Собрание сочинений в девяти томах. Том 9. Клокочущая пустота - Казанцев Александр Петрович (первая книга txt) 📗
Сознание всего этого пока лишь зрело в уме отважного дуэлянта, воспринимавшего жизнь с одной лишь стороны, считая, что шпага, которой он виртуозно владел, решает все. Однако он с горечью подумал, что его успехи могут быть названы «удачами неудачника», да, по существу своему, они и были таковыми.
Трезво размышляя, он уже понимал, что вечером, когда враги в неистовой толпе накинутся на него со всех сторон, сталь едва ли окажется лучше перышка.
Шагая по Парижу мимо карет с гербами на дверцах, цокающих подковами запряженных цугом лошадей, надменных всадников в шляпах с перьями и подобострастно кланяющихся простолюдинов с унылыми, сытыми или веселыми лицами, толстых, переваливающихся с ноги на ногу матрон и куда-то спешащих хорошеньких парижанок, Савиньон, погруженный в себя, ничего этого не замечал, направляясь прямо в былой свой коллеж, где нашел экзекутора и впервые по собственной воле провел вместе с ним три часа в свободном, к счастью, карцере, после чего уснул мертвым сном.
Кетсаль-Августин еле растормошил его, когда начало смеркаться, заставив проделать упражнения на быстроту движений.
Карета кардинала, запряженная бешеными лошадьми, обогнала Савиньона. Кардинал спешил в Лувр сообщить королю важную весть. Но она не касалась, конечно, ведущихся военных действий, отраженных на разложенных в кабинете Ришелье картах, бесед с послами союзных по Тридцатилетней (как впоследствии ее назвали) войне с обескровленными ею странами, в первую очередь с Испанией и Габсбургской династией. Дело на этот раз для короля было куда более важное, способное привести его величество в хорошее расположение духа, которого он со вчерашнего проигрыша в карты пятисот пистолей был лишен, встретив приехавшего в неурочный час кардинала с самым хмурым видом.
Несмотря на стремление короля Людовика XIII выглядеть всегда величественно, все же ему не удавалось скрыть природной пронырливости и своих порывистых движений, чем-то роднивших его с известным нам уже крысоподобным маркизом де Шампань. Выставленная вперед голова с топорщащимися подкрученными усами, тяжелая бурбонская нижняя часть лица, скрашенная остренькой бородкой, создавали впечатление, что королю все время надо что-то выискивать для себя особо приятное, могущее доставить удовольствие.
– Ваше величество, хочу напомнить вам, что сегодня день святого Эльма, – обратился к нему со смиренным, но многозначительным выражением в голосе кардинал Ришелье.
– Да заступится он за нас перед всевышним, – пробормотал король, добавив: – В нашей стране мы чтим его наравне со справедливостью, о которой печемся.
– Это известно всей Франции, и потому я и решился сегодня, ваше величество, предоставить вам удовольствие.
– Удовольствие? – насторожился король, поведя выступающим вперед носом. – Охота, бал или что-нибудь менее людное? – со скрытым значением произнес он, улыбаясь и пряча лукавый взор.
– Зрелище, ваше величество! Еще вчера я приказал привезти к Нельской башне и сложить напротив вашего дворца изрядный запас топлива, и сегодня, когда стемнеет, там будет разложен великолепный костер, который волшебно отразится в Сене и даст возможность и вам, ваше величество, и ее величеству, прекраснейшей из королев, и всем вашим приближенным получить наслаждение от редкой, невиданной дотоле иллюминации.
– Как это вам пришло в голову, Ришелье? Вы радуете меня! Я уже думал, что умру от скуки, вы ведь знаете, как она мучает меня!
– Огни, ваше величество, вспыхивающие в грозовые дни божьего гнева на устремленных в небо остриях церкви святого Эльма, навели меня на мысль, что день этого святого, даже вдали от его церкви, надо отмечать огнем. И это будет красиво!
Король оживился:
– Вы истинно государственный человек, кардинал! Ваши предлагаемые мне решения всегда проникнуты высшей мудростью. Мы с вами будем вместе наблюдать за вашей выдумкой, сидя у окна за шахматным столиком. Вчера я так досадно проигрался в карты!
– Вам, несомненно, удастся взять реванш за шахматной доской, ибо я не знаю другого такого мастера этой игры, как ваше величество.
– Можно подумать, что я никогда вам не проигрываю.
– Только из снисхождения, ваше величество.
– В таком случае мы разыграем испанскую партию, хотя вы и терпеть не можете испанского короля.
– Моя задача освободить вас от этих докучливых политических забот, ваше величество.
– Хорошо, кардинал! Я сам объявлю придворным о предстоящем зрелище, уготовленном нам вашей заботой. Пришлите ко мне церемониймейстера двора.
Кардинал величественно поклонился, но не двинулся с места. Лишь когда какой-то вельможа стал раскланиваться с ним, он послал его, как лакея, за церемониймейстером.
Король усмехнулся. Ему было приятно хоть чем-нибудь досадить кардиналу.
К вечеру по случаю иллюминации, посвященной святому Эльму, о чем прошел слух по всему Парижу, обитатели Лувра во главе с королем и королевой Анной увидели, что к берегу Сены стали съезжаться богатые экипажи.
В их числе карета с графским гербом на дверцах, в окошке которой виднелось прелестное, уже знакомое нам личико очаровательной графини с кокетливой родинкой на щеке.
Ее уже ждал сразу при ее появлении спешившийся всадник, по-крысиному ловко юркнувший к открытому окну остановившейся кареты.
– Что нового у вас, маркиз? – жеманно спросила графиня де Ла Морлиер, ответив на церемонное приветствие своего приближенного. – Вы перестали баловать меня пикантными подробностями, а это грозит вам потерей моего расположения.
– Упаси бог, графиня! Лучше мне попасть в клетку смертника. Но я сумею увильнуть от этого, поскольку у меня припасено нечто особенное!
– Что? Что? – почти высунулась из окна прелестная графиня. – Неужели она и он?.. Ах, это просто ужас!
– О нет, мадам! Еще пикантнее!
– Не мучьте меня, я сгораю от нетерпенья!
– Сгорать будете не вы, а нечто совсем другое, графиня!
– Это связано как-нибудь со святым Эльмом! Говорите же!
– Огни святого Эльма возгораются в дни божьего гнева, громыхающего в небесах. Сегодня можно ждать грома.
– Боже мой! Гром в ясном небе? Мне страшно.
– На этот раз гроза будет особенной. Не в небе, а на земле.
– Может быть, здесь небезопасно и нам лучше уехать?
– Вас отделит от нее река! На том берегу, мадам, произойдет это пикантное, я бы сказал, событие.
– Как? У Нельских ворот, у всех на виду? Срам какой! Вы просто невозможны, маркиз.
– Костер, разложенный для всеобщего удовольствия, будет не простым.
– Ну, ясно не простым. В честь святого Эльма. Я уже поминала его в своей утренней молитве.
– На костре будут сожжены книги осужденного святейшим папой Декарта.
– А кто это такой? Еретик? Так почему же его самого не сожгут на этом костре?
– Он успел укрыться в Нидерландах, мадам.
– Какая жалость! Я никогда не видела сожжения людей! Говорят, они кричат. От одной только мысли об этом у меня мурашки бегут по спине.
– Я хотел бы быть одним из этих «мурашек».
– Оставьте вы! У меня замирает сердце!
– Вашему столь дорогому мне сердцу еще придется замереть сегодня, мадам.
– Неужели? Значит, его все-таки поймают и сожгут?
– Если не его, то кого-то другого вам придется помянуть сегодня в вечерней молитве. Вы видите эту карету?
– Конечно! Кто в ней?
– Баронесса де Невильет. Она явилась сюда ради него…
– Боже мой! Она же стара, у нее столько морщин. И все-таки ради кого-то примчалась сюда? Поистине маленькая собачка до старости щенок!
– Графиня! Вы так же прекрасны, как злы! Она приехала ради своего крестника.
– Вот как? Кто это?
– Если вы помните, на вечере у нее нас забавлял стишками молодой скандалист, который потом отделал шпагой бедного графа де Вальвера.
– Этот, с безобразным носом? Вероятно, он не пользуется успехом у дам. И вряд ли может иметь отношение к чему-нибудь пикантному.
– Если не считать пикантным поединок одного человека со многими.
