Снежная королева - Виндж Джоан (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Глава 8
— ...И тогда часть доходов, полученных в результате последнего Фестиваля, употребили для создания нового фонда — чтобы я могла немедленно начать работу над масками для следующего праздника... Было это почти девятнадцать лет назад. Ах, как бежит время, скрываясь под маской будней! Так и жизнь пролетит — сливаясь с ритмом Вселенной... Красно-оранжевые перья, пожалуйста. — Она протянула руку.
Спаркс, сидевший рядом на низенькой скамеечке, сунул руку в один из ящиков, что во множестве стояли между ним и дверью, и протянул ей полную пригоршню перьев. Малкин, стройный, длинноногий серый кот, попытался перехватить несколько перышек на лету. Но Спаркс оттолкнул кота и вернулся к прежнему занятию — он перебирал бусины, раскладывая одинаковые по отдельным плошкам, то и дело поднимая голову и стараясь не упустить ничего из рассказа Фейт. В конце концов у него закружилась голова.
— Не понимаю, как ты умудряешься создать столько масок и все совершенно разные? Ты ведь едва... — Он запнулся, все еще опасаясь говорить о ее слепоте.
— ...Отличаешь красное перо от зеленого? — Она улыбнулась, подняла голову и посмотрела на него своими темными незрячими глазами; на лоб у нее был надет особый светочувствительный обруч — «третий глаз». — Что ж, поначалу это было совсем не легко. Но я страстно мечтала творить, сама создавать что-то прекрасное. Я ведь не могла ни рисовать, ни писать красками, а маски скорее похожи на скульптуру — они ощутимы, осязаемы. К тому же это мастерство передается в нашей семье по наследству, как и слепота. Родившись слепой и позже обретя весьма слабую способность хоть что-то видеть... А знаешь, порой мне кажется, что этот недостаток помог развитию у меня особого воображения. Все, даже самые обычные предметы представляются мне неясными и таинственными... какими я сама хочу их увидеть... У меня здесь в городе две сестры, обе тоже слепые — у каждой по такой мастерской. И многие мои другие родственники тоже делают маски, хотя некоторые из них зрячие. Требуется немало выдумки, чтобы каждый получил свою маску во время Фестиваля. И знаешь еще что? — Она улыбнулась с нескрываемой гордостью. — Мои маски всегда самые лучшие! Я, Фейт, Хрустальный Глаз, буду делать маску и для королевы Лета... Кусочек красного бархата, пожалуйста.
Спаркс передал ей кусок нежной ткани винного цвета.
— Но ведь все это... ты полжизни затратила на эти маски! Ради одной-единственной ночи! А потом они станут никому не нужны. Как ты можешь с этим мириться?
— Потому что это очень важно для Тиамат — для того, чтобы наша планета чувствовала себя самостоятельной, самоценной. Эти традиции достались нам от предков, это и есть наше культурное наследие. Праздник Смены Времен Года уходит корнями в туманное прошлое, в те времена, когда еще не существовало ни Гегемонии, ни ее правителей... А некоторые наши обряды связаны даже с тем периодом, когда и сами мы были на Тиамат всего лишь пришельцами...
— Откуда ты знаешь? — прервал он ее. — Откуда тебе известно, что делали здесь люди до того, как первые звездные корабли опустились на Тиамат из облака, поднятого Великой Бурей? — Он и не заметил, что заговорил вдруг языком мифов.
— Все это я узнала, слушая свой приемник. — Она улыбнулась. — Инопланетные археологи давно уже изучают наши старинные раскопки и записи, оставшиеся со времен Старой Империи. Они утверждают, что наш народ прибыл сюда после какой-то межзвездной войны с планеты под названием Триста. Это случилось, когда Старая Империя уже клонилась к закату. Фантастические существа, головы которых я воспроизвожу в своих масках, прежде были вполне реальными пассажирами первых приземлившихся на Тиамат звездных кораблей, предками жителей Лета и Зимы. Ты, возможно, узнаешь некоторых из них — у вас, на Летних островах, эти персонажи все еще имеют свое Имя. «Покоритель Зари» — всего лишь название межзвездного корабля, давшего имя одному из основных родов островитян — их около десяти. Ты разве этого не знал? — Спаркс покачал головой. — Но с началом правления Гегемонии нас заставили стыдиться «примитивных» традиций; так что теперь мы лишь во время Фестиваля даем им волю, в сущности отмечая не столько визит премьер-министра, сколько свой собственный традиционный праздник.
— Да? — Спаркс, казалось, был очень встревожен, смущен таким видением истории, где не было места Хозяйке; сам он ни за что не согласился бы с подобной точкой зрения.
— Так или иначе, но вспомни: многие вещи прекрасны только благодаря своей эфемерности, недолговечности — раскрывающийся цветок, звучащая мелодия, вспыхивающая в небе радуга... любовная игра...
А что если радуги возьмут и исчезнут навсегда?.. — вспомнил вдруг Спаркс и прикусил губу.
— Я думаю, что глупо все время оглядываться назад и тосковать по прошлому.
— Нет, не глупо. Это свойственно человеку. — Фейт, подняв голову, вглядывалась в него, словно читала его мысли. — Впрочем, для художника подлинная радость заключена в самом созидании. Когда чувствуешь, как в твоих руках возникает, растет нечто материальное, ты и сам как бы растешь с ним вместе, живешь, твоя энергия бьет через край. А когда заканчиваешь работу, сразу перестаешь расти. Перестаешь жить — только существуешь, чтобы иметь возможность начать новый акт созидания. Разве у тебя не бывает так, когда ты играешь на своей флейте?
— Бывает. — Он взял флейту и легонько погладил тонкие волоски шрамов на ее поверхности — там, где Фейт бережно склеила раковину, приводя инструмент в порядок. Она отлично сделала это — у флейты даже звук почти не изменился. — Да, наверное, это так. Я никогда об этом не задумывался. Но непременно подумаю.
— Пожалуйста, передай мне сине-фиолетовое крылышко жука... спасибо. Не знаю уж, как я справлялась бы без тебя. — Малкин прокрался бочком и прыгнул к ней на колени, смяв широкую юбку и умоляюще мяукнув.
Спаркс засмеялся. Несмотря на то, что Фейт предсказала ему удачу в ту самую первую их встречу на улице, его хрупким островным мелодиям все же оказалось не под силу тягаться с сотнями развлечений, которые сулил Лабиринт; он с огромным трудом зарабатывал своей игрой на улицах ту малость, что позволяла ему не умереть с голоду. Вспоминая об этом, он вдыхал смешанные ароматы, доносившиеся из экзотического вегетарианского ресторана «Новый рай» и расположенного напротив кафе «Саматан». Если бы Фейт не приютила его тогда, поселив в своей кладовой, где со стен на него смотрели тысячи загадочных ликов, ему пришлось бы ночевать в придорожной канаве...
