда Эва прямо из родного дома приволокли в этот чужой, незнакомый мир и поставили перед теми, кто должен был изображать призывную комиссию. Говорил генерал — остальные не успевали и рта раскрыть.
— Мы дадим вам возможность плечом к плечу с вашими внуками и правнуками защищать высокие идеалы гуманизма, демократии и свободной инициативы, которые были дороги нам во все времена, но стали еще дороже сейчас, когда ради их защиты мы вынуждены были начать величайшую в человеческой истории войну, — заливался соловьем генерал, подкрепляя свои слова красивыми, убедительными жестами. — На фоне грандиозных событий, которым суждено предопределить дальнейший ход развития мировой истории, в сложный период, когда отдельные неудачи и измена наиболее нестойкой части союзников отодвигают желанный час победы на неопределенный срок, ваш вклад в общее дело окажется особенно весомым. Службу будете проходить в войсках темпоральной авиации. Это чудо современной науки и техники. Им подвластно даже время.
— Но я, как бы это сказать, не совсем готов к выполнению такой почетной миссии, — сказал Эв. — Я не то что в авиации — в пехоте никогда не служил. Может быть, я смогу быть полезен… не здесь, а там… в своем времени. Я даже проститься ни с кем не успел.
— От лица народа, президента и Объединенного комитета начальников штабов заранее благодарю вас, — закончил генерал. — Уверен, что вы не пожалеете сил, а если понадобится, и жизни, для утверждения величия наших идеалов.
— Направо, — скомандовал сержант, все это время молча стоявший за спиной Эва. — Шагом марш.
— Я же объяснил, что не могу, — сказал Эв в коридоре. — Не то, чтобы я не хотел… Я просто не могу. Я не военный человек. Я раньше учил детей в школе. И даже состоял в пацифистской организации. А тут придется бросать бомбы…
— У нас хватит способов заставить вас жрать собственное дерьмо, а не то что бросать бомбы, — сказал сержант. — Понятно? И чтобы я от тебя не слышал ни одного слова, тля лохматая.
Обычно покинувшие свой мир темпоральные бомбардировщики сперва оказывались в трансцендентном пространстве, которое пилоты называли Бешеным Болотом или Блошиным заповедником. Конечно, можно было попасть и в любое другое трансцендентное пространство, но обычно это был именно Блошиный Заповедник — странный мир, где время текло неравномерно, а привычные физические законы иногда были справедливы, а иногда, неизвестно почему — нет. Это трансцендентное пространство, единственное отличие которого от других заключалось в том, что оно было наиболее вероятным при первом темпоральном переходе, и наиболее изученным, считалось у пилотов ничем не примечательным и совершенно бесполезным. Далее трансцендентные пространства следовали без всякого порядка. Можно было сразу попасть в Пекло — мир, состоящий из одних элементарных частиц, секунда пребывания в котором была почти равна земному году, что с успехом использовалось темпоральной авиацией для возвращения из прошлого. В других же случаях приходилось бесконечно долго блуждать в разнообразнейших пространствах, последовательно пробиваясь через десятки, а то и сотни миров — изученных, малоизученных и совершенно неизвестных, среди которых, очевидно, существовали и такие, для которых даже темпоральный бомбардировщик, способный без вреда для себя пронзить Земной шар, оказывался легкой добычей. Слишком много пилотов не вернулось из рейдов, и некому было рассказать, куда их занесло и какая сила смогла расплющить неуязвимую оболочку, или сквозь непроницаемую для любого излучения защиту добралась до хрупких структур человеческого мозга.
На этот раз Эву повезло. Он прошел Блошиный Заповедник, Второй Ненормальный, Решето, Могилу Кестера, какой-то непонятный мир со встречным движением времени, еще несколько неизвестных пространств, одно из которых оказалось очень сложным, — и очнулся в Пекле. Там он пробыл ровно столько, сколько было необходимо, а затем пройдя в обратном направлении с десяток миров, но уже не тех, а совершенно иных, возник в своем мире в тот же день, час и миг, когда его покинул.
