Подводная экспедиция - Пол Фредерик (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Наше небольшое подводное судно стало опускаться во впадину Идена. Мы быстро достигли предельной глубины для обычных аппаратов. Толщина водного слоя над батискафом составляла почти шесть километров. Такое давление ломало самую прочную сталь, сжимало кварцевую линзу как теннисный мячик… Шесть с половиной километров… Семь… Тут я увидел то, чего никогда не видел раньше. Поначалу я даже подумал, что меня подводят уставшие глаза – внутренняя обшивка рубки начала мерцать слабым светом. Я закрыл глаза и потом снова открыл их – мерцание не исчезло, наоборот, оно становилось ярче и ярче. Это светился покрытый иденитом металл, показывая, какая фантастическая сила действует на корпус нашего судна. Обычное иденитовое покрытие уже не защитило бы нас.
Но мы продолжали погружаться.
Двигаясь по широкой нисходящей спирали, мы преодолевали примерно по триста метров в минуту. Восемь километров… Девять… Сверхпрочный иденит горел голубоватым пламенем.
Лицо Брэнда Сперри, наблюдавшего эту картину, походило на каменную маску. Гидеон бросил на него косой взгляд, а потом с тревогой кивнул мне: человек, находившийся с нами в рубке батискафа, был воплощением мрачного экстаза.
Добавлю, что именно в этот момент я стал ощущать странное покалывание в области позвоночника. Мне никогда в жизни не приходилось опускаться на такую глубину. До меня так глубоко в океанические пучины погружались только три человека. Двое из этих людей уже погибли – один был моментально раздавлен после того, как вышел из строя его скафандр. Другой сумел благополучно подняться по поверхность, но не вынес «промывания мозгов», устроенного ему Хэллэмом Сперри. Третьим человеком был мой дядя, Стюарт Иден, изобретатель чудодейственной сияющей оболочки, которая поворачивала вспять давление воды. Он достиг фантастической глубины в таком же аппарате, как и наш, – правда, его батискаф был построен после экспериментов с первой машиной. Может быть, он что-то усовершенствовал? Узнать это было нельзя – оставалось только надеяться, что оболочка выдержит.
Но на девятикилометровой глубине даже покрытая иденитом сталь начинает проявлять признаки сверхъестественного напряжения. Мы все услышали негромкий характерный звук потрескивающего металла – такой тихий, что в нормальных условиях никто бы не обратил на него внимания. Но сейчас мы все замерли и внутренне приготовились к смертоносному прорыву оболочки.
И все же этого не произошло. Оболочка выдержала. Не выдержали нервы Брэнда Сперри. В рубке раздался его неистовый крик:
– Хватит! Иден, я сказал – хватит! Возвращаемся обратно! Ты погубишь всех нас!
Он бросил на меня затравленный взгляд. Я уже открыл рот, чтобы одернуть его, но в этот момент Сперри, как зверь, прыгнул на меня. Я шарахнулся в сторону…
Но Гидеон среагировал еще быстрее. Едва Сперри оказался на одной линии с ним, старый подводник резко выбросил вперед руку и нанес безумцу мощный удар в висок. Сперри без звука повалился на палубу.
Мы растерянно уставились на его побледневшее лицо. Первым опомнился Гидеон.
– Послушай, парень, – хриплым голосом обратился он ко мне. – А ведь этот подлец заронил и в мою душу сомнение. Мы с тобой знаем, на что идем. Мне уже плевать на то, как мы будем возвращаться обратно. Но что касается Сперри и твоего дружка Боба… Почему они должны рисковать?
Я нахмурился – вопрос был не из легких. Меня охватило непреодолимое искушение. Я хотел сказать: «Да, Гидеон, ты прав!» – а потом направить батискаф к поверхности так быстро, как только позволяют гребные винты. Иденитовая оболочка внутри рубки уже не светилась, а пылала; потрескивание металла не умолкало ни на секунду. Мне живо представилось, как под действием страшного давления оболочка теряет свой электрический заряд и океан всей своей колоссальной мощью обрушивается на нас.
Я посмотрел на Эскова. На вид он был самым спокойным из нас. Казалось, что его лицо высечено из морского базальта.
– Продолжай погружение, Джим, – тихо сказал он. Десять километров… Десять с половиной… С трудом выйдя из оцепенения, я заставил себя оторвать взгляд от пощелкивающего и жужжащего глубиномера и переключился на экран сонара. На нем вспыхивали странные цветные пятна, но понять, что они означали, было невозможно. Рядом со мной послышался тихий голос Гидеона.
– Джим, – он говорил очень спокойно, но я, охваченный недобрым предчувствием, сразу повернул голову, – посмотри вниз.
Из-под двери, ведущей в кормовой отсек, показалась тонкая, медленно растекающаяся полоска воды.
18
ДНО МИРА
Тяжело в ученье – легко в бою. Мне кажется, если бы не годы учебы в академии с ее жестокой дисциплиной, запредельными нагрузками и незыблемыми правилами («Паника – ваш злейший враг!»), я бы не выдержал. Я бы направил батискаф вверх, сбросил весь балласт и, скорее всего, обрек всех нас на гибель.
Но какой-то внутренний голос, более умный и хладнокровный, чем я сам, настойчиво подсказывал мне, что здесь что-то не так. Я собрал всю свою волю в кулак и заставил себя спокойно взглянуть на ситуацию.
На это мне потребовалась какая-то доля секунды: я понял, что на глубине десять с лишним километров вода не может «просачиваться». Я не знал, откуда появилась вода на палубе, но она попала в батискаф не через обшивку!
Поставив автопилот на режим погружения, я вскочил с кресла и бросился в кормовой отсек. Все было просто! Из-за того, что в отсеке не было ни одного члена экипажа, температура там сильно понизилась, и на охладившейся обшивке образовался конденсат – вот он-то и стал стекать на палубу.
На свое место я вернулся в уже совершенно другом состоянии и спокойно объяснил Бобу и Гидеону, что произошло. Они не сказали ни слова.
Брэнд Сперри начал приходить в себя. Гидеон не проявлял к нему особого интереса, хотя иногда все же бросал в его сторону косые взгляды. Впрочем, Сперри не проявлял агрессивности. Он открыл глаза, прищурившись, посмотрел на меня, а потом уставился в потолок.
Я снова сосредоточился на панели управления. В это время на экране сонара появились очертания небольшого, похожего на торпеду предмета. Его силуэт дрожал и терялся среди сигналов, отражаемых дном, но не различить его было нельзя. Это мог быть только батискаф моего дяди.
Покрытая иденитом обшивка выдержала. Мы осторожно, затаив дыхание, опустились прямо на лежащий на дне батискаф. Раздался глухой удар, и два аппарата соприкоснулись корпусами.
На этом наши планы были исчерпаны – если словом «план» можно было назвать те отчаянные и поспешные решения, которые принимали мы с Гидеоном на пути из Тетиса во впадину Идена. Мы наконец прикоснулись к батискафу моего дяди – или к его гробнице…
Что делать дальше? Мы с Гидеоном озадаченно переглянулись.
Перебраться из одного аппарата в другой мы не могли. У нас не было подходящих скафандров. А те, что имелись на нашем батискафе, ничем не отличались от обычного водолазного снаряжения. Они могли исправно служить на глубине пять, максимум шесть километров, но не на дне впадины Идена.
– Берем его на буксир, Джим! – предложил Гидеон.
Я суеверно скрестил пальцы и утвердительно кивнул. Кажется, это был наш единственный шанс. Вглядываясь в экран сонара, я совместил очертания двух батискафов, а потом решительно потянул ползунок реостата, приводившего в действие магнитные «кошки». Они не были рассчитаны на такую нагрузку, но что нам оставалось делать!
Тут же я включил насосы балластных цистерн. Надо было облегчить наш аппарат – совсем ненамного, иначе магнитные «кошки» не выдержат рывка вверх и разомкнутся. Затем, меняя режим работы гребных винтов, я стал медленно поднимать сцепившиеся батискафы.
Странное дело, но на мелководье такой маневр был бы невозможен. Здесь у меня почти все получилось. Почти.
На небольших глубинах нам помешали бы течения и турбулентные потоки воды. Они нанесли бы столько илу, что батискаф дяди оказался бы практически похороненным. «Кошки» не подняли бы его вместе с сотнями тонн грязи.
