Уродина - Вестерфельд Скотт (бесплатные полные книги TXT) 📗
Шэй захихикала и потянула Тэлли к стеллажам.
— Он нас потом позовет. А я тебе пока хочу кое-что показать.
— Этот бедняга…
— Ты про Босса? Страшноват, да? Ему… сколько же… сорок! Но погоди, вот поговоришь с ним.
У Тэлли пересохло во рту, она сглотнула слюну и попыталась прогнать из памяти ветхое лицо старика. Нет, эти люди — просто безумцы, если мирятся с таким, если хотят такого.
— Но его лицо… — промямлила Тэлли.
— Ерунда. Вот, посмотри.
Шэй усадила Тэлли за стол, подошла к стеллажу и сняла с него несколько томиков в защитных обложках. Она положила книги на стол перед Тэлли.
— Бумажные книги? Что в них такого?
— Это не книги. Они называются «журналы», — объяснила Шэй, раскрыла один журнал и указала на страницу.
На странно блестящих страницах было множество картинок. Снимки людей.
Уродцев.
Шэй стала переворачивать страницы, тыкала в один снимок за другим и хихикала, а Тэлли вытаращила глаза. Никогда в жизни она не видела такое количество настолько разных лиц. Губы, глаза, носы всевозможных форм и размеров на лицах людей какого угодно возраста. И еще — фигуры этих людей. Одни — потешно толстые, у других — неприятно большие мышцы, третьи — слишком худые, и почти у всех нарушенные, уродливые пропорции. Но вместо того, чтобы стыдиться своей неправильности, люди смеялись, целовались и позировали — так, будто все эти снимки были сделаны на какой-то грандиозной вечеринке.
— Кто они такие, эти уроды?
— Они не уроды, — покачала головой Шэй. — Самое потрясающее в том, что это — знаменитые люди.
— Чем знаменитые? Тем, какие они страшные?
— Нет. Это звезды спорта, актеры, художники. Вот эти, с курчавыми волосами, кажется, музыканты. А совсем некрасивые — политики. А про толстяков мне кто-то говорил, что большинство из них комики.
— Но это смешно и странно, — призналась Тэлли. — Так вот как выглядели люди до того, как появился первый красивый человек? И как только им не страшно было выходить на улицу самим и смотреть на других таких же?
— Ну да. Поначалу страшновато. Но что удивительно: поглядишь на них подольше — и начинаешь привыкать.
Шэй перевернула очередную страницу. На развороте был размещен фотоснимок женщины в облегающем нижнем белье, похожем на кружевной купальник.
— Что за… — оторопело выговорила Тэлли.
— Угу.
Женщина выглядела так, будто ее морили голодом. Ребра выпирали под кожей, а ноги у нее были такие тоненькие, что Тэлли удивилась: и как только они выдерживают вес женщины. Ключицы и тазовые кости казались острыми, как иголки. Но тем не менее она улыбалась и явно гордилась своим телом, будто ей только что сделали операцию, а она не понимала, что у нее убрали слишком много жира. Самое смешное, что лицо у этой женщины было ближе к идеалу красоты, чем у всех остальных. Большие глаза, гладкая кожа, маленький нос. Правда, скулы маловаты и слишком большой лоб.
— Кто она такая, черт подери?
— Модель.
— А «модель» — это кто?
— Что-то вроде профессиональной красотки. Наверное, когда все вокруг уроды, быть красивой — это что-то вроде… работы.
— А в нижнем белье она потому что?.. — выговорила Тэлли, но тут ее озарило. — Она больна той болезнью! Ну, той, про которую нам рассказывали учителя!
— Может быть. Но я всегда считала, что насчет болезни это они выдумали, чтобы нас пугать.
В те времена, когда еще не была придумана Операция Красоты, как помнилось Тэлли по рассказам учителей, очень многие (а особенно — юные девицы) так стыдились своей полноты, что переставали есть. Они теряли вес слишком быстро, и некоторые привыкали голодать и продолжали худеть до тех пор, пока не становились такими, как эта «модель».
Некоторые даже умирали — так говорили в школе. Это стало одной из причин, почему придумали операцию. После этого болезнь исчезла, поскольку каждый знал: исполнится шестнадцать — и я стану красивым. На самом деле некоторые даже позволяли себе растолстеть перед операцией, поскольку знали, что лишний жир у них в любом случае уберут.
Тэлли смотрела на снимок, и по коже у нее бежали мурашки. Зачем же к такому возвращаться?
— Жуть, да? — Шэй отвела взгляд. — Пойду, посмотрю, не освободился ли Босс.
Проводив ее взглядом, Тэлли обратила внимание на то, какая Шэй худая. Это была не болезненная худоба, а уродская — Шэй всегда плохо ела. «А не похудеет ли Шэй еще сильнее здесь, в Дыме? — гадала Тэлли. — Вдруг она здесь тоже будет недоедать, а в конце концов начнет морить себя голодом?» Шэй исчезла за стеллажом.
Тэлли повертела в пальцах медальон. Не активировать ли его сейчас — и дело с концом?
Эти люди забыли о том, каков был на самом деле прежний мир. Конечно, им весело тут жить, как в кемпинге, и играть в прятки. Но почему-то они забыли про то, что ржавники в конце концов чокнулись и чуть не погубили мир миллионом разных способов. И эта тощая почти-красотка была одним из таких способов. Так зачем к этому возвращаться?
А они здесь уже рубили деревья.
Тэлли раскрыла медальон-сердечко и посмотрела на маленькое сверкающее отверстие, за которым прятался миниатюрный лазер, готовый в любое мгновение считать рисунок ее радужки. Дрожащей рукой Тэлли придвинула медальон ближе к лицу. Глупо было тянуть. Потом будет только труднее.
А какой у нее был выбор?
— Тэлли? Он уже почти…
Тэлли защелкнула медальон и торопливо сунула его под рубашку.
Шэй хитро улыбнулась.
— А я уже заметила. Что случилось?
— Ты о чем?
— Ой, ладно тебе! Ты раньше ничего такого не носила. Стоило только оставить тебя одну на пару недель — и ты вдруг стала вся такая романтичная…
Тэлли сглотнула подступивший к горлу ком и посмотрела на серебряное сердечко.
— Вообще штучка очень миленькая. Красивая. Но кто тебе ее подарил, Тэлли?
Тэлли поймала себя на том, что не может соврать.
— Просто один человек, вот и все.
Шэй сделала большие глаза.
— Закрутила с кем-то романчик под конец, да? А я всегда думала, что ты бережешь себя для Периса.
— Это другое. Это…
«Почему бы не рассказать ей все, как есть? — в отчаянии спросила себя Тэлли. — Она же все равно все поймет, когда сюда припрутся чрезвычайники. А если Шэй все узнает, то хотя бы успеет приготовиться к тому, что этот придуманный мир скоро рухнет».
— Я должна кое-что рассказать тебе.
— Конечно.
— То, что я здесь оказалась… в общем, понимаешь, когда я отправилась в…
— Чем это ты тут занимаешься, а?
Услышав скрипучий голос, Тэлли вздрогнула. Наверное, так звучал бы голос доктора Кейбл в старости: будто ржавой бритвой провели по нервам.
— Этим журналам больше трехсот лет, а ты без перчаток! — Босс шаркающей походкой приблизился к столу, за которым сидела Тэлли, вытащил из кармана белые хлопчатобумажные перчатки и надел их. Встал за спиной Тэлли и закрыл тот журнал, который она просматривала. — Твои пальцы покрыты жуткими кислотами, юная леди. Если не обращаться с этими журналами осторожно, то ты погубишь их, они сгниют. И прежде чем совать нос в наши коллекции, надо было явиться ко мне!
— Прошу прощения, Босс, — сказала Шэй. — Это я виновата.
— Не сомневаюсь, — буркнул старик и убрал журналы на полку. Его изящные, ловкие движения никак не сочетались с грубой, сердитой речью. — Ну, юная леди, как я понимаю, тебя сюда прислали на работу?
— На работу? — оторопев, переспросила Тэлли.
Босс и Шэй не спускали с нее глаз. Наконец Шэй не выдержала и расхохоталась.
РАБОТА
Дымники обедали все вместе, как и уродцы в своих интернатах.
Длинные столы явно были сделаны из выструганных досок, выпиленных из самой середины стволов деревьев. Были хорошо видны срезы сучков. По всей длине волнами тянулся рисунок волокон. Столы выглядели грубо, но красиво, однако Тэлли никак не могла избавиться от мысли о том, что деревья были срублены живыми.
