Прыжок в прошлое - Бакли-Арчер Линда (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Мы не поедем в Алдридж, – сказал Гидеон. – Мы остановимся у ближайшей фермы и заплатим им за телегу. Надо как можно скорее вернуться назад. Очень похоже на то, что кто-то надпилил ось еще до того, как мы сели в карету. У преподобного есть пистолет, но боюсь, он неважный стрелок, а у больного кучера просто нет сил. Мы должны действовать быстро и по возможности спокойно.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ящик Пандоры. Спасение в имени
Сержант Чадвик следил за четырьмя фигурами на футбольном поле. Он откусил плитку шоколада и вынул из кармана плаща бинокль. Поколебавшись, стоит ли беспокоить инспектора Уилера в такую рань, он решил, что босс больше разозлится, если не позвонить.
Доктор Дайер вел двух ученых из НАСА и Тима Уильямсона к школе Кэйт.
– Надеюсь, еще достаточно рано, и никто не обратит на нас внимания, – сказал доктор Дайер, оглядевшись по сторонам.
Они обошли школу, и отец Кэйт показал на каменные ступени, ведущие в подвал для хранения угля. Чтобы девочки не спускались туда, поперек ступеней был протянут провод. Доктор Дайер переступил его и жестом пригласил остальных следовать за ним.
– Миган, лучшая подруга Кэйт еще с начальной школы, сказала мне, что это их секретное место. Они спускались сюда на переменах, чтобы посекретничать и укрыться от ветра. Вчера Миган, соскучившись по Кэйт, пришла в подвал и нашла вот это. Подойдите ближе.
Все столпились вокруг доктора Дайера. Он вынул фонарик из кармана и направил свет на изумрудно-зеленый папоротник, пустивший корни в стену. Мягкий красный кирпич был испещрен именами и инициалами. В центре кружка света виднелась надпись, выглядевшая очень старой, но ее все еще можно было прочесть, поскольку она была глубоко процарапана.
Под надписью был нацарапан круг с четырьмя маленькими кругами над ним.
– Это подпись Кэйт – отпечаток лапы Молли, – объяснил доктор Дайер. – Моя умненькая Кэйт оставила нам послание. Это лучшее доказательство справедливости вашего, доктор Пирретти, соображения по поводу связи между временем и тяготением.
Ученые долго рассматривали сообщение, присланное Кэйт.
– Да-а-а! – выдохнул наконец доктор Джакоб. – Это нечто… очень важное. Не думал, что окажусь свидетелем подобного факта.
Тим Уильямсон, не моргая, смотрел на послание Кэйт.
– Она попала в прошлое! – воскликнул он. – Каким-то образом я сделал машину времени! Эта встреча в Бэйкуэлле на рассвете войдет в историю. Люди будут писать об этом…
– Только если кто-нибудь узнает… – тихо сказала доктор Пирретти.
Неожиданно до Тима дошло, что он сыграл важную роль в самом значительном открытии века – нет, не века, тысячелетия,– и он начал пританцовывать на месте, высоко подбрасывая ноги. Но доктор Пирретти была мрачна. Она хотела что-то сказать, но сдержалась.
– Поверьте мне, Эндрю, – обратился Тим Уильямсон к доктору Дайеру, – я буду работать день и ночь, чтобы восстановить антигравитационный аппарат. Мы воспроизведем те же условия. Если не получится с первого раза, повторим – мы обязательно вернем детей обратно.
У доктора Дайера показались слезы на глазах.
– Мы вернем их домой! Доктор Пирретти разозлилась:
– Будьте реалистом, Тим! Вы не можете сделать это «с первого раза». Имело место случайное стечение обстоятельств. Невозможно знать наверняка, как воспроизвести те же самые условия. А двое беззащитных детей бродят где-то в восемнадцатом веке!
– Не следует недооценивать Кэйт, – сказал доктор Дайер. – Она умна и находчива…
– Знаете, – перебил его доктор Джакоб, который был погружен в размышления и не следил за беседой коллег, – до сих пор наши усилия были сосредоточены на понимании взаимосвязи гравитации и темной материей, а теперь мы должны ответить на вопрос, есть ли связь между темной материей и временем. Предстоит интереснейшая работа…
– Вы только послушайте себя! – воскликнула доктор Пирретти. – Вы уже вписали наши имена в научные книги и энциклопедии и поздравляете себя с этим удивительным открытием! А вы не видите, что в действительности это означает? Это же бедствие! Трагедия для рода человеческого! Это в миллион раз хуже изобретения атомной бомбы! Вы не понимаете, что мы играем роль Пандоры, открывающей свой ящик и выпускающей в мир невиданные ужасы? Подумайте, сколько страшного ежедневно, каждую секунду творится на планете. До сегодняшнего дня единственное, что находилось в безопасности, это прошлое. Вы хотите жить в мире, где прошлое всегда будет открыто для вторжения из будущего? Если мы теперь поступим неправильно, большая часть человечества будет вечно нас проклинать, и совершенно справедливо.
– О чем вы? – стиснув кулаки, спросил доктор Дайер. – Вы хотите сказать, что мы не должны пытаться вернуть детей назад?
Доктор Пирретти перевела взгляд на отца Кэйт и несколько смягчилась.
– Нет, Эндрю. Я не это хотела сказать. Мы должны выполнить свой долг по отношению к Кэйт и Питеру. Я имею в виду, что мы обязаны исправить то, что случилось, а потом предоставить историю самой себе.
Доктор Дайер закрыл лицо руками.
– О боже! Почему это случилось именно с Кэйт?
Возмущенные слова доктора Пирретти ошеломили двух других мужчин. Доктор Уильямсон неловко переступал с ноги на ногу. Доктор Джакоб откашлялся и сказал:
– Я не сознавал, насколько серьезно вы ко всему этому относитесь, Анита.
– Что ж, теперь вы знаете. Пока мы не поймем, каковы будут последствия обнародования нашей находки, никто из нас не должен рассказывать, что мы сегодня увидели. Никому. Ни полиции, ни НАСА, ни даже родителям Питера Скокка. Вы согласны, джентльмены?
Все кивнули, но было видно, что доктор Джакоб испытывает какие-то сомнения. Доктор Дайер сказал:
– Но ведь об этом знает Миган. А моя жена – я не могу не рассказать матери…
– Нет. – Доктор Пирретти глубоко вздохнула, вынула из сумки перочинный нож и стала соскребать послание Кэйт, пока около стены не выросла кучка красноватой пыли.
Они скакали на неоседланной лошади. Питер постепенно приспособился удерживаться на спине Полуночника. Поначалу он крепко уцепился за Гидеона; теперь же сидел ровно и свободно, только чуть придерживаясь за своего спутника. Он видел пролетавшие мимо пересохшие поля и ощущал каждый удар копыт Полуночника по земле. Питер никогда прежде не испытывал такой свободы. В фотоальбоме дедушки и бабушки он видел фотографию отца верхом на лошади. Если папе можно было скакать на лошади, то почему, по его словам, Питер обязательно должен был сломать себе шею? Как бы ему хотелось, чтобы мама и папа видели его сейчас.
– Вы перестали бояться, мастер Питер, – заметил Гидеон. – Мне кажется, из вас получится хороший наездник. Держитесь крепче. Посмотрим, так ли силен Полуночник, как я думаю!
Гидеон вонзил каблуки в бока жеребца, и тот помчался галопом в два раз быстрее, чем раньше. У Питера перехватило дыхание. Он крепче прижался к Гидеону и радостно закричал.
– Все-таки кое-что вам нравится в моем времени, – крикнул Гидеон через плечо.
И это правда, подумал Питер. Несколько часов тому назад он отдал бы все, только бы оказаться в пригороде своего Лондона, а сейчас, неожиданно для себя, уже не был в этом уверен.
Мили через две они наткнулись на мальчика, который тянулся к ветвям вишни, стоя на спине черно-белой ломовой лошади. Он собирал последние перезревшие ягоды, которые не склевали птицы. Лошадь помахивала пыльным хвостом, отгоняя ос, круживших над гнилыми ягодами у подножия дерева.
– Не думаю, что нам надо заранее себя обнаруживать, – хитро глянул на Питера Гидеон.
Он соскользнул с Полуночника и бесшумно подвел коня к мальчику. Лошадь мальчика заметила коня, но продолжала рвать сладкую желтеющую траву. Питер с благоговением следил за Гидеоном, но невольно все время думал о его прошлой профессии. Не удивительно, что его не могли поймать – у него все движения кошачьи.
