НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 14 - Альтов Генрих Саулович (список книг .txt) 📗
— Ты стал поэтом, — усмехнулся инженер.
Центурион не ответил, продолжая интенсивно работать челюстями.
— Можно мне, господин? — спросил казначей, входя для обычного доклада о состоянии финансов. Он достал из своей сумки аккуратно сложенные таблички и начал быстро просматривать записи, видимо, решая, с чего начать.
— Сегодня я не расположен долго тебя выслушивать, — сказал инженер. Скажи только о том, что заслуживает особого внимания. Если ничего такого нет — можешь отправляться в свой кабак.
Казначей не моргнул глазом.
— Как раз сегодня, — сказал он, — я сделал кое-какие расчеты и хотел тебя с ними познакомить. Если ты позволишь. — С этими словами он подошел к стоящему у стенки пифосу, [5] налил черпаком кружку вина и удобно устроился на четвереньках.
— Говори, — приказал инженер, лениво отмечая про себя, что казначей, как всегда, не дождался разрешения.
— За последнее время, — начал казначей, — на стройке храма Юпитера были возведены две колонны, шестнадцатая и семнадцатая. В монтаже шестнадцатой участвовали восемьсот рабов, содержание каждого обходится по одному оболу в день. Если сюда добавить оплату свободным мастерам и всякого рода дополнительные расходы, установка шестнадцатой колонны обошлась нам в два таланта. Семнадцатая была поставлена огненной машиной. Стоимость новой конструкции, которая понадобилась в связи с тем, что колонна возводилась на удалении от машины, подвоз дров, воды и масла, а также содержание рабов, подготовивших колонну к установке, составляют в сумме два с половиной таланта. Если сюда добавить ту часть стоимости машины, которая приходится на данную операцию, то семнадцатая обошлась нам в три с половиной таланта.
Центурион, давно переставший жевать, перевел взгляд на инженера. Тот, явно расстроенный, что-то быстро прикидывал стилом на небольшой карманной табличке.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил наконец центурион.
— Только то, что сказал. Машина нерентабельна. С ней можно разориться.
— Погоди, — поднял голову инженер, — как ты распределял первоначальные затраты?
— Очень просто: разделил стоимость машины на 27 колонн, то есть ровно половину их общего количества. Другую половину поставят рабы.
— Машина может легко поставить все колонны.
— Справедливо, господин. Но что в таком случае будут делать рабы? Разогнать их ты не сможешь, так как машина не способна производить ряд операций. Но если мы все равно держим их на стройке и тратим на каждого обол, то полное безумие позволить им бездельничать. Над нами посмеются не только ученые-экономисты, но и каждый полуграмотный сельский подрядчик.
Наступило молчание. Казначей опрокинул в себя кружку.
— Погоди, — воскликнул инженер, — но ведь машина сделала работу за два дня, а рабы за десять. Почему ты не учитываешь это в своей идиотской статистике?
Казначей отер губы полой гиматия. [6]
— Потому что, — ответил он, — нам некуда спешить.
— Как некуда? — загремел центурион, вскакивая. — Ты явно спятил, мошенник!
— Не горячись, господин, — спокойно возразил казначей. — Прими только во внимание, что каждые две колонны поступают в Гелиополис не чаще, чем через три луны, и подвозить их быстрее невозможно.
5
Инженеру не спалось. Лежа на спине и глядя в ночное небо, он вновь и вновь переживал события последних дней. Воистину правы те, кто верит, что судьбы людей не зависят от их воли и целиком находятся в распоряжении Рока. Совсем недавно он числил себя — среди почитаемого сословия строителей, к нему благоволил сам император, ему было доверено руководить созданием архитектурного чуда эпохи. И вот теперь все поставлено на карту: либо его вознесут как лицо, оказавшее государству чрезвычайные услуги, либо обвинят в растрате и превышении власти, в богохульстве, с позором выгонят со службы, если не хуже.
Как все это случилось? Конечно, он мог оправдаться перед самим собой тем, что ездил в длительную командировку в Каппадокию и Киренаику, подыскивал новые сорта мрамора, заключал договоры с подрядчиками, вербовал опытных мастеров. Но ведь признаки неблагополучия обнаружились давно; он явно пренебрег здравыми суждениями казначея, которые к тому же опирались на точные статистические выкладки. Видимо, следовало с самого начала искать иного применения огненной машине — там, где ее не могут заменить люди, сколько бы их у вас под рукой ни было.
Задним умом крепок, подумал о себе инженер. Перед ним пронеслись события тревожной ночи бегства. Была на исходе вторая стража, [7] и он крепко почивал в своей постели, когда кто-то стал трясти его самым бесцеремонным образом. Проснувшись, инженер долго не мог сообразить, чего от него хотят, пока в шатер не ворвался центурион, облаченный в воинские доспехи.
— Поднимайся, — закричал он, — они идут уничтожать огненную машину!
Набросив на себя хитон и выскочив на улицу, инженер сразу почувствовал приближение грозы. Сколько мог охватить глаз, пространство вокруг было заполнено огнями, которые колыхались во мраке. Исходящее от них красноватое сияние становилось все ярче: тысячи рабов с факелами в руках шли от своих бараков к центру строительной площадки. Как это бывает в подобных случаях, толпа на ходу набиралась раздражения и теряла остатки здравого смысла, ею неудержимо овладевал дух погрома. Отдельные злобные выкрики и угрозы переросли в рокот, воздух наполнился чадом, кое-где появились очаги пожаров.
До сих пор не удалось установить главных зачинщиков бунта, хотя было ясно, что искать их следует в среде жрецов и надсмотрщиков. Во всяком случае, конспираторы действовали исподволь. Центурион признался, что ему доносили о брожении в бараках. Кто-то распускал слухи, что в скором времени все работы на стройке будут переданы машине, надобность в людях отпадет, рабов отправят в школы гладиаторов или на соляные рудники, — так и так их душам уготована быстрая переправа по ту сторону Стикса. И все этот проклятый финикиец с его огненным чудищем! Центурион, к сожалению, пропустил донос мимо ушей, а следовало поискать агитаторов, мутивших народ, распять и выставить на обозрение — может быть, удалось бы предотвратить бунт.
Когда инженер, тяжело дыша, добрался до платформы храма Юпитера, когорта уже заняла круговую оборону. Центурион ручался, что его легионеры не дрогнут, но разве могут четыре сотни воинов сдержать натиск многотысячной толпы, которая катится как лава? В их распоряжении оставалось не более получаса, но изобретательный ум инженера не подсказывал никакого решения, на него наползло оцепенение. Неожиданно из темноты появился человек в длинном ритуальном плаще служителя культа. Инженер и центурион узнали Саллюстия, верховного жреца будущего храма, выполнявшего на стройке роль главного консультанта и заказчика.
— Ваше безрассудное увлечение огненной машиной довело до мятежа, заявил он, не теряя времени на приветствие, — я берусь спасти положение.
— Вот как! — воскликнул центурион. — Не твоих ли рук дело вся эта вакханалия?
— Я не буду отвечать на подобные подозрения, — с достоинством возразил жрец. — Видел ты когда-нибудь, чтобы римский священнослужитель побуждал рабов к беспорядкам?
— Уж очень дружно эта гнусь выползла из своих бараков, — пробормотал центурион, — здесь явно ощущается организация.
— Надо быть безмозглым, чтобы не видеть, что за этим стоят козни христиан, пытающихся любой ценой сорвать строительство языческих, по их понятиям, храмов.
— Что ты предлагаешь, Саллюстий? — спросил инженер.
— Вы немедленно уведете легионеров и укроетесь с ними где-нибудь в роще. Ворвавшись на постамент, толпа уничтожит огненную машину и начнет приходить в себя. В этот момент я и мои коллеги обратимся к ней с увещаниями и угрозами; надеюсь, нам удастся овладеть положением. Только в этот момент, ибо позднее опьянение свободой и страх перед наказанием поведут толпу к новым целям. Самые отчаянные предложат захватить Гелиополис или даже идти на Библос. Кто знает, не выльется ли это в очередное восстание по всему побережью Сирии.
