Ночь молодого месяца (сборник) - Дмитрук Андрей Всеволодович (бесплатные версии книг txt) 📗
Общий стиль помещения был — поспешность и неумение подражать как следует воинственным предкам. Растрескавшийся потолок при каждом шаге сыпал комья на составленные в ряд столы. Хозяйка, полноватая, с ацтекским профилем и великолепной иссиня-черной косой, расстилала скатерть, сердито гремела тарелками, ревнуя «своих» к красавице из метрополии.
Виоле подвинули кресло. Приходили суровые усачи и бородачи, сваливали оружие в угол, клали шляпы на стол и откровенно уставлялись на гостью. Обед был готов, но есть не начинали, ждали кого-то, называемого в разговоре «стариком» и «Сократом». Она попросила объяснения происходящего. «Мы вас не звали, нам Земля в няньки не нужна», — огрызнулся Ястреб; долговязый шикнул на него и стал рассказывать нечто путаное, помогая себе жестами, изо всех сил стараясь понравиться. Мужчины стали помогать рассказчику, перебивать, вспоминать детали.
Месяц полтора назад, по земному счету времени, дозорные заметили большой звездолет, несомый в дрейфе мимо Аркадии. Попробовали связаться — не ответил. Заподозрили беду, послали бот. Блудный гигант обратил его в ничто. Возмущенные аркадцы произвели атаку всем наличным флотом и, на свое несчастье, кажется, повредили ходовую часть крейсера. С тех пор дракон вращается по орбите вокруг Аркадии — наибольшее удаление двадцать три мегаметра — и методически уничтожает поселки, сжигает массивы леса. Скромный флот колонии перебит еще в первом бою, абсолют-транслятор взорван, потому-то и Земля не смогла связаться с Аркадией, и Аркадия была не в силах вызвать Землю. («Если б и хотела», — ввернул Ястреб.) Что думать о корабле-убийце, не знали, предполагали даже агрессию чужого, нечеловеческого разума.
…Действительно, кровожадность крейсера представляла загадку. Секрет скрывала и психика аркадцев. Все они чуть ли не больше, чем смертью близких, возмущались ущербом, нанесенным лесу, поскольку чувствовали некое кровное родство с деревьями…
На все затруднительные вопросы Виола получала один ответ: «Дождитесь старика, Сократ все растолкует».
Наконец в комнату вступил человек, действительно напоминавший лобастого и курносого афинского мудреца. Только он был в пыльных сапогах, обвисшем комбинезоне, маленьком кепи с зеленым козырьком и с резонансным деструктором за плечами.
Войдя, старик прежде всего стал, кряхтя, освобождаться от тяжеленного деструктора — к нему подскочили помочь, сняли широкие ремни. Затем, косолапо ступая, подошел прямо к Виоле, и она невольно встала. Судя по архивным видеопленкам и сеансам Восстановления, такие глаза бывали у землян на закате жизни, когда земляне еще умели стареть. Светлые озера в кратерах морщин, младенчески ясные и кроткие, с насмешливым блеском у самого дна.
Она ответила на пожатие жесткой, как корень, руки — «какие ужасные вздутые вены, и пальцы теряют гибкость!..» В прищуре старика мелькнула насмешка и обида, будто бы он прочел ее мысли.
Сели.
Помолчав, Сократ спросил с хорошо спрятанной, мягкой укоризной:
— Почему Земля вспомнила о нас… именно теперь? Кроме того, как вы узнали, что у нас… непорядок?
— Мы встревожены, поскольку в вашем районе стала преобладать энергия распада.
Мужчины перестали галдеть, прислушались.
— Любая цивилизация, — продолжала Виола, — излучает энергию созидания, когда творит и строит, и энергию распада, когда воюет. Наши приборы могут найти очаг творчества даже на другом краю Галактики. Так же как и…
— Язву, да? — сварливо перебил старик.
При общем нелегком молчании хозяйка раскладывала по фаянсовым тарелкам пахучее темное мясо, облепленное травами, и ломти ноздреватого свежего хлеба. Пошла по рукам первая бутыль.
— Ваши часовые чуть не убили меня, — улыбнулась Виола, принимая полный стакан. — А может быть, вы просто не любите землян? Мне порой кажется, что вас мало радует наше вмешательство.
Старик молча пригубил, потом вдруг поставил посудину так резко, что вино разбрызгалось по скатерти.
— Да не копайтесь вы во мне, ради всего святого! Я же чувствую, прямо пальцами роетесь в мозгу… Любим, не любим, плюнем, поцелуем. Дайте пять минут покоя! — К нему быстро вернулась наивно-хитроватая беспечность. — Вот земляне — вечно спешат куда-то, и других в шею гонят, да! Несерьезный народ, суетливый…
За столом облегченно засмеялись, напряжение было снято. Долговязый через троих полез чокаться с Виолой. Веселились от души, вроде бы и не жили второй месяц в бункерах, и не стояли снопом в углу деструкторы, плазмометы, разрядники…
Вечером они вышли на поверхность, Виола и старый колонист, именуемый Сократом. Ясный закат червонным золотом разлился над шапкой скал. Старик галантно и бережно вел Виолу под руку.
Так и осталось загадкой родство аркадцев с лесом. Глубокий зондаж выявил некие каналы, уходящие за пределы личных психополей. Куда? Сами колонисты искренне считали, хотя и не говорили об этом вслух, что жизнь каждого из них зависит от состояния одного из деревьев. Это пахло бы чуть ли не античной наивностью — мифами о дриадах, рождавшихся и умиравших вместе с деревом, — если бы не каналы, уводившие в область, пока неподвластную анализу.
— Стало быть, стыдно, что приходится зависеть от Земли? Хотите сами справиться, даже ценой человеческих жертв?
Сократ развел руками, снял свое кепи с зеленым козырьком — гуляя, они вступили на кладбище.
— Есть такой грех, Виола. И еще… честно говоря, мы всегда боялись привлекать к себе ваше внимание. Нет, ничем преступным мы не занимаемся… просто слишком уж непохожи на другие колонии. Слишком, да. — Он подавленно вздохнул. — Ну, теперь вы нам, конечно, не дадите жить по-своему. Вон какой суровый подход: «ценой, человеческих жертв!»
Со стариком приходилось особенно трудно. В отличие от большинства аркадцев, не жаловавших теории, он точно знал, что за нити сращивают людей с лесом. Знал, но таил, а прощупать его мысли незаметно Виола не могла. Сократ сразу чуял зонд.
— Чем же все-таки непохожи? — вкрадчиво, прилично месту действия, спросила Виола. — Раз уж я здесь, зачем скрывать?
Он ответил не сразу. Из-под снежных дедморозовских бровей всматривался в надписи на обтесанных валунах: «дорогая мамочка… спи с миром… здесь покоится… любящие сестры, жена, сын». Под большинством камней, под ухоженными холмиками в цветах никто не лежал. Условные памятники, пустые гробницы — кенотафы хранили только имена испепеленных плазмой, рассыпавшихся в атомную пыль.
— Вам знакома такая фамилия — Саянов? Жан-Этьен Саянов?
Виола на губах поймала слова откровенного признания. Саянов родился позже, чем она, но не принял бессмертия, серии обновлений. Это был странный, мужественный философ, оригинальный мыслитель, вышедший в конце двадцать третьего века из движения «естественников». Виола слышала выступления Саянова, даже участвовала в диспутах по поводу его идей, отстаивая противоположную точку. Позже Жан-Этьен исчез, вероятно, в большом космосе. Сейчас ему было бы… Но Сократу, старику в девяносто два, незачем знать возраст Виолы.
— Саянов? Слышала. Что-то связанное с энергетикой растений?
— Шире, гораздо глубже и шире. Энергия резонанса. Динамическая первооснова всего, что растет и развивается. Деревьев, рудных жил, вулканических котлов, рек, пробивающих русла. Саянов учил, что есть резонанс расширяющейся Вселенной с каждым локальным процессом развития…
Они забрели в самую старую часть кладбища, ютившуюся под отвесным утесом, среди чешуйчатых свисающих корней горного леса. Узловатые слепые змеи сползались по обрыву на поклон к тяжелым плитам с вделанными бронзовыми кольцами, настоящим надгробиям, скрывавшим прах первых переселенцев и самого чудаковатого основателя аркадской колонии.
— …Он считал, что победа над индивидуальной смертью — фальшь, самообман, да. Живое вечно живо и без ваших обновлений. Вы нарушили резонанс, искусственно зафиксировав себя на месте. Саянов говорил, что нестареющий организм подобен голограмме. Развитие на Земле окончено, скоро перестанут рождаться дети и новые мысли… Ваши приборы перестанут отмечать созидание, да…
