Похитители завтрашнего дня (авторский сборник) - Комацу Саке (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Нападение
Все взрывчатые вещества, будь то смертоносная начинка огромных мегатонных бомб или безобидная крупица пороха в детской хлопушке, пришли в полную негодность. Кое-где в мире начались волнения.
В Японии было сравнительно тихо.
Хуже обстояло дело в тех странах, где общество кормилось астрономически огромными бюджетными ассигнованиями на военную промышленность.
Фондовые биржи Нью-Йорка и Лондона были наводнены акциями военной промышленности по ликвидационным ценам. В первую очередь появились акции крупнейших химических, электрических, авиационных, алюминиевых, нефтяных и судостроительных компаний. Внезапное «всестороннее разоружение» привело экономику в состояние, грозившее инфляцией.
В противоположность этому на японской фондовой бирже обстановка оставалась довольно спокойной. Появились только акции химических компаний и предприятий, производивших вооружение. Падение цен на нью-йоркской бирже до нас еще не докатилось. Правда, акции строительных фирм сильно колебались. Согласно прогнозам, строительные предприятия тоже должны были понести большие убытки, потому что «бездействие взрывчатых веществ» распространялось и на динамит.
— В Америке, в юго-западных штатах, появились ликвидационные полицейские, — сказала Кисако, просматривая газету и поглаживая Гоэмона по голове.
— Ликвидационные полицейские? — переспросил я. — Это еще что такое?
— Ну… это самое… как на бирже… Тьфу ты, ну словом, все полицейские подают в отставку. Они заявили, что при существующем положении вещей не могут выполнять свои служебные обязанности…
— А-а, ясно. Для американских полицейских пистолеты были единственным оружием. Помнится, даже сами ньюйоркцы критиковали своих полицейских за то, что они слишком много стреляют. Хотя в южных штатах, где то и дело линчуют негров, без пистолетов им никак не обойтись.
— А наши полицейские, наверное, и стрелять-то не умеют, хоть и носят пистолеты.
— Это точно, — кивнул я. — Только один раз и стреляли — во время первомайской демонстрации, на дворцовой площади. Дубинкой орудовать куда легче. Великая вещь привычка!
— В Аризоне появились гангстеры-лучники. Совершено несколько нападений на банк… А еще тут написано, что у них рапиры, — сказала Кисако.
— Лучники? Это кличка у них такая что ли?
— Да нет, написано — лучники. Без кавычек. Может, опечатка?
— А-а, понял, никакая не опечатка, просто они вооружены луками и стрелами.
— Ах, вот в чем дело… Значит, близится время рубинов гудящих…
— Ты когда-нибудь слышала, чтобы рубины гудели? Совершенно неостроумно! Если хочешь сказать — времена Робин Гуда, так и говори.
— Я и говорю. Это Гоэмончик меня заразил своим чудным языком.
А этот самый Гоэмончик, которому Кисако все гладила и гладила лысину, вдруг страшно покраснел, начал мигать и задыхаться, широко разевая рот.
— Кисако, что это с ним? — обеспокоенно спросил я. — Может, припадок начинается? Ты не знаешь, он не страдает падучей?
— Ничего особенного, — сказала Кисако и почесала у него за ухом. — Он же обожает, когда ему щекочут лысину. Все время просит — почеши, погладь…
Но я не на шутку встревожился. С Гоэмоном творилось что-то странное. Его губы дергались. Может, ему не хватает воздуху?
— Кисако, оставь его в покое! Не видишь — человеку плохо. Что он тебе — кошка или собака?
— Отстань, мне самой приятно, — невозмутимо ответила Кисако. — Когда я была маленькой, был у нас в деревне один идол. Ужасно миленький, головка гладкая-прегладкая, блестит ярче солнышка, точь-в-точь как у Гоэмончика. Я его жутко полюбила. Подойду бывало и глажу по головке. Все глажу и глажу…
— Что ты заладила — глажу! — я рассердился. — Неужели ты такая бессердечная? А вдруг он помрет…
— Ну что ты, это еще зачем?.. Ничего с ним не случится. Правда, дед, тебе ведь приятно и ты совсем не собираешься уми…
— А-а-а… — вдруг застонал Гоэмон.
Я в ужасе уставился на его широко разинутый рот, на его грудь, набравшую воздуха, как мне казалось, для последнего вздоха.
— А-а-а…
— Что с ним?! Гоэмон, Гоэмончик, дорогой, что с тобой?..
— Все. Теперь уже скоро, — все так же невозмутимо сказала Кисако.
— А-а-апчхи!
Плохо было не Гоэмону, а мне.
Громоподобный чих сотряс стены. Лицо Гоэмона сразу приобрело нормальный оттенок. Он мгновенно уснул.
— Ужасно смешной, правда? — сказала Кисако, заботливо вытирая ему нос половой тряпкой. — Он говорит, что чихание — самая приятная вещь на свете.
В дверях появился наш связист и протянул мне английскую газету.
— Где Тамура-сэнсэй? — спросил он взволнованно.
— В соседней комнате. Он размышляет, просил не беспокоить, — ответил я. — Что-нибудь случилось?
— Группа неизвестных напала на лабораторию фирмы «Универсал» на Асигасаки. Лаборатория разгромлена. Президент похищен…
Было очень поздно.
Тем не менее Тамура заявил, что сам отправится в разгромленную лабораторию, что случалось с ним крайне редко. Наверное, ему тоже надоела жизнь затворника.
Мы спустились к воде, к хорошо укрытой от посторонних глаз бухточке, сели в моторную лодку и вышли в открытое море. Там нас подобрал гидроплан и доставил в Эносиму. Оттуда на машине мы помчались в Асигасаки. Вся эта ночная поездка как две капли воды походила на сцену из приключенческого фильма. Но я давно понял, что все незаурядные личности, все воротилы и боссы обожают устраивать театр для себя, прямо как малые дети. Видно, у них нервы железные. Обычный человек ни за какие блага не стал бы посреди ночи мерзнуть в открытом море и изнывать от страха в кабине крохотного гидроплана, летящего вслепую над черными волнами. Из-за этих самых железных нервов люди и становятся боссами и крупными закулисными фигурами.
В машине, по пути в лабораторию, я просмотрел газету, которую мне дал связист.
В глаза бросился странный заголовок «Д.Д.Т. сделал второе заявление!»
Приглядевшись внимательней, я заметил рядом с первым Д крохотную букву р: Д-р. Не знаю уж, каким образом английская газета присудила Тамуре докторскую степень.
«Доктор Дайдзо Тамура заявил, что вслед за взрывчатыми веществами будет заморожено химическое, биологическое и радиоактивное оружие, а также напалмовые бомбы».
«Ага, все ясно, — подумал я, — вчера Тамура не зря клал земные поклоны перед Гоэмоном».
Чудеса! Как можно парализовать ядовитые газы, бактерии, радиоактивные элементы и напалмовые бомбы, в которых используется сгущенный бензин? Предположим, взрывчатые вещества, обработанные какими-то волнами определенной частоты, перестают взрываться. Впрочем, я этого тоже абсолютно не понимаю, но вроде бы кое-как могу себе представить. А все остальное?..
У фасада лаборатории стояли полицейские машины, и мы поехали к задним воротам.
Внутри нам открылась страшная картина. Словно здесь ураган гулял: приборы разбиты вдребезги, сейфы перевернуты, пол усыпан осколками и обрывками бумаги. Кое-где виднелись пятна крови.
Объяснения давал молодой лаборант в изодранном в клочья белом халате, с огромным синяком под глазом и разбитым в кровь носом.
— Они ворвались сюда около девяти вечера… Человек двадцать-тридцать. Все здоровенные, как профессиональные борцы… Много иностранцев…
— Они о чем-нибудь спрашивали?
Тамура окинул взглядом следы побоища.
— А как же, конечно, спрашивали! Выстроили всех служащих в ряд и давай работать кулаками. Требовали, чтобы мы им открыли секреты нового оружия.
— Интересно, как они пронюхали про мою связь с вами?.. — спросил Тамура.
— Тоже мне загадка! — вмешался я. — Забыли что ли Асивару, бывшего директора?
— И кажется… — лаборант ужасно шепелявил, у него были выбиты передние зубы. — Кажется, похитили руководителя лаборатории и ведущих специалистов.
— Руководителя лаборатории? — Тамура удивленно поднял брови. — А я слышал, будто похитили президента фирмы.
