Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга - Хайнлайн Роберт Энсон (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗

Лазарус обернулся ко мне.

— Айра, как ты это допускаешь? Разве можно прекращать исследования?

— Лазарус, это не мое дело. И я не знал о таких работах. Проверим. — Я обернулся к администратору реювенализационного отделения, на галакте объяснил ей, о чем идет речь, и спросил, какие успехи были достигнуты в опытах с людьми.

Назад я повернулся уже с горящими ушами. Стоило мне только упомянуть людей, как она резко осадила меня, словно я сказал что-то непристойное, и заявила, что подобные эксперименты запрещены.

Я перевел ее ответ. Лазарус кивнул.

— Я все понял по лицу девочки. Ясно было, что ответ отрицательный. Хорошо, Минерва, пусть так и будет. Не хочу даже пробовать на себе эту хромосомную хирургию — а то явятся с перочинным ножиком…

— Быть может, это еще не конец, — объявила Минерва. — Айра, ты не обратил внимание на слова Иштар. Она сказала, что исследования были запрещены, а это не значит, что они не проводились. Я только что выполнила самый тщательный семантический анализ опубликованных в литературе сведений по идентификации правды и вымысла. И могу с уверенностью утверждать, что и после запрета проводились самые тщательные опыты с людьми. Вы хотите получить эту информацию, сэр? Не сомневаюсь, что смогу мгновенно парализовать их компьютер, чтобы избежать стирания информации в случае, если он снабжен защитной программой.

— Не будем торопиться, — сказал Лазарус. — Вполне возможно, что есть достаточно веские причины скрывать эту информацию. Безусловно, эти ребята осведомлены в подобных вопросах. Но я не имею желания записываться в морские свинки. Так что кидай и это в печку, Минерва. Айра, сомневаюсь, что останусь самим собой без моей Y-хромосомы. Если даже забыть об этих веселеньких намеках относительно наделения личностью и умерщвления самца. Меня то есть.

— Лазарус…

— Да, Минерва?

— Опубликованные сведения позволяют утверждать, что этим методом можно воспользоваться для создания вашей сестры-близнеца, идентичной во всем, кроме пола. Плод подсаживается матери, никакого ускорения созревания — мозг должен развиваться нормально. Может быть, это окажется для вас новым и интересным? Следить за ростом самого себя в облике женщины, Лазулины Лонг, если хотите… Вашего второго «я» в женском обличье.

— Ах… — И Лазарус умолк.

— Дедушка, — бесстрастно произнес я, — полагаю, я уже выиграл наше второе пари. Вот вам нечто новое и интересное.

— Утихомирься! Вы не можете этого сделать, вы не умеете! И я тоже. А у директора этого сумасшедшего дома, похоже, еще остались некоторые моральные принципы, запрещающие…

— В этом нельзя быть уверенным заранее. Вмешательство, в общем, простое, так что…

— Не такое уж простое. Кстати, у меня тоже могут быть некоторые моральные принципы. Интересно будет лишь, если торчать возле нее и наблюдать… глядишь, свихнусь еще, пытаясь воспитать из нее нечто вроде себя самого. Жуткая участь для бедной девочки! Или попытаться получить нечто хорошее из урожденной сквернавки. У меня нет права ни на то, ни на другое, ведь она — живой человек, а не моя игрушка. К тому же мне придется стать отцом-одиночкой. Я уже пытался в одиночку воспитать дочь — по отношению к девочке это несправедливо.

— Лазарус, вы изобретаете возражения. Уверяю вас, Иштар охотно согласится стать эрзац-матерью или матерью приемной. В особенности, если вы пообещаете ей сына. Спросить у нее?

— Вот что, сынок, прикрой-ка дверцу в свою мышеловку. Минерва, поставь там знак вопроса, — не хочу торопиться с делом, касающимся другого человека, в особенности еще не рожденного. Айра, напомни, чтобы я рассказал тебе о близнецах, которые не были друг другу родственниками.

— Этого не может быть. Однако вы пытаетесь сменить тему разговора.

— Совершенно верно. Минерва, детка, что у тебя найдется еще?

— Лазарус, у меня есть еще одна программа — она не опасна и с вероятностью равной единице предоставить вам нечто новое и неиспытанное.

— Слушаю.

— Это анабиоз…

— И что же в нем нового? Его стали применять, когда я еще был совсем мальчишкой… двухсотлетним. Им пользовались еще на «Нью Фронтирс». Но и тогда он привлекал меня не более, чем теперь.

— …в качестве средства путешествия во времени. Если предположить, что за Х лет разовьется нечто новое — а в этом можно не сомневаться, если обратиться к истории человечества, — то вам остается лишь выбрать, за сколько лет, по вашему мнению, мир обретет подходящую вам новизну. За сотню, или за тысячу, или за десять тысяч… сколько угодно. Останутся только детали.

— Ничего себе детали — я буду спать, не имея возможности защитить себя.

— Но, Лазарус, вы можете не воспользоваться гибернацией до тех пор, пока вас не удовлетворит техническое обеспечение. Сотня лет, безусловно, никаких сложностей не создает. В случае тысячи лет — особых проблем не предвидится. Для десяти тысячелетий я спроектирую искусственный планетоид, оснащенный на случай необходимости всеми средствами автоматического оживления.

— Девочка моя, это же куча работы.

— Я уверена в своих способностях, Лазарус, но вы имеете право раскритиковать и отвергнуть любую часть моего проекта. Однако рано вести речь о вариантах проекта — сперва вы должны назвать мне определяющий параметр — а именно период гибернации, за который мир снова обретет для вас новизну. Или вы хотите, чтобы я дала вам некоторые советы?

— Ух… придержи лошадей, дорогуша. Предположим, ты поместила меня в жидкий гелий, под защиту от ионизирующих излучений, в невесомость…

— Нет проблем, Лазарус.

— Так я и предполагал, дорогуша, я не пытаюсь недооценивать тебя. Но предположим, какой-нибудь твой безотказный переключатель выходит из строя и, вместо того чтобы проснуться, я продолжаю спать — века, тысячелетия и так без конца. Не мертв и не жив.

— Я могу спроектировать конструкцию, лишенную любых недостатков. Это несложно. Если принять ваши слова за согласие, разрешите заметить, что в любом случае вам хуже не будет, чем если вы прибегнете к помощи той самой кнопки. Согласившись на такой вариант, вы ничего не потеряете.

— Ну, это очевидно! Если все-таки не врут об обещанном нам бессмертии — я имею в виду посмертное существование, не знаю, есть оно или нет, — но если оно есть, значит, когда все будут восставать из гробов, меня не окажется на месте. Я буду спать — все еще живой — где-то в космосе. И опоздаю на последнюю лодку.

— Дедушка, — проговорил я, теряя терпение, — перестаньте выкручиваться. Если вам не нравится, достаточно сказать «нет». Но Минерва безусловно предложила вам способ достичь чего-нибудь нового. Если ваш аргумент действительно обоснован — а я в этом сомневаюсь, — значит, вы попадете в поистине уникальное положение: вы окажетесь единственным из людей, который в тот самый гипотетический и маловероятный Судный день окажется в стороне от этого сборища. Не хотелось бы напоминать, но уж очень вы скользкий тип.

Лазарус проигнорировал мой выпад.

— Почему это он «маловероятный»?

— Потому. Не будем спорить об этом.

— Потому что ты не способен этого доказать, — возразил он. — Свидетельств ни за, ни против не существует, поэтому о вероятности любого исхода можно не говорить. Я же сказал только, что, если случится нечто подобное, — лучше, чтобы все было кошерным — и поведение тоже. Минерва, ставь вопросительный знак. Идея действительно обладает достоинствами, и я не сомневаюсь, что ее можно осуществить. Это как испытывать парашют: если прыгнул, передумывать поздно. Итак, обратимся к другим перспективам, прежде чем остановиться на этой — даже если на перечисление их потребуются годы.

— Продолжаем, Лазарус.

— Спасибо, Минерва.

Лазарус задумчиво поковырял в зубах ногтем большого пальца. Мы ели, но я не упоминал о перерывах для отдыха и еды и не буду делать этого впредь. Сколько их было и как они проходили, гадайте сами. Подобно речам Шехерезады анекдоты старейшего прерывались неоднократно…

— Лазарус…